Архив дежурки

[Аватар Короля]

Архив фантворчества из АК-треда

Текстовые исполнения:

Исполнения 1-251

1) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | AO3
2) Вэй Чэнь/Хуан Шаотянь 1 | 2
3) Е Цю/Е Сю
4) Е Сю/Е Цю, Булочка/Е Сю 1 | 2
5) Счастье/Е Сю, Вэй Чэнь/Е Сю
6) Цяо Ифань/Ван Цзеси/Е Сю 1 | 2
7) Е Сю/Сюй Боюань
8) Су Муцю/Е Сю, Тао Сюань/Е Сю
9) Сюй Боюань, Е Сю
10) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3
11) Е Сю/Ван Цзеси
12) Лян Ичунь/Сюй Боюань
13) Хань Вэньцин/Е Сю 1 | 2 | 3 | 4 | AO3
14) Е Сю/Сюй Боюань
15) Е Сю/Сюй Боюань
16) Вэй Чэнь/Е Сю\Хань Вэньцин
17) Е Сю/Е Цю
18) Ван Цзеси
19) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ, Хань Вэньцин/Е Сю 1 |2 | 3 | 4 | 5 | 6 | AO3
21) Хань Вэньцин, Чжан Синьцзе
22) Чжан Синьцзе/Хань Вэньцин
23) Сунь Сян, Цю Фэй
24) Е Сю/Ван Цзеси
25) Е Сю/Ван Цзеси
26) Юй Вэньчжоу, Хуан Шаотянь
27) Е Сю/Сюй Боюань
28) Хань Вэньцин/Е Сю/Сюй Боюань
29) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
30) Е Сю/Е Цю, Булочка
31) Хань Вэньцин/Е Сю
32) Е Сю/Сюй Боюань
33) Вэй Чэнь/Е Сю
34) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6
35) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
36) Е Сю/Хуан Шаотянь 1 | 2
37) Булочка, Е Сю
38) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15
39) Е Сю/Сюй Боюань
40) Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь 1 | 2
41) Лян Ичунь, Вэй Чэнь
42) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
43) Е Сю/Ван Цзеси 1 | 2
44) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | AO3
45) Хань Вэньцин, Е Сю/Юй Вэньчжоу
46) Е Сю/Сюй Боюань
47) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
48) Е Сю/Сюй Боюань
49) Чжоу Цзэкай/Сунь Сян
50) Хуан Шаотянь/Юй Вэньчжоу 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | Фикбук
51) Е Сю/Сюй Боюань
52) Чжан Цзялэ, Сунь Чжэпин, Сунь Сян
53) Е Сю/Сюй Боюань
54) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ 1 | 2
55) Сюй Боюань/Е Сю
56) Ван Цзеси/Чжоу Цзэкай
56) Е Сю/Сюй Боюань
58) Е Сю/Сюй Боюань, Юй Вэньчжоу, Хуан Шаотянь
59) Хань Вэньцин/Е Сю
60) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
61) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
62) Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь 1 | 2
63) Мо Фань/Цяо Ифань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | AO3
64) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
65) Е Сю/Сюй Боюань
66) Хань Вэньцин/Е Сю
67) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
68) Е Сю/Сюй Боюань
69) Хуан Шаотянь, Чжан Цзялэ
70) Е Сю/Хуан Шаотянь
71) Хуан Шаотянь/Юй Вэньчжоу
72) Е Сю/Сюй Боюань
73) Е Сю/Сюй Боюань
74) Хань Вэньцин/Е Сю
75) Хань Вэньцин/Е Сю 1 | 2 | 3
76) Ван Цзеси/Е Сю 1 | 2
77) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
78) Е Сю/Сюй Боюань
79) Е Сю/Юй Вэньчжоу/Ван Цзеси 1 | 2
80) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
81) Е Сю/Сюй Боюань
82) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
83) Е Сю/Цю Фэй
84) Хань Вэньцин/Чжан Синьцзе
85) Е Сю/Ван Цзеси
86) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
87) Е Сю/Сюй Боюань, Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1, Вэй Чэнь/Лян Ичунь 2 | 3 | 4 | AO3
88) Е Сю/Сунь Сян 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | AO3
89) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
91) Хань Вэньцин/Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5
90) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3
92) Сунь Сян/Е Сю 1 | 2
93) Семья Е, Е Сю
94) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
95) Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1 | 2 | 3
96) Хуан Шаотянь/Юй Вэньчжоу
97) Е Сю, Су Мучэн, Мо Фань
98) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ 1 | 2
99) Сунь Сян/Чжоу Цзэкай 1 | 2
100) Су Муцю/Е Сю
101) Е Сю/Сюй Боюань
102) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ 1 | 2 | 3 | 4
103) Е Сю/Сюй Боюань
104) Е Сю/Сюй Боюань
105) Е Сю/Сюй Боюань
106) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3
107) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
108) Е Сю/Сюй Боюань
109) Е Сю/Сюй Боюань
110) Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1 | 2 | 3
111) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
112) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7
113) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | AO3
114) Ван Цзеси/Чжан Цзялэ
115) Чжоу Цзэкай/Сунь Сян
116) Лян Ичунь, Сюй Боюань
117) Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1 | 2
118) Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь 1 | 2
119) Е Сю/Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
120) Чжан Цзялэ/Е Сю
121) Е Сю/Сюй Боюань
122) Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь 1 | 2
123) Е Сю/Сюй Боюань
124) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
125) Чжоу Цзэкай/Сунь Сян
126) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
127) Хань Вэньцин/Е Сю
128) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
129) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
130) Е Сю/Чжан Цзялэ 1 | 2 | 3
131) Е Сю/Сюй Боюань
132) Е Сю/Сюй Боюань
133) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ\Сунь Чжэпин 1 | 2 | 3
134) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4
135) Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1 | 2
136) Пустынный Прах/Один Осенний Лист, Пустынный Прах/Хань Вэнцзин, Один Осенний Лист/Е Сю, Хань Вэньцин/Е Сю 1 | 2 | 3 | 4
137) Е Сю/Ван Цзеси 1 | 2
138) Е Сю/Сюй Боюань
139) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
140) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
141) Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1 | 2 | 3
142) Фан Руй/Линь Цзинъянь
143) Хань Вэньцин/Лян Ичунь/Чжоу Цзэкай
144) Е Сю/Чжан Цзялэ
145) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3
146) Хань Вэньцин/Е Сю
147) Чжоу Цзэкай/Сунь Сян 1 | 2
148) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
149) Хань Вэньцин/Чжан Синьцзе
150) Хань Вэньцин/Е Сю
151) Е Сю/Сюй Боюань
152) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
153) Е Сю/Чжан Цзялэ
154) Е Сю/Сюй Боюань
155) Лян Ичунь/Сюй Боюань
156) Лян Ичунь/Сюй Боюань
157) Е Сю/Сюй Боюань
158) Е Сю/Сюй Боюань
159) Е Сю/Е Цю
160) Хань Вэньцин/Е Сю/Чжан Цзялэ 1 | 2 | 3
161) Е Сю/Чжан Цзялэ 1 | 2 | 3
162) Е Сю/Сюй Боюань
163) Е Сю/Сюй Боюань
164) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ, Е Сю/Чжан Цзялэ
165) Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь
166) Сюй Боюань/Е Сю
167) Е Сю/Сюй Боюань
168) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
169) Е Сю/Сюй Боюань
170) Е Сю/Сюй Боюань
171) Е Сю/Чжан Цзялэ
172) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | AO3
173) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ 1 | 2
174) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
175) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ 1 | 2
176) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
177) Е Сю/Чжан Цзялэ
178) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
179) Хуан Шаотянь/Чжан Цзялэ, Е Сю/Чжан Цзялэ
180) Е Сю/Чжан Цзялэ 1 | 2 | 3
181) Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | AO3
182) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
183) Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь 1 | 2
184) Хуан Шаотянь/Су Мучэн, Е Сю/Сюй Боюань
185) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
186) Лу Ханьвэнь/Лю Сяобе 1 | 2 | 3 | AO3
187) Сюй Боюань/Лян Ичунь 1 | 2
188) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | AO3
189) Е Сю/Сюй Боюань
190) Е Сю/Сюй Боюань
191) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4
192) Е Сю/Сюй Боюань
193) Е Сю/Сюй Боюань
194) Е Сю/Сюй Боюань
195) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3
196) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4
197) Лян Ичунь/Сюй Боюань
198) Е Сю/Сюй Боюань
199) Фан Руй/Линь Цзинъянь
200) Е Сю/Сюй Боюань
201) Сунь Сян/Чжоу Цзэкай 1 | 2 | 3 | 4
202) Чжоу Цзэкай/Сунь Сян
203) Е Сю/Сюй Боюань/Хань Вэньцин
204) Е Сю/Чжан Цзялэ
205) Хань Вэньцин/Чжан Синьцзе
206) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
207) Чжан Цзялэ, Чжан Синьцзе
208) Булочка/Е Сю 1 | 2
209) Е Сю, Су Мучэн, Су Муцю 1 | 2
210) Осенний Лист/Мрачный Лорд
211) Вэй Чэнь, Е Сю
212) Вэй Чэнь/Е Сю
213) Флешмоб однострочников (разные пейринги и персонажи) 1 | 2
214) Сюй Боюань, Мо Фань
215) Хань Вэньцин/Е Сю
216) Вэй Чэнь/Хуан Шаотянь
217) Вэй Чэнь 1 | 2
218) Чжоу Цзэкай
219) Хань Вэньцин/Е Сю 1 | 2
220) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
221) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ 1 | 2
222) Фан Жуй/Линь Цзинъянь 1 | 2
223) Чжан Синьцзе/Чжан Цзялэ
224) ОМП/Чжан Цзялэ
225) Чжан Цзялэ, Чжан Синьцзе, Хань Вэньцин/Е Сю
226) Ань Вэньи 1 | 2 | 3
227) Вэй Чэнь/Лян Ичунь, Е Сю/Сюй Боюань
228) Пирожки-порошки про Тиранию 1 | 2
229) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
230) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
231) Чжан Синьцзе/Ань Вэньи 1 | 2
232) Семь Цветочных Лепестков, Непревзойдённый Супер Красавчик, Е Сю/Сюй Боюань
233) Чжан Синьцзе/Юй Вэньчжоу, Чжан Синьцзе/Чжан Цзялэ, Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь
234) Хань Вэньцин, Ван Цзеси
235) Хань Вэньцин/Ван Цзеси 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12
236) Сборная Китая 1 | 2
237) Фан Жуй/Линь Цзинъянь 1 | 2
238) Сборная Китая 1 | 2
239) Цинь Муюнь/Сун Циин
240) Е Сю/Сюй Боюань
241) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
242) Е Сю/Сюй Боюань
243) Е Сю/Сюй Боюань, Вэй Чэнь/Лян Ичунь
244) Вэй Чэнь/Хуан Шаотянь, Фан Жуй/Юй Вэньчжоу
245) Е Сю/Сюй Боюань
246) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
247) Е Сю/Сюй Боюань
248) Е Сю/Цяо Ифань
249) Е Сю/Сюй Боюань/Хань Вэньцин
250) Е Сю/Сюй Боюань
251) Су Мучэн/Мо Фань
252) Сун Циин/Мо Фань
253) Мо Фань, Су Мучэн, Цяо Ифань
254) Е Сю/Сюй Боюань
255) Хань Вэньцин/Е Сю
256) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
New!257) Е Сю/Один Осенний Лист
New!258) Сунь Сян/Чжоу Цзэкай
New!259) Е Сю/Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
New!260) Хань Вэньцин/Е Сю

Челлендж-исполнения:

Исполнения 1-11

1) Стрип: Е Сю, Великие гильдии
2) Стрип: Чэнь Го, Е Сю
3) Арт: Сюй Боюань
4) Арт: Хань Вэньцин/Е Сю
5) Анекдот: Ван Цзеси
6) Хокку: Хань Вэньцин/Ван Цзеси/Чжан Цзялэ
7) Арт: Хуан Шаотянь
8) Стрип: Мо Фань/Су Мучэн
9) Арт: Сюй Боюань
10 Набор смайлов: Е Сю/Сюй Боюань
11) Арт: Чжоу Цзэкай/Сунь Сян
12) Скетч: Юй Вэньчжоу
13) Пейнт-арт: Мо Фань, Хуан Шаотянь
14) Пейнт-арт: Е Сю

Полезное:

1) Расписание Синьцзе
2) Пересказ 10 приквела «Династия и юность»
3) Таймлайн
4) Инструкция по скачиванию видео с Bilibili

БВХ (Битва всякой хуйни)

Правила + баннеры + плашки команд

Исполнения:

1) Полотно - Е Сю изгоняют из Великолепной эры
2) Драббл - вэйсю
3) Драббл - елань про первый раз


1) Поэма с элементами классики
2) Драббл - Е Цю, Е Сю
3) Рисунок - Вэй Чэнь с новогодним подарком


1) Иллюстрация того, как Су Мучэн увлекала Мо Фаня про-сценой
2) Басня о Счастье - 1, 2, 3
3) Перевод видео - "Дженовая поездка сборной в поезде"


1) Наскальная живопись - кроссовер с "Вредными советами" Г. Остера
2) Рисунок - елань
3) Парадный портрет - "Су Мучэн в изумлении смотрит на слишком высоко расположенный монитор"
4) Коллаж - "О чувствах к Е Сю. Народная мудрость"
5) Драббл - елань
6) Коллаж - Чэнь Го, Су Мучэн

запись создана: 16.04.2018 в 23:54

@темы: ссылки, административное, дежурка

Comments

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

13.06.2018 в 22:31

елань, пост-канон. У Боюаня очень неудачный день. 1500 слов
не закончено, не вычитано, пока без рейтинга, рейтинг будет потом.

часть 1

Это просто нечестно. Пекин – гигантский город, но почему-то оказался слишком маленьким для них двоих. Боюань не может себя заставить отвернуться от соседнего столика, за который только что сел человек, не так давно играючи перевернувший его жизнь с ног на голову. Он видел фотографии в журналах и на форумах, смотрел трансляции конференций и совершенно точно не мог ошибиться. Это точно был он. Лохматый, слегка взъерошенный, будто давно не смотрелся в зеркало. Он делает заказ, и Боюаня обжигает знакомым голосом. Ошибки быть не может. Самый наглый и бессовестный бог «Славы», новоявленный лидер китайской национальной сборной сидит прямо перед ним и беззаботно ждёт свой ланч. Боюань невольно радуется, что его самого не знают в лицо, Боюань совсем не публичная фигура. Он не рад этой встрече. Если бы мог, он бы сейчас встал и ушёл вообще, чтобы даже не встретиться взглядами. Но Боюаню сегодня определенно не везёт, потому что человек, назначивший ему здесь встречу, уже входит в зал, и у Боюаня нет даже шанса сменить столик.

Сегодня последний этап собеседования, налажать никак нельзя, он долго к этому шёл ради этого прилетел в Пекин. Но теперь вся уверенность и спокойствие Боюаня рассыпались в прах. Сосредоточиться на вопросах собеседника никак не выходит. Он не может удержаться и постоянно косится на Е Сю, на то, как он сутулится, как разламывает палочки. У него действительно потрясающе красивые руки, вживую это заметнее. Рукава куртки немного задираются, и Боюань отмечает фиксаторы на запястьях – Боюань холодеет, впервые до конца осознав, чего тому стоил тот блистательный финал. Собеседник повторяет вопрос, и Боюань вздрагивает, начинает отвечать. Боюаню опять не везёт. В кафе внезапно становится тихо – какие-то неполадки с музыкой – и его голос отчётливо слышно. Боковым зрением Боюань видит, как Е Сю вздрагивает и оглядывается. Находит его глазами, смотрит прямо, брови удивленно ползут вверх. Сердце Боюаня заходится в бешеном ритме и падает куда-то вниз. Он плохо помнит, как заканчивается интервью, но в результате не сомневается – он всё-таки налажал. Кому нужен кандидат с бегающим взглядом, неспособный сконцентрироваться и отвечающий невпопад.

Боюань выходит из кафе стремительно, не оглядываясь. Сворачивает на соседнюю улицу и садится за столик летней веранды другого кафе, заказывает чай. Нужно успокоиться и перевести дух. Боюань с сожалением думает, что пару лет назад он бы ни за что не оказался в подобном дерьме. Во-первых, тогда ему бы и в голову не пришло искать какую-либо другую работу. Во-вторых, раньше он никогда и ни за что не сомневался в собственных силах, имея заслуженную репутацию человека упрямого и настойчивого, способного упорно добиваться поставленных целей. Боюань прекрасно знает, когда всё пошло по пизде, и так же хорошо знает, кого хотелось бы в этом обвинить, но винит только себя. Никто не виноват, только он сам. Не справился. И вот опять. Виски ноют от накатившей головной боли.

- Малыш Поток, ты очень быстро ходишь, за тобой не угнаться, пожалей старого человека, - раздаётся откуда-то сбоку.
Конечно. Глупо было надеяться, что Е Сю за ним не пойдёт, раз уж заметил.
- Я же говорил, что узнаю тебя под любым твинком. Под этим тоже, - Е Сю садится напротив, закуривает, пряча огонек зажигалки от ветра, смотрит исподлобья, в глазах веселье. Кажется, он и в самом деле немного запыхался.
Боюань призывает все свои силы, чтобы взять себя в руки. Вежливость. Вежливость – это важно. Смотрит в глаза и старается доброжелательно улыбнуться.
- Прости, Бог Е, мои дела шли не очень хорошо, я расстроился, - честно говорит он. Врать не имеет смысла, Е Сю там был и сам всё видел. Боюань протягивает руку, представляясь, – Сюй Боюань.
Ответное пожатие некрепкое, но уверенное, и кожу почему-то обжигает. Боюань забирает руку и сжимает пальцы, безотчетно удерживая тепло. Он не знает о чём говорить, поэтому молчит, Е Сю тоже молчит. Затягивается, рассматривает Боюаня.
- Ты не рад встрече, малыш Поток? - наконец говорит он, выдыхая дым. – Я рад.
Надо бы соврать. Сохранить лицо, выдержать встречу в вежливом ключе, поговорить ни о чем, попрощаться и забыть, как страшный сон. Боюань смотрит на Е Сю, на длинные пальцы с сигаретой, край фиксатора под рукавом, на растрепавшуюся отросшую челку. Сейчас Е Сю глядит на него совершенно серьезно и Боюань говорит правду. Наверное, им давно следовало поговорить начистоту.
- Нет, не рад. Я бы предпочел никогда больше с тобой не встречаться.
Е Сю смотрит удивленно, но молчит, будто ждёт продолжения. И Боюань продолжает.
- Каждый раз, когда ты появляешься в моей жизни, жизнь начинает катиться к херам. Я чувствую себя идиотом и неудачником, творю какую-то хрень, чтобы потом выяснить, что ты всё так и задумывал. Я всё время оказываюсь в проигрыше, когда ты уходишь как минимум с карманами, полными наших запасов материалов. Это бесит. Когда-то мне очень хотелось подружиться с тобой, правда. Но с тобой же совершенно нельзя по-человечески…
Слова будто бы вскрывают одну за другой старые обиды, сквозь открытые раны начинает сочиться злость и стыдная жалость к себе. Бессовестный Бог Е сидит напротив с таким невинным и невозмутимым видом, что хочется врезать. Незамутненный мудак.
- Не стоит брать столь близко к сердцу, Малыш Поток, - наконец говорит Е Сю. Тушит сигарету и выбивает из пачки следующую. - В любви и на войне все средства хороши. «Слава» - это всё-таки война. Интересная, весёлая, но война.
- Я больше не могу с тобой воевать… - Боюань запускает руки в волосы и тянет за пряди. Голова гудит. «И без тебя не могу», - мелькает шальная мысль, но Боюань гонит её прочь.
- Хочешь попробовать любовь? – Е Сю хмыкает, опять щёлкая зажигалкой.
В голове определенно что-то замыкает.
- Да иди ты!!.. – Боюань вскакивает с места, толкая стол, так что стакан с недопитым чаем падает и по асфальту растекается темная лужица.
Какая нахуй любовь, он использует всех и каждого, да и то, только пока они имеют для него хоть какую-то ценность. Страшно вообразить, на что похожа любовь в представлениях этого мудака. Нет, не с Боюанем, с него определенно уже хватит. Давно уже хватит.
Боюаня трясёт, он чувствует, как по щекам с жаром растекается краска. Он сжимает кулаки, стараясь унять ярость – они все ещё в общественном месте, на них уже оглядываются, какой позор… Мудак напротив молчит и смотрит будто бы слегка изумленно, неужели не ожидал?.. С усилием долго выдыхая сквозь зубы, Боюань берёт себя в руки. Лезет в карман за бумажником, вытаскивает пару купюр – должно хватить за чай – бросает их на стол. Разворачивается и быстрым шагом уходит прочь.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

13.06.2018 в 22:32

часть 2

Он идёт, идёт просто для того, чтобы идти, не отдавая себе отчёт, куда. Ему всё равно, куда сворачивать, улицы сменяют одна другую, в глазах мелькают яркие вывески, уличные лотки, витрины, люди. Пару раз он чуть было в кого-то не врезается, поспешно оборачивается, чтобы извиниться – машинально. Чудом останавливается на светофорах – на это инстинкта самосохранения ещё хватает. В ушах всё ещё грохочет собственный пульс, мысли в голове подняли гвалт, за ними совсем не удаётся уследить… У Боюаня очень паршивый день, очень.
Когда эмоции всё же немного отпускают, Боюань обнаруживает себя на пустынной улице, на которой определенно раньше никогда не был. Серые одинаковые дома, кажется, обычный жилой район. Почти совсем стемнело. Сколько же он бродил?.. Боюань лезет в карман за телефоном, жмёт на приложение с картами и иконку GPS. Нужно возвращаться. Принять душ и завалиться спать, а завтра покажется, что этой глупой сцены не было. Хорошая штука – реал, никаких тебе логов, висящих вечным напоминанием собственного позора. Никто не узнает, а он сделает всё, чтобы выкинуть из головы. Никто не знает. Кроме Е Сю. А Е Сю нахуй.
Боюань забивает адрес отеля, когда телефон вдруг мигает логотипом и выключается. Баюань тупо сморит на чёрный экран. Зарядник остался в рюкзаке в отеле. Он стоит посреди совершенно незнакомого района, вокруг ни души. Холодает.
Блядь.
Боюань опять вляпался в неприятности и по чьей же опять вине?.. Хочется истерически заржать, до слёз и сорванного горла. Но нет, хватит публичных сцен.

В конце улицы – крошечный сквер. Боюань садится на высокий парапет клумбы и вытягивает ноги – мышцы ноют от усталости и отпустившего напряжения. Сейчас он переведёт дух и поймёт, что делать дальше. Это большой город, даже в вечерний час кто-нибудь обязательно пройдет мимо рано или поздно и можно будет спросить направление. Или выйти к большой улице и поймать такси. Да, дороговато, но когда это столкновения с Мрачным Лордом обходились ему дешево?.. Боюань всё-таки тихо смеётся. Сейчас, скоро он встанет и пойдёт.
Почему он вообще так вспылил? Что это было вообще? Можно же было отшутиться, можно было промолчать, засмеяться в ответ – он смеялся и над более паршивыми шутками. Что пошло не так?
«Хочешь попробовать любовь?»
От воспоминаний снова бросило в жар. Только теперь злости не было, в груди больно заныло, захотелось зажмуриться и не быть. Было обидно. За своё былое восхищение, за все неоправдавшиеся надежды, за каждую бессонную ночь в игре, за нервные встряски при каждой встрече… и за свою полную неспособность больше взяться за хоть что-либо важное с тех пор, как встречи прекратились. Боюань как-то думал про любовь. Посмеивался над собой, что ведёт себя, как влюбленный придурок. Потом стало не смешно. Потом осталась только злость. И боль, которую он старательно загонял поглубже, игнорировал, отрицал. А потом этот блистательный мудак ушёл далеко вперёд по своему сияющему пути успеха, оставив поломанного Боюаня позади, как старую игрушку. Богам место на небесах, всё правильно. А связавшихся с ними смертных ждёт расплата за дерзость. Идиот, сам виноват.

От размышлений его отвлек звук шагов. В его сторону через сквер шёл человек, в темноте мелькал огонек зажжённой сигареты. Не желая терять возможность, наконец, найтись, Боюань подхватился с места навстречу прохожему.
- Прошу прощения, где… - Боюань застыл, так и не закончив свой вопрос.
Блядь. Блядь!!
- Я не ожидал, что ты так быстро уйдешь, Малыш Поток, но чего я тем более не ожидал, так это того, что ты придёшь ко мне домой.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

14.06.2018 в 11:00

Суньлэ для одного хорошего автора
Пока без рейтинга, преканон, продолжение будет
1000 слов

Куньмин встретил Чжэпина разноголосым говором то ли лаосцев, то ли бирманцев - черт их разберет; запахом лотосов – так уверял таксист, и Чжэпин был склонен ему верить – нежный, едва заметный аромат пронизывал весь город. Хотя его более трезвая и рациональная часть ухмылялась и говорила, что все дело в предвкушении, сводившем ребра так, что легкие щемило.

Чжэпин вскинул объемный рюкзак на плече и зашагал по неровному тротуару, выложенному разноцветной каменной плиткой – попросил таксиста высадить его пораньше, чтобы подышать новым для себя воздухом. Даже машины в этом городе как будто ездили неторопливо. По крайней мере он успевал замечать краем глаза какие-то мелочи, о которых даже не задумывался у себя дома, в Пекине – вот проехала тачка, битком забитая молодежью, на заднем сидении меланхоличная девушка жует жвачку и пускает пузыри; вот мамаша торопливо перестраивается в другой ряд, а ребенок на заднем сиденье задумчиво раскачивается в детском кресле, у него своя атмосфера.

Из окон какой-то кафешки лилась этническая музыка, и Чжэпин сроду бы под такое не стал перекусывать, однако местной молодежи, похоже, нравилось. Где-то в узких улочках между домами проглядывали яркие вывески, и глаза считывали знакомые значки – тут есть вай-фай, здесь можно сыграть в Славу. Желание прямо сейчас поверить, как оно, играть в славу в новом городе, накатило с неудержимой силой, и Чжэпину пришлось мысленно отвесить себе пинка – успеется, все успеется. Пробежаться по местным интернет-кафе, зайти в клубешники, специализирующиеся на Славе, он смотрел, тут есть такие. Но все это будет потом, а сейчас его ждет партнер, будущая команда и чемпионство.

Чжэпин сверился по навигатору – и тот предложил доехать ставшийся до точки встречи километр на такси, услужливо подсовывая номер для вызова. Так, нахрен. Тут идти-то.

Улица постепенно менялась, дома становились ниже и зеленее, а запах лотоса – гуще. Когда навигатор предложил свернуть, Чжэпин шагнул в тенистую аллею и завертел головой. Притормозил, открыл QQ и еще раз посмотрел на последние сообщения.

«Приземлился. Перед клубом пройдусь пешком».

«Ееее, жду тебя». Вдобавок Цзялэ прислал смайлик с рукопожатием, и всю дорогу от аэропорта Чжэпин ощущал фантомное прикосновение к ладони.

За последние пару месяцев они играли вместе бессчетное количество раз, и Чжэпин до сих пор не мог поверить, что ему так повезло. Они бы увиделись раньше, но хотелось закончить все дела дома – прежде чем срываться в незнакомый город. Чтобы уже ничего не оставалось за плечами, а все мысли – только вперед.

Клуб, точнее, целая сеть клубов, в котором базировалась их новая команда, был ночным. Но владелец, зафанатевший от Славы, в свое время сориентировался, и дневное время было отдано под «Славу». С ростом популярности игры пару зданий полностью переоборудовали под интернет-кафе, и сейчас спешно доделывали ремонт в одном из таких клубов – именно там будет жить новая команда.

Но недельку предстояло пожить под тынц-тынц и бада-бада. Цзялэ было плевать, Чжэпину – тем более. К тому же они договорились, что если не понравится – владелец оплачивает гостиницу.

Аллея привела к яркой вывеске, частичной скрытой за кроной – наверное, ночью, когда полыхают огни, выглядит круто. Надо будет им с Цзяле проверить. Недалеко от входа курила молчаливая компания. Они лениво поглядывали на дверь, обменивались взглядами, и снова затягивались, сбивая пепел по ветру. Не китайцы – определил Чжэпин. Диаспор было полно, рядом три границы.

Кого-то ждут, и вряд ли с добрыми намерениями.

Чжэпин даже повеселел. Сейчас этому "кому-то" набьют морду. До этого Куньмин казался картинкой из журнала для путешественников – глянцевой, мирной, дышащей спокойствием. Конечно, со временем эта глянцевость бы потрескалась, обросла бытом и мелкими житейскими деталями вроде таких вот парней, но Чжэпин предпочитал забегать в холодную воду одним махом.

Дверь хлопнула, выпуская человека, а компания все так же молча и очень дисциплинированно побросала окурки и развернулась к нему.

Все-таки «пидор» - универсальное слово, оно было бы понятно на любом языке. Но компания говорила на китайском с глухим акцентом, проглатывая тоны. И Чжэпин принялся разглядывать парня.

Ну, может и пидор, рассудил в итоге он. Парень был красивым, хотя, возможно, так казалось по сравнению с этими крокодилами; был каким-то подвижным, с острым взглядом и злой улыбкой. Из небрежно стянутого короткого хвостика вылезла пара прядей, дергают там за него, что ли, постоянно.

Парень сунул руки в карманы, хмуро посмотрел на двинувшуюся к нему компанию, что-то бросил – Чжэпин не расслышал, зато один из компании, видимо, старший, занес руку для удара. Наверное, это было сигналом для остальных, потому что набросились они на парня все вместе.

А Чжэпин, до того вяло размышлявший, стоит ли начинать свой первый день в городе весной весны с хорошего мордобоя, вдруг застыл.

Парень скользил между нападавшими, ныряя и уклоняясь, используя корпусы противника, чтобы атаковать, бил быстро, хаотично, взрываясь серией ударов, и снова уклонялся. Понимание, осознание, узнавание накрыли с такой силой, как будто он сейчас в Славе, на пустоши Ледяных пиков, ветер в лицо, а они с Цзялэ в групповом PVP против всего мира, только Чжэпин почему-то тормозит.

Рюкзак улетел в сторону, а ноги сами понесли вперед. Чжэпин врезался в толпу, пробивая с ноги по чьей-то кривой роже, а Цзяле ушел с траектории удара точным выверенным движением, становясь спина к спине. Ярость билась в груди - ярость и испуг, а Чжэпин от души врезал коленом еще одному.

А потом вся компания вдруг развернулась и бросилась к одной из припаркованных вдалеке машин. Оказывается, из дверей клуба вылетало сразу два охранника, а Чжэпин выдохнул, разворачиваясь к Цзяле.

Злость то ли на себя, то ли на мир – вот что он творит?! – переплавилась в рык:

- Руки? С руками все нормально?! Ты блядь совсем охуел драки устраивать, какого хера, с ума сошел?

Чжэпин резко дернул Цзялэ за запястья, рассматривая сбитые костяшки тонких пальцев. Господи, да в такой драке переломать – раз плюнуть, он что, охуел, дайте только добраться до этого хвостика – Чжэпин его весь повыдергивает, чтобы неповадно было.

Тепло согревало ладони, а потом Цзялэ выдернул руки, сунул в карманы, и усмехнувшись, сказал:

- Вот станем чемпионами, будут у нас брать интервью, и что мне отвечать на вопрос про то, как прошла наша первая встреча? «Мой партнер на меня наорал»?

Чжэпин понял, что улыбается, широко, счастливо.

- Придурок, - сказал он и поддел кончик носа Цзялэ – как будто это было самое естественное движение в мире.

Цзялэ смешно наморщился, почесал нос – и улыбнулся в ответ лукаво и солнечно, так, словно они нихрена не расставались с того самого первого дня знакомства в Славе. А через минуту они обнимались, хлопали друг друга по плечам, смеялись.

Чжэпин вдыхал запах Цзялэ и думал, что вряд ли тот пидор, определенно нет, а вот с самим Чжэпином явно что-то не так. Сердце колотилось как сумасшедшее, и вместе с Цзялэ хотелось обнять весь мир.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

14.06.2018 в 16:46

Ещё кусок пост-канонного еланя. 1400 слов, продолжение следует.

часть 1

- Я не ожидал, что ты так быстро уйдешь, Малыш Поток, но чего я тем более не ожидал, так это того, что ты придёшь ко мне домой.
Е Сю улыбался, сжимая губами сигарету, но смотрит обеспокоено.
Боюань молчит. Сию секунду казалось, что способность складывать звуки в слова ему отказала. Как и удача, но это была уже не новость.
- Я заблудился, - наконец обреченно говорит он, демонстрируя мёртвый телефон. Он слишком устал, чтобы придумывать оправдания и отмазки. Если уж ему сегодня так не везёт, то пора уже сдаться и плыть по течению. Хуже уже быть не может, в самом деле.
- Пойдём, - Е Сю вдруг ловит его за запястье. Пальцы дрогнули, Боюань чуть не выронил телефон. – Не убегай больше, пожалуйста, - добавляет Е Сю и идёт вперёд, увлекая Боюаня за собой.

Они шли молча. Е Сю свернул к ближайшему дому, не выпуская руки Боюаня. Подъезд, лестница, маленький лифт, коридор с рядом одинаковых дверей. Боюань будто бы смотрел видеовставку из какого-нибудь старого квеста: анимация сменяла одна другую, графика так себе и никакого контроля над ситуацией.
Е Сю отпускает его запястье только у самой двери. Возится с ключами, чуть не роняет из кармана зажигалку, но ловит в воздухе. Толкает дверь: - Заходи.
Запоздало Боюань думает, что нужно было отказаться. Ещё там, в сквере. Просто спросить дорогу и уйти. Но усталость толкает его вперёд и дверь за спиной глухо захлопывается, отрезая пути к отступлению.
Квартира оказывается крошечной – одна комната, даже без нормальной кухни. Боюань оглядывается, выхватывая взглядом детали: компьютерный стол с удобным креслом, не заправленная кровать, пепельница на тумбочке, приоткрытая балконная дверь. Удивительно, насколько Бог Е, оказывается, неприхотлив.
- Садись, - говорит Е Сю, - подталкивая его к креслу – больше в комнате сесть некуда, не на кровать же – а сам присаживается на корточки перед ним, смотря в глаза снизу вверх. – Я вызову тебе такси. Но сначала ты расскажешь мне, что всё-таки произошло.
Е Сю поднимается, идёт к тумбочке, щелкает кнопкой электрического чайника и выуживает откуда-то термо-чашку с логотипом «Славы». Боюань закрывает глаза и снова думает, какого черта он здесь забыл. Слышит, как Е Сю щелкает зажигалкой. Что-то звенит, что-то сыпется.
- У меня нет ничего особенного, обычно тут не бывает гостей, но это не самый плохой чай, - Боюань слегка вздрагивает, когда Е Сю снова берёт его за руку и вкладывает в пальцы чашку. – Рассказывай.
С чего начинать – непонятно. Чашка греет руки, и пахнет этот чай действительно неплохо. Боюань делает маленький глоток – чай очень горячий, как он любит. Становится тепло, Боюань оттаивает. Какая теперь разница, если он расскажет?
- Я ушёл из гильдии, - наконец решается он, - недавно. Изменчивая Весна был очень терпелив, но я не мог вечно заставлять его ждать, пока разберусь со своими заморочками.
- Заморочками? – эхом отзывается Е Сю.
- Я бросил десятый сервер, ты знаешь, занимался обычной рутиной, водил группы в данжи. Всё было неплохо. Мне нравилось так работать. Но потом что-то пошло очень не так и я начал лажать. Всё время казалось, что где-то поблизости ты или кто-то из ваших, это была какая-то навязчивая идея. Весна молчал, но я тоже так больше не мог. Какой из меня эксперт, если я не могу справиться со своей паранойей?.. – Боюань грустно улыбается и делает ещё глоток чая.
- Они дураки, что тебя отпустили.
Боюань мотает головой. Они и не отпускали. Предлагали взять отпуск, передохнуть, подлечить нервы и вернуться, но Боюань упёрся, вбив себе в голову собственную бесполезность. Это был определенно хреновый период в его жизни.
- В общем, ты бросил гильдию из-за меня? – Е Сю делает выводы быстро, и это хорошо. Хорошо, что не нужно объяснять подробно.
Боюань кивает.
- Но я же ушёл.
- А потом вернулся. С тобой в таких вещах быть уверенным не получается.
Е Сю ничего не говорит в ответ, тишина кажется Боюаню неловкой. Он делает большой глоток чая, чтобы отвлечься, но что-то опять идёт не так. Боюань долго кашляет, пока на глазах не выступают слёзы. Вечер неловкостей, когда уже он закончится?..
- Пойдём в данж? – вдруг говорит Е Сю и Боюань наконец поднимает на него глаза.
- Что?..
Е Сю уже достал из сумки ноутбук и устроился на полу, прислонившись спиной к столу. Подтянул поближе пепельницу.
- Я хотел сегодня поиграть для себя, - поясняет он, - пойдём со мной.
- Но мой аккаунт…
- Остался в гильдии, да. Но я ни за что не поверю, что ты не завёл новый. Ты же любишь «Славу» не меньше, чем я, Малыш Поток.
Боюань грустно усмехается в ответ, лезет во внутренний карман куртки и молча демонстрирует карту аккаунта. Действительно, свежую, он играл совсем немного. Е Сю удовлетворенно улыбается и кивает на компьютер.

Они играют долго. Почти не разговаривают, только Е Сю иногда даёт короткие советы и комментарии. Им повезло, они были близки по уровню – Е Сю завел аккаунт уже после отставки – и им не пришлось особенно друг друга ждать. Боюань впервые за долгое время чувствует себя спокойно и даже, кажется, счастливо. Несмотря на приоткрытый балкон, в комнате висит дым, а ещё Е Сю таскает чай из чашки Боюаня – чашка в доме одна, у Е Сю не бывает гостей – но Боюаню всё равно. «Слава» - простая и понятная, сражаться бок о бок с Богом Е легко и приятно, подвоха ждать неоткуда. Боюань довольно смеется, когда они вдвоем добивают последнего босса, с удовольствием тянется, разминая плечи, и тогда замечает, что за окном светает.
- Мы засиделись, мне нужно идти, - с сожалением говорит он.
Е Сю закрывает ноутбук, поднимается с пола, закуривает очередную сигарету и тоже разминает плечи. Смотрит в окно, на Боюаня и говорит: - Оставайся. Таксисты сейчас берут по двойному тарифу, - добавляет, заметив замешательство Боюаня.
Остаться хочется. Неловкость давно ушла, есть только радостное удовлетворение от слаженной совместной игры, а ещё есть дикая усталость после адски длинного дня. Глаза слипаются.
- Я тебя стесню, - вежливо начинает Боюань.
- Ну да, кровать здесь одна, - ответ Е Сю не очень помогает, Боюань хмурится, но тот продолжает: - Просто представь, что ты в старшей школе ночуешь у одноклассника.
И правда. Боюань смеётся. Он скучал по таким ночевкам. Беззаботное далекое детство. У него совсем не осталось школьных друзей, но воспоминания были, приятные.
Кровать на самом деле немного тесновата, они толкаются, пытаясь устроиться, Е Сю жалуется, что у Боюаня острые локти и постоянно пытается утащить себе большую часть одеяла, но эту схватку Боюань не проигрывает. Думает, что ему и в голову не могло бы прийти, что этот дурацкий день закончится вот таким странным образом, и не может решить, хорошо это или однажды ему придётся пожалеть. Усталость берёт верх, и он засыпает, так и не определившись.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

14.06.2018 в 16:48

часть 2

Боюань просыпается через несколько часов и чувствует себя отдохнувшим. Приподнимает руку с часами – если не разлеживаться, как раз можно успеть к чек-ауту в отеле. Е Сю рядом вдруг ворочается, закидывает на него руку и утыкается лбом в плечо, не просыпаясь. Боюань задерживает дыхание. Это неловко. В груди разливается что-то теплое, горло вдруг стискивает острой нежностью. Он смотрит на чуть нахмуренные во сне брови самого наглого Бога, на длинные слипшиеся ото сна ресницы и давит неожиданное желание развернуться навстречу, обнять в ответ, запустить руку в волосы, прижаться теснее… Старые, давно отброшенные мечты и сны вдруг рвутся наружу, так, что почти больно. Боюань аккуратно выбирается из-под тяжёлой руки. Нет. Это всё глупости, и если идти у них на поводу, то легко всё испортить. Он сбегает в ванную, открывает воду и несколько раз ополаскивает лицо. Так-то лучше. Решает, что просто легко и хорошо. В голове пусто. Полотенце в ванной только одно и Боюань не решается его взять. Натягивает бельё и джинсы на влажные ноги, трясёт над раковиной влажными волосами. Из комнаты доносится скрип кровати и щелчок зажигалки.
- Завтрака нет, кофе тоже, в следующий раз надо будет купить чего-нибудь в городе, - говорит Е Сю, когда Боюань возвращается в комнату, но смотрит на него и осекается. У него странный нечитаемый взгляд, от него хочется поежиться и Боюань дергает плечами. Подбирает с пола носки, садится в кресло, наклоняется. Капли с волос щекотно бегут по шее и падают на пол.
- А? Не проблема, перехвачу что-нибудь по дороге, - наконец отвечает он.
На голову вдруг падает полотенце, закрывая обзор.
- Эй!
- Простудишься, Малыш Поток, - усмехается где-то сверху Е Сю и парой движений ерошит ему волосы. Боюань перехватывает полотенце и вытирает волосы сам. Стирает влагу с шеи и груди.
- Хватит. Поток давно в прошлом, зови меня по имени, - наконец просит он.
Е Сю хмыкает и кивает.
- Запиши мой QQ, - вдруг говорит он. – Может, пригодится, если в следующий раз потеряешься.
Боюань снова молча демонстрирует мёртвый телефон. Отчего-то очень обидно, будто бы он упускает какую-то важную возможность из-за глупой железки.
- Оставь мне свой? – пожимает плечами Е Сю.
И в самом деле.

Первое, что делает Боюань, поставив телефон на зарядку в отеле – принимает запрос от контакта Мрачный Лорд. В ответ моментально приходит курящий смайл. Боюань улыбается. Он скучал.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

14.06.2018 в 18:10

Какой же все-таки Цзялэ прекрасный со всех сторон, а его никто, кроме анонов да суньханя, не любит
Это неправда и я могу это доказать

~750 слов делового ванлэ

Корсет давил и натирал даже сквозь рубашку.
Цзеси поерзал, насколько позволял костюм, и попытался незаметно ослабить шнуровку. Шелковая лента даже не шелохнулась — старательный Инцзе затянул узлы намертво. Цзеси повернулся к родной трибуне и поискал в толпе ученика.
— Вот оставлю все на тебя в следующем году, будешь знать, — проворчал он, безуспешно пытаясь выбрать позу поудобнее. Взглянул на свои руки и покачал головой — думать об отставке было слишком рано. Цзеси был в прекрасной форме, спад даже не маячил на горизонте, а Инцзе совершенно не рвался занять его место. Умный ребенок.
— Улыбайся, а то придется все переснимать, — хихикнула рядом Мучен. Ей было легко говорить, наряду Танцующего Дождя практически нечем было стеснять тело, не то что натирать.
— Мне не обязательно. Ты когда-нибудь видела мои крупные планы на плакатах? — Цзеси демонстративно вытаращился на ближайшую камеру, фотограф вздрогнул и быстро отвел объектив.
Стоящий справа Цзяле усмехнулся.
— Читер.
Кто бы говорил. По простоте и удобству костюма с огнеметчиками могли соперничать только снайперы. Отстегни Цзяле бутафорские ленты с патронами — и он легко смешается с толпой своих фанатов на трибунах. После победы сборной опальному богу простили все, зрительская любовь снова вознесла его в первую десятку звезд, как будто не было никаких лет травли и ненависти. Цзяле не заметил, ему было некогда. В этом сезоне Тирания перла к чемпионству так неудержимо, что у ее игроков просто не оставалось сил на социальную жизнь. Даже Синьцзе приехал на ивент таким усталым, что перед выступлением пришлось звать гримеров.
Снова защелкали вспышки. Цзеси покосился вбок: поймал утомленный взгляд Юя Вэньчжоу, задыхающегося в своих мехах, полюбовался на голое бедро Мучен под короткой юбкой. Во рту пересохло, сразу вспомнилось, что нормального секса не перепадало с самого начала сезона. Мучен вздохнула, под тонкой блузой заколыхалась тяжелая грудь. Цзеси крепче вцепился в метлу, запахнул плащ и попытался думать о тренировках.
— Повезло с костюмом, Е Сю бы тебя убил. — Цзяле говорил вполголоса, продолжая ослепительно улыбаться укусам фотокамер. Казалось, он искренне наслаждается возможностью поязвить. Цзеси не видел причин его останавливать: до конца представления было еще минут сорок, и лучше потратить время на трэш-толк с Цзяле, чем изнывать в одиночестве от скуки и недотраха.
— С чего ты решил, что Е Сю будет дело до моего стояка?
— Потому что если у тебя встало не на Мучен, а на Вэньчжоу, то наш святой меч зарубит тебя прямо на сцене.
— Репортеры обрыдаются от счастья. — Цзеси хмыкнул, представляя заголовки газет и фото Шаотяна, стоящего над его изломанным трупом. Меч у Проблемного Дождя тупой как железный брусок, убивать таким придется долго.
Цзяле рассмеялся и отвернулся на окрик сьемочной группы. На него направили свет и включили голограмму, вокруг завертелись сверкающие лепестки. Трибуны недовольно загудели: кровавая история с Сотней Цветов осталась в прошлом, но в этот раз Выходные Всех Звезд проходили в Куньмине и лишнее напоминание о былом тревожило затянувшиеся раны. Хотя что еще могли сделать организаторы, чтобы обыграть имя Сотни Ослепительных Цветов? Вряд ли Цзяле думал о трансфере, когда создавал персонажа и команду.
Но он наверняка думал об этом сейчас. Подвижное лицо застыло, тело напряглось, будто в ожидании удара. Цзеси поморщился: они с Цзяле не были близки, но почти вся про-лига дружила между собой, а время в сборной только сильнее сплотило участников. Цзяле был своим, его хотелось поддержать. Отвлечь.
— Если тебе так нравится мой костюм, давай поменяемся, — наугад предложил он.
Цзяле бросил на него недоверчивый взгляд, мрачное лицо осветилось едва сдерживаемым весельем. Сейчас его стоило бы фотографировать, но прожектор уже погас и представление сместилось дальше. Жаль. Зато они снова могли нормально говорить.
— Ты вряд ли влезешь в мои брюки. — Цзяле быстро справился с удивлением и вернулся к трэш-толку.
— Я-то влезу, а тебе точно будет слабо натянуть мой корсет и чулки, — подмигнул Цзеси. Он знал, что в его исполнении это выглядит одновременно комично и жутко.
Глаза Цзяле расширились, он сглотнул и так пристально уставился в ответ, словно пытался прожечь плащ насквозь.
— Чулки? — переспросил он охрипшим голосом. Похоже, в Тирании с сексом во время сезона было не лучше, чем в Маленькой Траве. А почему бы и нет.
— С шелковыми ленточками, — добил хэдшотом Цзеси. — Тебе пойдет.
Клеить Цзяле прямо на сцене, перед камерами, на глазах у всех было упоительно. На экранах запустили очередной ролик, толпа взревела, приветствуя новую звезду, смех в глазах Цзяле медленно сменялся жаром.
— Вы поселились в отеле?
Цзеси помрачнел и кивнул. У него был отдельный номер, но звукоизоляция там никудышняя и команда вряд ли поймет их вечеринку эротического косплея. А в Тирании игроки скорее всего жили по двое. Черт.
Цзяле не выглядел расстроенным, он ненадолго задумался о чем-то и пожал плечами.
— Ладно, пойдем ко мне. У меня квартира недалеко.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

14.06.2018 в 21:04

Чжоу Цзэкай/Сунь Сян. 752 слова, кинк на помаду, легкое удушение, бессовестный дроч на Цзэкая. Невычитано, небечено, порно без смысла.


Идея вытащить Цзэкая в ночной клуб принадлежит Сунь Сяну. Когда он открывает дверь в комнату капитана, планы на вечер все еще кажутся Сунь Сяну отличными. Еще две секунды, пока мозг обрабатывает картинку.
Цзэкай в белом. Белая, тонкая рубашка, через которую просвечивает кожа. Обтягивающие белые брюки. Черная лента на шее. Сунь Сян сглатывает и моргает, пытаясь понять, что Цзэкай делает, сосредоточенно глядя в маленькое зеркало.
А потом задыхается от жара, прокатывающегося от затылка до поясницы, отдающего в моментально вставший член. Цзэкай медленно и сосредоточенно красит губы черной помадой. Оборачивается, смотрит на Сунь Сяна из-под ресниц. Густой цвет летней ночи лежит на его губах, влажно поблескивая.
Они никуда не идут.
Сунь Сян делает вдох – и шаг вперед. Еще, и еще. Цзэкай смотрит на него, не отводя взгляда. Только когда Сунь Сян тянется пальцами к его губам, проводит с нажимом, слегка размазывая помаду, выдыхает без вопросительной интонации:
- Нравится.
- Пиздец, как, - Сунь Сян целует его. Грубо и восторженно, сминая губы с непривычным вкусом, под которым все равно Цзэкай. Вожделение искрит в мыслях, уничтожая их, как шарики в телефонной игре, с короткими хлопками. Остается одна: «мой».
Цзэкай закрывает глаза, отвечает на поцелуй, стонет беззвучно, когда Сунь Сян прикусывает его за нижнюю губу, с нажимом ведет языком. Сунь Сян шарит руками по его телу, а потом аккуратно просовывает палец под черную ленту на шее Цзэкая. Стон такой громкий, что у Сунь Сяна перед глазами темнеет.
Он стекает на колени, резкими движениями расстегивает брюки Цзэкая, тянет вниз гладкую ткань, жадно, быстро. Задыхается еще раз, пытаясь вспомнить, зачем дышать и как. На Цзэкае чертовы белые стринги, которые натягивает возбужденный член. Сунь Сян молча смотрит вверх. Цзэкай улыбается. Глаза у него туманные. Помада размазалась. Это невыносимо красиво. Сунь Сян беспомощно улыбается в ответ – красота Цзэкая его иногда выбивает за пределы реальности.
Он поддевает ткань стрингов пальцами, сдвигает вниз. Забирает в рот головку, водит языком, толкаясь в щелочку, то быстро, то медленно. Отодвигается, глядя на следы помады, которые остались сперва на его губах, а теперь на члене Цзэкая. Тихо стонет, сжимает, перекатывает в ладони яйца, слышит долгий, громкий стон. Сунь Сян вновь поднимает взгляд и решает пока этого больше не делать, а то сдохнет – Цзэкай закусил ворот рубашки, ресницы дрожат, и это слишком.
Сунь Сянь закрывает глаза. Обхватывает губами член Цзэкая, слегка запрокидывает голову, пропуская глубже в горло, расслабляется, позволяя тому толкаться в плавном ритме. Ведет ладонью по ягодицам, сжимает. Цзэкай цепляется за его плечи, стонет, чуть ускоряясь. Жарко, как же жарко. Возбуждение жжет, с каждым толчком Цзэкая Сунь Сян горит. От каждого стона умирает от восторга.
Он гладит кончиком пальца сжатый вход, нажимает легко. Цзэкай содрогается всем телом, член пульсирует – и Сунь Сян стонет тоже, ощущая, как его стон отзывается в Цзэкае прежде, чем тот кончает.
Цзэкай медленно опускается на колени рядом с Сунь Сяном. Слизывает каплю спермы в углу губ, смотрит из-под ресниц. Улыбается. От помады на его губах, от взгляда – Сунь Сян сам уже на грани. Цзэкай стягивает ленту с шеи. Надевает на Сунь Сяна. Спрашивает взглядом – можно?
Сунь Сян кивает. Дрожь – предвкушения, возбуждения, желания – бежит по телу. Он сам расстегивает свои джинсы, приподнимается, выбираясь из них и трусов. Стон застревает в горле, когда Цзэкай одновременно затягивает ленту сильнее – так, чтобы дышать было сложно - и начинает дрочить ему.
Сунь Сян толкается в кулак, ловит ртом воздух – лента натягивается. Цзэкая водит пальцами по его члену лениво-медленно. Гладит головку, трет легко. Сунь Сянь утыкается лбом в плечо Цзэкая, подается бедрами. Он уже знает, что навязывать свой темп бесполезно. Удовольствие такое сильное, что почти больно. Сунь Сян тихо стонет на каждом тяжелом вдохе, и каждый раз получает поцелуй в висок.
Ему начинает казаться, что это будет длиться вечно – медленные движения пальцев по члену, замирающие каждый раз, когда Сунь Сян на грани; медленно сжимающаяся и разжимающаяся на горле лента; сладкая пытка, от которой он плавится, приподнимаясь на коленях и опускаясь снова, выгибаясь, кусая губы. Жарко до озноба, почти больно, но ни крики, ни стоны не вырываются из груди, жгут изнутри. Цзэкай улыбается. Меняет ритм, дрочит быстро, сильнее сжимая пальцы. Кусает Сунь Сяна за мочку уха. Перед глазами у Сунь Сяна белый воротник со следами помады. Он кончает, открыв рот в молчаливом крике, содрогаясь. Выплескивается на пальцы Цзэкая, цепляется за него, почти падая вперед, когда оргазм выкручивает тело.
Цзэкай медленно гладит его по затылку. Сунь Сян поднимает взгляд. Ведет пальцами по оставшейся на губах Цзэкая помаде, размазывает.
- Ты правда так идти собирался?
Цзэкай молчит. Сунь Сян смотрит, не торопит. Любуется.
- Не хотел идти. Хотел тебя.
У него в глазах вопрос – понравилось?
Сунь Сян кивает без слов.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

15.06.2018 в 11:21

Лян Ичунь, Сюй Боюань, 414 слов, отдаленные намеки на пейринги (не между ними).

Утро, середина лета. Еще немного и станет жарко, а пока остатки утренней прохлады еще хранят в себе запахи ночного дождя, предрассветных снов, речной воды, цветов и ивовых листьев.
Ичунь стоит у окна на кухне «Синего Дождя», привычно отсчитывая время по гудению кофемашины. Эспрессо для себя, латте для Боюаня – он придет минут через пять, сразу в игровой зал, будет сонно тереть ладонями лицо, благодарно улыбнется.
С первого дня Боюаня в гильдии Ичунь видит в нем себя. У Ичуня нет младших братьев, он не может сказать, имеет ли сходство то желание защитить, уберечь, которое он испытывает к Боюаню, с чувствами кровных родственников. Да и какая разница.
Объясняя Боюаню многоходовки гильдий, Ичунь впервые в жизни чувствует себя неловко. Боюань не спорит, только хмурится, но Ичунь с трудом удерживается от того, чтобы потрепать его по волосам.
Ичунь позволяет ему больше, чем другим. Боюань смеется, сердится, делится с ним мыслями и идеями – Ичунь смотрит на него и думает: пусть еще немного побудет таким. Искренним.
Иногда в выходные они выбираются в ближайший парк. Разговаривают обо всем, кроме «Славы» - книгах, других играх, семьях. Боюань смешит Ичуня почти до слез, а потом трогает до глубины души, рассказывая о своих планах на будущее.
Когда Мрачный Лорд становится одним из самых часто упоминаемых в гильдейском чате ников, Ичунь понимает: у них с Боюанем общая не только любовь к артбукам и пончикам со сливой с уличного лотка на углу. Горбатая карма на мудаков у них тоже общая.
Взгляд в экран Ичунь замечает раньше самого Боюаня. То есть, они все и все время смотрят в мониторы, вот только у Боюаня это - другой взгляд. Все главы этой истории Ичунь знает наизусть – улыбки и трепет, злость и раздражение, усталость и нежность, надежду. Финал Ичунь выучил тоже.
Ичунь злится. На себя – за то, что не уберег. На эту глупую мысль – а что он мог сделать? На Мрачного Лорда – это тоже бесполезно. На Боюаня, в задумчивости водящего пальцем по краю клавиатуры – а это просто жестоко.
Невозможно защитить и уберечь от судьбы, остается лечить разбитые колени и сердца. От второго не помогают никакие лекарства, но всегда можно сделать кофе и отправить патрулировать точки респа.
- Ичунь? – Боюань, вопреки его ожиданиям, заглядывает на кухню. Берет оба стаканчика возле кофемашины, идет к окну, останавливается рядом. Смотрит вопросительно, улыбается.
- Спрашивай, - Ичунь забирает свой кофе.
- Можно мне два дня отпуска? Я закончу гайды и правила, в рейдах меня подменят. Скину тебе новое расписание…
Ичунь поднимает ладонь. Смотрит в чистые, светящие глаза. И кивает.
Может быть, не все истории кончаются плохо.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

15.06.2018 в 18:04

спасибо одному анону и генератору заявок
Рэндомный пейринг: Вэй Чэнь/Лян Ичунь
Место: Новая работа/Офис
Ключ: Чулки, подвязки. Гладить по бедрам, шептать на ухо непристойности
Вэйчунь, 1822 слова, невычитано, порно, хромой обоснуй и традиционный возможный оос

ч 1

Ичунь стоит у стола, скрестив руки на груди. В новом здании Дождя еще никого нет, даже камеры не работают. Все переедут на следующей неделе, а пока пропуск есть только у глав отделов. И у Вэй Чэня. Он бы и рад осмотреться, но прямо сейчас есть дела поважнее.
Жалюзи на окне позади Ичуня прикрыты неплотно, сквозь них сочится яркое солнце. Слепит, раздражает и не дает разглядеть выражение глаз.
Вэй Чэнь уверен, в них отражается все, что Ичунь думает об этой затее и о Вэй Чэне. Где вертел все это и куда бы ему пойти в следующий раз со своим “а спорим?”. А еще — смех, потому что лицо у самого Вэй Чэня сейчас стопудов очень многое выражает. Большую часть из этого он предпочел бы никому никогда не показывать. Но Ичуню можно.
Сегодня. Вчера. Всегда.
Вэй Чэнь смотрит на ноги Ичуня. На его длинные, блядь, ноги в гладких черных чулках. На широкие резинки на бедрах и бледную кожу над ними.
На резкий переход от чулок к коже.
Ничего, кроме чулок, на Ичуне нет.
У Вэй Чэня с каждой секундой в голове все меньше мыслей, все больше острого возбуждения.
Такого же, каким веет от Ичуня.
Между ними с самого начала было так: остро, зло, возмутительно-хорошо. Вэй Чэнь знает, что бесит Ичуня своей наглостью, презрением к правилам, грязной игрой и бесстыдством. Вэй Чэня бесит правильность, собранность, закрытость. Бесит и заводит до такой степени, что впору подумать, что здесь есть что-то еще, и этот старший впервые в жизни не только берет, но и отдает и гораздо больше, чем мог бы предложить.
Ичунь вытаскивает из него ту сторону, о которой сам Вэй Чэнь не подозревал. Тянет за собой туда, куда никому из них не стоило бы соваться.
Вэй Чэню нравится — провоцировать, получать, отдавать.
Вот как сейчас, когда он опускается на колени и достает из кармана скомканную подвязку. Шерный шелк, кружево, какие-то темные бусины, переливающиеся в солнечных лучах. Хер знает, что такое, Вэй Чэнь не запомнил. Когда он выбирал подвязку на таобао, представлял себе ноги Ичуня, его кожу, просвечивающие венки на внутренней стороне бедер, а не вчитывался в описания. Зато переслал все это Ичуню и дрочил, рассказывая ему по аудиосвязи, как будет ее надевать. И кончил, услышав, как Ичунь тихо, сдавленно стонет у себя в комнате за сотни километров от Вэй Чэня.
Сейчас реальность забивает те фантазии. Сметает их ебучим цунами.
Перед глазами темная линия от кончиков пальцев до бедер. По ней так и тянет провести пальцем. Убедиться, что это все — настоящее. Что это все — для него.
Вэй Чэнь не любит отказывать себе в удовольствии. Особенно рядом с Ичунем. С ним все желания становятся ярче, больше. И кажется, что если не исполнить их прямо сейчас, взорвешься к хуям. А исполнишь — и взорвется весь мир.
На мир Вэй Чэню насрать.
Всегда было.
А с того момента, как Ичунь впервые сбросил с себя пиджак и шагнул к Вэй Чэню, прижимая его к стене в игровом зале — стало насрать вдвойне.
Сейчас, когда Вэй Чэнь осторожно касается ног Ичуня, мир может делать, что угодно. Хорошо бы клубное здание выстояло, но в общем и это не обязательно.
Чулки гладкие, ладони скользят по ним легко. Вэй Чэнь приглядывается и тут же стонет. Возбуждение ударяет под дых, в паху жарко, сердце гулко бьется под ребрами.
— Блядь, ты еще и ноги побрил.
— Ну да, — Ичунь пожимает плечами будто бы это — обычное дело. Будто бы в голове Вэй Чэня не проносится сейчас кино о тысяче и одной фантазии, о которых он никогда бы не догадался, если бы не встретил Ичуня.
— Блядь, — повторяет Вэй Чэнь и продолжает материться, чтобы хоть как-то выпустить наружу тот пиздец, что творится у него в мозгах.
Гладит ноги Ичуня, не в силах оторваться. Вверх, от лодыжек до резинок на бедрах, и снова вниз, к ступням. Ткань под руками нагревается. Вэй Чэнь обводит бедра Ичуня со внешней и внутренней сторон, сжимает пальцы на коленях — Ичунь дергается, хмурится возмущенно и хрипло обещает:
— Я тебе сейчас врежу.
Звучит как “я тебя сейчас выебу”. Нихуя. Не сегодня.
Вэй Чэнь смеется.
Поднимает с пола подвязку, ставит ногу Ичуня себе на колено — снова гладит, прижимается губами. Ведет языком вверх, оставляя на темной ткани влажный след. Замирает, чувствуя горячую, гладкую кожу сквозь чулки. Ичунь ощутимо вздрагивает. Вэй Чэнь смотрит на него и любуется — тот наклонил голову, закусил губу. Он хмурится, совсем не выглядит собранным и аккуратным. Пальцы впиваются в край стола так, что костяшки побелели. Член прижимается к животу, на головке выступила смазка.
Такой Ичунь нравится Вэй Чэню куда больше того мудака, который кикнул его из родной гильдии.
Ичунь конечно же должен об этом знать, а то он еще ни разу не послал Вэй Чэня за все время, что тот здесь.
Ичунь не разочаровывает.
— Ты вообще будешь что-то делать или так и собираешься только смотреть, — добавляет он, после того, как грубо послал Вэй Чэня.
— Покомандуй мне тут еще, — ухмыляется Вэй Чэнь.
Продевает ступню Ичуня через подвязку, гладит большим пальцем лодыжку. И медленно ведет вверх, наблюдая за тем, как растягивается кружево и блестят бусины. Ичунь, кажется, перестает дышать. Когда подвязка наконец доходит до бедер, мягко ложится поверх резинки чулок, Ичунь резко подносит ладонь к губам, закрывая рот, но стон все равно слышен в пустой комнате.
— Руки от лица и не смей сдерживаться, — приказывает Вэй Чэнь.
— Покомандуй мне тут еще, — повторяет Ичунь его слова.
— Что за неуважение к старшим?
— Ты правда хочешь, чтобы я сейчас это прокомментировал?
Ичунь может. Это он только писать нихера не хочет, а высказать все, что думает, голосом, не стесняется. Особенно все, что думает о Вэй Чэне.
Но руку он все-таки убирает. Вплетает в волосы Вэй Чэню, сжимает пальцы, тянет. Знает, что ему так нравится. Знает, как действует на него.
Вэй Чэнь отпускает его поднимается, расстегивает свои джинсы. На трусах расплывается пятно смазки. Мокрая ткань неприятно трется о головку.
Ичунь жадно смотрит на то, как раздевается Вэй Чэнь. Его взгляд прожигает насквозь, бесит и возбуждает.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

15.06.2018 в 18:04

ч 2

Вэй Чэнь не выдерживает, шагает вплотную к Ичуню и целует его. Ичунь встречает его на полпути. Скользит языком в рот, задавая ритм, приходится постараться, чтобы изменить его. Вэй Чэнь прижимается к нему, поддевает резинку чулок, царапает кожу под ними. Ичунь сбивается, приоткрывает губы в тихом стоне, и последнее слово остается за Вэй Чэнем.
“Так-то лучше”, — думает он, целуя Ичуня глубоко и резко.
А потом замирает и уступает, давая ему вести, потому что так — тоже хорошо.
Ичунь обнимает его, гладит по спине, спускаясь на задницу, сжимает пальцы. Трется о Вэй Чэня бедрами, его член то и дело задевает член Вэй Чэня. Гладкая ткань чулок касается ног Вэй Чэня, щекочет, заводит до одури. Терпение стремительно заканчивается.
— Развернись, — бормочет Вэй Чэнь в поцелуй.
Ичунь кивает и продолжает его целовать, прижиматься, тереться, сводить с ума. Потом все-таки отпускает Вэй Чэня, разворачивается, упираясь руками в стол. Прогибается в пояснице.
Вэй Чэнь едва не кончает от одного этого зрелища. Светлые бедра, темные чулки, блядское кружево и сраные бусины на подвязке. Хочется выжечь это воспоминание у себя в мозгу, чтобы никогда не забывать. Чтобы проигрывать на повторе, потому что это — лучшее, что Вэй Чэнь вообще в жизни своей видел, и это, блядь, гребаный пиздец, потому что кажется, сейчас, он все-таки начнет признаваться Ичуню в любви.
Вместо этого Вэй Чэнь тянется за смазкой. Щедро льет на пальцы, глядя как капли падают на кожу.
— Видел бы ты себя сейчас, — говорит он Ичуню, разводя ягодицы в стороны.
— Я видел, — хрипло выдыхает тот. — Пока надевал чулки все думал, как ты отреагируешь. И посмотрел в зеркало.
— Понравилось? — спрашивает Вэй Чэнь.
— Да, — честно признается Ичунь. Подается назад, насаживаясь на палец Вэй Чэня. Расставляет ноги шире. Дрожит и стонет, когда Вэй Чэнь добавляет второй палец и разводит их в стороны. Нетерпеливый. Хотя какое тут нахер терпение. Вэй Чэню бы самому продержаться и не спустить без прикосновений.
Слова льются с языка сами, контролировать их не получается, держать в себе — тоже.
Вэй Чэнь наклоняется к уху Ичуня и шепчет:
— В следующий раз, когда проиграешь, я уложу тебя на свою кровать и трахну пальцами. Долго, так, чтобы ты пиздец как бесился. Смотрел на меня, как на последнего мудака. А я буду смотреть, как ты выгибаешься передо мной, как насаживаешься глубже, как сам задаешь ритм и угол. Как раскрываешься на моих пальцах, на четырех сразу. Понадобится дохера смазки, но тебе понравится. Настолько, что ты кончишь прямо так, не дроча даже себе. А я буду смотреть, а потом вставлю тебе, еще раскрытому, горячему, буду чувствовать, как ты сжимаешься вокруг меня. Охуенно.
Ичунь стонет, матерится, поворачивает голову и, опираясь на стол одной рукой, второй тянет Вэй Чэня к себе. Поцелуй выходит смазанным, грязным, горячим и охуенным.
— Не могу больше, хочу тебя. Хочу выебать прямо так, а потом кончить на эти блядские чулки.
— Давай. У меня есть еще одна пара, — произносит Ичунь. Он тормозит после каждого слова, хрипло дышит, насаживается на пальцы Вэй Чэня. Это заводит до темных пятен перед глазами, но то, как Ичунь подготовился и все предусмотрел, выносит гораздо сильнее.
Ичунь горячий, узкий, пульсирует вокруг его члена. Вэй Чэнь придерживает его за бедра, не давая двигаться и не двигается сам. Замирает, считает до десяти и сбивается уже на “три”.
— Двигайся, блядь, чертов Вэй, иначе я объявлю на тебя мировую охоту!
Когда Ичунь злится — это пиздец. Вся выдержка растворяется в жаре, исчезает нахрен.
Вэй Чэнь вбивается в Ичуня сразу, трахает размашисто, быстро и резко. С каждым движением в комнате все меньше воздуха, а в мыслях — связности.
Он обхватывает член Ичуня, водит кулаком по стволу, трет большим пальцем уздечку. Ичунь кончает с громким стоном, сжимается вокруг Вэй Чэня так, что почти больно. Подается вперед, дрожа. На пальцы течет сперма, и Вэй Чэнь едва успевает выйти из Ичуня, прежде чем кончает сам, забрызгивая его задницу, бедра и чулки.
Охуенно.
Ноги подгибаются, Ичуня тоже шатает, они опускаются на пол синхронно, вытягиваются рядом, целуясь. У Ичуня искусанные, потрескавшиеся губы. Вэй Чэнь облизывает их, водит языком, впитывая вкус. Медленно, в такт успокаивающемуся сердцебиению.
Пол прохладный, разгоряченная кожа быстро остывает. Вэй Чэнь водит ладонью по бедрам Ичуня, поддевая и осторожно отпуская резинку чулок. Чувствует под пальцами мурашки.
— Окей, игровую обновили, — говорит Вэй Чэнь. — Как насчет твоей спальни?
И добавляет, пока Ичунь не успел ответить.
— Ты говорил про вторую пару чулок, я все запомнил.
— Я тоже запомнил, — Ичунь смотрит ему в глаза, и Вэй Чэнь срочно прокручивает в голове все, что говорил. Не спалился. Не проболтался.
А потом думает, ну какого хера.
Обводит языком мочку уха и шепчет то, что так давно жжет язык.
— Ты охуенный. Я дрочу на тебя хер знает сколько уже, и каждый раз — все сильнее...
— Я тоже, — просто говорит Ичунь, перебивая его. — Что бы ты ни сказал, я — тоже. С самого начала.
Он отстраняется и целует Вэй Чэня, задает ритм и не дает оставить последнее слово за собой.
Ну и хуй с ним. Главное — первое слово — навсегда за Вэй Чэнем. А с остальным они еще разберутся.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

17.06.2018 в 09:21

продолжение истории про цветочков
1250 слов, все еще джен, рейтинга нет
в подарок одному автору
невычитано, продолжение будет

- Ммм, еще, - Чжэпин повел плечами, наслаждаясь прикосновениями. В отражении стекла перед собой он видел сосредоточенное лицо Цзялэ, который разминал ему плечи так, как будто это было сверхсложное задание на реакцию, координацию и сообразительность. Между бровей залегла морщинка, он прикусил нижнюю губу, а пальцы тем временем разбирали Чжэпина на части.

- Я еще даже не закончил, а тебе «еще», - проворчал Цзялэ, продолжая перебирать мышцы – волокно за волокном.

- Угу, - Чжэпин прикрыл глаза, потянул руки, сцепив их в замок перед собой.

- Эй, - Цзялэ дал ему по шее, - потом тянуться будешь.

- Ты лучший, - с чувством сказал Чжэпин, снова открывая глаза. – Напомни, почему ты раньше этого не делал?

Цзялэ в отражении теперь ухмылялся довольно.

- Нечего тебя баловать, - а потом его лицо посерьезнело. – Завтра игра.

О да. Завтра игра. Чжэпин в предвкушении сжал кулак, разглядывая свою руку. Они встретятся с Великолепной эрой. И Е Цю.

Надо было расслабиться, надо было выспаться, однако они всей командой раз за разом прогоняли вероятные стратегии матча. Стиль их с Цзялэ дуэта был невероятно эффектным и эффективным, однако очень многое зависело от членов команды, которые их поддерживали.

В какой-то момент после очередного просмотра матча Великолепной эры Чжэпин встал и вырубил проектор.

- Хватит, по постелям, лично проверю, спите вы или нет.

И Цзялэ прогнал - глядя как он трет покрасневшие глаза. Даже хвостик у него как будто поник от усталости. Дернул за этот самый хвостик, посмотрел ласково – и Цзялэ покладисто поднял руки, сдаваясь – мол, ухожу-ухожу.

Сам Чжэпин остался за компьютером – хотя зря это он. В тишине, окутавшей клуб, в свете одного монитора, мысли лезли сплошь идиотские, как будто разум ослаблял защиту. Цзялэ оказался идеальным партнером - настолько идеальным, что видеть рядом с собой не хотелось больше никого. Это было не очень нормально, но Чжэпину удавалось себя тормозить. У него – у них обоих – было слишком много хлопот, чтобы забивать голову ерундой. Они сыгрывались, они набирали команду, занимались гильдией, обустройством, разработкой тактик…

Их первый сезон в Альянсе оказался совершенно чумовым – ярким, бешеным. Они неслись по турниру, забывая про еду и сон, у них получалось все, о них говорили. После очередной игры они заваливались к себе в комнату и вырубались, едва дойдя до кроватей.

Но иногда бывали минуты- прямо как сейчас – когда все, что забивалось, утрамбовывалось ногами, грозило вырваться нахрен, и Чжэпин боялся этого момента. Поэтому он сидел в темноте перед мерцающей заставкой Славы и думал о том, что Цзялэ ушел спать пятнадцать минут назад, а Чжэпин уже соскучился. Поэтому когда в комнате вспыхнул свет, он даже не удивился – наверное, все дело в том, что Цзялэ тоже соскучился.

- Ну что, еще? – ухмыльнулся Цзялэ.

Чжэпин с сожалением встал, и теплые ладони соскользнули с плеч.

- Нет, на этот раз все-таки спать, - сказал он.

- Да, мой капитан, - дурашливо отсалютовал Цзялэ, и Чжэпин дернул его за хвостик.

Все потом. Все после завтрашней победы.

Укладываясь спать и все еще чувствуя фантомные прикосновения к своей спине, Чжэпин думал, что нихрена не уснет. Но вырубился даже раньше, чем услышал, как раздевается Цзялэ.


***

Сокрушительное поражение.

Чжэпин лежал на кровати и смотрел в потолок, заложив руки за голову. Ему не надо было просматривать матч, чтобы посмотреть, где все пошло не так. Ошибка была в изначальной тактике. На обратном пути в гостиницу Чжэпин исчеркал весь блокнот, рассматривая ловушку, в которую попал и восхищаясь все больше тем, как все было проделано.

Проклятье. Е Цю и Сюйфэн. Практически сразу после матча они собрались и проанализировали происходящее. Великолепная эра была на совершенно другом уровне, нежели все прочие их противники. Это восхищало, злило и одновременно вынуждало совершенно иначе смотреть на чемпионат. Сейчас больше чем когда-либо хотелось победить. Доказать, что они не зря все это затеяли; встать рядом с теми, чей удел – быть на вершине – и возглавить эту вершину.

Чжэпин глянул на часы. Цзялэ сказал, что пройдется, но до сих пор не вернулся, и Чжэпин уже начал беспокоиться. Телефон молчал, QQ – тоже, но еще немного, и Чжэпин начнет названивать как последний параноик.

Цзялэ был взрывной и импульсивный, но после сегодняшнего проигрыша вел себя очень тихо – необычно для себя; молча слушал, что говорил Чжэпин, в нужных местах кивал и даже не сказать, что его мысли парили где-то в другом месте. Но это спокойствие пугало.

На улице давно стемнело, и на номер тоже опустилась темнота. Еще пять минут – решил Чжэпин, - и я позвоню.

И сразу же скрипнула дверь. Приоткрылась, впуская в маленький номер тусклую полоску света из коридора, и сразу же тихо прикрылась. Цзялэ крался по номеру, стараясь не дышать, и Чжэпин глубоко вздохнул.

- Большой Сунь? – тихий шепот нарушил тишину. – Я тебя разбудил?

- Я не спал, - Чжэпин приподнялся на локте, рассматривая черный силуэт. – Не грохнись, там спинка кровати выступает.

- А, блядь, - Цзялэ в последний момент ушел от столкновения, а Чжэпин хмыкнул. У него у самого на бедре наверняка красовался шикарный синяк.

- Ты чего уходил?

- Хотел попсиховать в одиночестве, - Чжэпин хотел было фыркнуть - что за привычки, но Цзялэ продолжил, и стало как-то не до смеха: - Не хотел действовать тебе на нервы.

- Эй, - Чжэпин нахмурился и сел, спустил ноги с кровати. – Ты что за херню там несешь?

- Не хочу, чтобы ты устал от меня раньше времени, - усмехнулся Цзялэ. – Когда я дергаюсь, я сам себя достаю.

Чжэпин молча смотрел на силуэт – худой и угловатый Цзялэ замер перед кроватью, словно решал, что с ней вообще делать.

- Иди ко мне, - тихо сказал Чжэпин.

Цзялэ неуверенно повернул голову. Чжэпин ждал.

Цзялэ коротко прерывисто вздохнул, и шагнул в темноту, сел рядом – кровать прогнулся под тяжестью еще одной задница. А Чжэпин обнял Цзялэ за плечи, прижал к себе и тихо сказал:

- Не неси херни, я от тебя никогда не устану.

Провел ладонью по напряженный спине – а так и не скажешь, что мышцы скрутились в твердокаменные жгуты, - чувствуя, как Цзялэ начал медленно расслабляться. А потом он опустил голову на плечо Чжэпину, щеки коснулась прядь волос.

- Я ничем не смог помочь, - проговорил он. – Я растерялся, - голос, тихий и неглубокий. Зазвучал жестко.

- А я, значит, там звезда был, - хмыкнул Чжэпин и ущипнул Цзялэ за бок. – Хер тебе. Все отличились.

Цзялэ в ответ от души двинул его острым локтем – и обмяк, окончательно расслабляясь. Они так и сидели, и Чжэпин перебирал пряди волос в хвосте. Цзялэ вздохнул, снял резинку, и волосы рассыпались по плечам и руке – мягкие и щекотные.

Чжэпин запустил руку в пряди глубже, и Цзялэ довольно заворчал.

- Продолжай, - пробормотал он.

Чжэпин массировал ему голову и мог бы поклясться, что Цзялэ довольно урчит.

- Эй, - он прижался к нему плечом, продолжая перебирать волосы. – Спать?

- Ммм, - Цзялэ казался мягким, сонным и уютным. – Сейчас, надо только встать.

- Ложись тут, - Чжэпин пихнул его в бок, заваливая спиной на постель, и Цзялэ послушно раскинул руки.

- Раздеться, - еле ворочая языком, сказал он и зашуршал завязками штанов, а Чжэпин ухватил за края штанин и потянул, сдергивая их нахрен. С футболкой Цзялэ справился сам, и тут же юркнул под одеяло.

Чжэпин, пока укладывался, конечно же прижал рукой волосы к подушке, и Цзялэ возмущенно засопел. Кровать, казавшаяся до того широкой, для двоих все же подходила мало, и им пришлось немного поворочаться, пока они нашли удобные позы – чтобы не упираться друг в друга коленями, локтями и головами.

- Точно не устанешь от меня? – пробормотал Цзялэ, закидывая руку Чжэпну на талию и придвигаясь ближе.

- Неа, - собственное дыхание вытекало из горла вязкой патокой, и пришлось сглотнуть, прежде чем договорить: - Как от тебя можно устать? – прошептал Чжэпин, касаясь губами уха.

Цзялэ довольно вздохнул, а через несколько секунд его дыхание стало тише – он засыпал. И когда затих окончательно, Чжэпин подался навстречу, осторожно обнял за спину и уткнулся носом в волосы.

Блядь. Да блядь же. То, что он так долго утрамбовывал ногами и чему столько сопротивлялся, вырвалось наружу и теперь пожирало его мысли с бешеной скоростью, заставляя тело гореть, как в лихорадке.

Как же я тебя люблю.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

17.06.2018 в 21:06

Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь, NC-17, 1969 слов, PWP. Давно обещанное юшао для одного анона

часть 1

- Ты помнишь наш уговор? - Вэньчжоу медленно поглаживает Шаотяня по спине. Скользит пальцами вдоль позвоночника, соединяя мелкие темные родинки в созвездия. - Как только ты замолчишь, я остановлюсь.
- Помню, конечно, помню, я только вообще не соображаю о чем говорить, когда ты меня трогаешь, когда ты такой, охуенный, то есть, ты всегда, нет, вообще всегда совершенно точно самый лучший, до такой степени, что я тупею и глохну, но сейчас… - Шаотянь подрагивает под его рукой и Вэньчжоу улыбается. На плечах расползается розовый, мягкий цвет, неожиданно трогательный: уши, шея, щеки у Шаотяня давно горят красным, еще с того момента, когда Вэньчжоу поманил его за собой из игровой, пообещав кое-что особенное, а сейчас он горит весь.
- Можешь говорить о том, что чувствуешь. Или о том, что думаешь, - ласково подсказывает Вэньчжоу. Наклоняется и целует Шаотяня в светлые волосы. Берет его телефон, чуть отстраняется, чтобы сфотографировать.
По его мнению, это самая красивая фотография в мире, даже при учете полного отсутствия у Вэньчжоу талантов в данной сфере. Шаотянь лежит на животе на кровати Вэньчжоу, руки у него - символически, конечно, - связаны за спиной первым, что попалось под руки, проводом от запасной мышки. И глаза завязаны тоже - синим шарфом Вэньчжоу.
- Я о тебе думаю. Я только о тебе и думаю, все время, даже когда думаю о “Славе”, или о дуэли, или о том, чтобы начистить кому-то рожу на Арене, все равно получается, что думаю о тебе, потому что мысли сами сворачивают на то, что ты делаешь, как улыбаешься, как смотришь в экран, всегда такой серьезный, нет, правда, ты такой серьезный, что я аж плавлюсь весь и весь мозг в джинсы стекает, я даже сидеть нормально не могу, когда ты на меня смотришь, все время так жарко, я даже мерзнуть перестал…
- Продолжай, - Вэньчжоу делает еще пару фотографий и откладывает телефон в сторону. Потом Шаотянь посмотрит и сгорит снова. И снова. Как горят они оба друг от друга, стоит встретиться взглядами. Сколько бы времени не прошло, их бросает друг к другу, как в самый первый год.
Вэньчжоу касается губами родинки на бедре Шаотяня. Его с ума сводят эти темные точки на светлой, золотистой коже, из которых можно составить карту звездного неба, сокровищ, чего угодно. Его личного, неугомонного, бесконечно раздражающего иногда, самого открытого, искреннего и любимого сокровища. Иногда Вэньчжоу кажется, что он сам начинает думать, как Шаотянь, а он, в свою очередь, перенимает его интонации, переделывает на свой лад.
Шаотянь тихо стонет, шире разводит ноги, чуть приподнимаясь. Вэньчжоу плещет в ладонь смазку, гладит между ягодиц, заставляя Шаотяня задохнуться и зачастить:
- Да-да-да, да, пожалуйста, я так соскучился, я даже дрочить не могу, это все не то, я крышей еду, когда ты меня не касаешься, когда уезжаешь, даже ненадолго, ненавижу, когда ты уезжаешь, понимаю, что надо, но все равно не могу, без тебя все такое тупое и пресное, все бесят, сколько не сделай дуэлей за день, все равно бесят…
Он срывается на стон. Вэньчжоу медленно гладит подушечкой пальца анус, дразнит, убирая руку, когда Шаотянь пытается насадиться глубже сам. А потом так же неторопливо складывает два пальца вместе, толкаясь ими внутрь. Перед глазами на мгновение плывет от стона Шаотяня - голодного, жадного, требующего еще-еще-еще даже без слов, хотя Шаотянь действительно продолжает говорить, выполняя их уговор. Вздрагивает, выгибается в спине.
- Блядь, да. Да. Трахни меня уже. Я соскучился, пиздец как, я каждый день с тобой разговаривал, и все равно соскучился, бесит, когда нельзя прийти к тебе, уткнуться, чувствовать твой запах, смотреть, как ты смеешься, когда я дурак.
Вэньчжоу слегка хмурится. Коротко замахивается второй ладонью - на ягодице Шаотяня вспыхивает алый след, а сам Шаотянь заходится вибрирующим сладким стоном.
- Ты не дурак, - Вэньчжоу касается губами следа от шлепка, вталкивает пальцы глубже, медленно двигая ими в жаркой тесноте, гладит стенки, нажимает. Разводит пальцы, глядя, как Шаотянь дрожит, как на его спине появляется влажный блеск от пота, как темнеют на шее прядки. - Я смеюсь, потому что мне с тобой хорошо. Ты все сказал, мне остановиться?
- Нет! - это вскрик, и Вэньчжоу обжигает. Он раздвигает пальцы шире, двигает ими сильно, Шаотянь вскрикивает вновь, и продолжает:
- Нет, нет, нет, не останавливайся, пожалуйста, я так люблю твои пальцы, охренеть как люблю, с самого первого момента, я только и делал, что пялился на твои руки, бесился от этого, доставал тебя, дрочил на них, представляя, как ты меня ими трогаешь, пока ты не швырнул в меня мышкой, помнишь? Помнишь, помнишь? Разбил мне скулу, а потом поцеловал, я тогда думал, что сплю или сдох уже.
Конечно, Вэньчжоу помнит. Ему до сих пор немного стыдно за вспышку гнева, хотя в итоге все сложилось как нельзя лучше для них обоих. Он гладит Шаотяня по ягодице, оттягивая в сторону, лижет, обводя горячие мышцы, сжимающиеся вокруг его собственных пальцев. Слышит всхлип, почти хныканье, умоляющее, и улыбается снова. Таким Шаотяня может видеть - и слышать, - только он. Вэньчжоу крутит запястьем, а потом добавляет третий палец. Ведет свободной рукой по бедру Шаотяня, царапает. Шаотянь сжимается вокруг его пальцев, стонет, подтягивает колени под себя, упираясь лбом в подушку.
- Помню, - мягко отвечает Вэньчжоу. - Как мы потом объясняли, почему у тебя сломалось кресло, тоже помню. Тогда оказалось, что ты умеешь краснеть.
- Это все ты, - Шаотянь дрожит, громко дышит, когда Вэньчжоу неторопливо вводит три пальца до конца. - Ты… ты, я никогда даже не думал, что меня пиздец как будет выносить просто от того, что ты мне улыбаешься, а все равно, и сейчас, ты улыбнешься, и у меня встает, и такая херня в голову лезет вместо нормальных мыслей, что самому стыдно, наверное, нет, не стыдно все-таки, потому что я знаю, что тебе все можно сказать, все, что мне хочется… Еще!
Вэньчжоу тихо смеется. Теперь уже от шкалящего возбуждения. Он стирает пот со лба предплечьем, гладит Шаотяня по пояснице, ловя подушечками пальцев дрожь. Останавливается, всего-то на пару секунд, но Шаотянь тут же протестующе стонет, подаваясь назад, открываясь еще больше.
- Ты такой красивый, - задумчиво говорит Вэньчжоу, двигая пальцами медленно, с нажимом. - Расскажешь мне, какие мысли приходят тебе в голову? Мне очень интересно.
Шаотянь вскрикивает, когда Вэньчжоу вновь поворачивает кисть, трет, двигает пальцами резче, сильнее. Вэньчжоу успокаивающе касается губами кожи.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

17.06.2018 в 21:06

часть 2

- Это ты красивый, самый пиздец какой красивый, я не знаю, как вообще можно настолько красивым быть, это какой-то особенно охрененный ультимативный скилл, - голос у Шаотяня хрипит и срывается. - Я не могу… Еще, пожалуйста, еще, трахни меня, я сейчас с ума сойду, пожалуйста-пожалуйста, я тебя прошу, еще… Еще!
- Какие мысли приходят тебе в голову? - Вэньчжоу просит, ласково, очень мягко - и толкается пальцами сильнее, разводя их внутри, преодолевая сопротивление мышц, сам слегка сходя с ума, кажется, от того, как Шаотянь сжимает его, как вздрагивает весь, когда Вэньчжоу выглаживает языком раскрытый вокруг его пальцев анус.
- Я хочу… Хочу, чтобы ты меня трахнул, пока я буду драться на Арене. Я все равно смогу победить, я точно знаю, я уверен, хочу сидеть у тебя на коленях, хочу, чтобы ты целовал меня в затылок, я не знаю, нахрен, почему меня так от этого выносит, но когда ты даже просто стоишь у меня за спиной, я все время жду, что ты сейчас коснешься, даже когда народу дохрена, чтоб они провалились все, нет, они хорошие, но правда, хочется, чтобы все исчезли, и ты меня завалил прямо на стол, как тогда. Ну я правда не пялился тогда, честно, честно…
- Я знаю, - Вэньчжоу хмыкает. К сцене ревности с его стороны Шаотянь и правда оказался не готов. И вот за это по-прежнему не совестно, ни капли, хотя за свой стол Вэньчжоу несколько месяцев садился с легким смущением внутри. Он плавно убирает пальцы, слыша умоляющий, возмущенный вскрик, льет на ладонь еще смазки, которая кажется нереально холодной после горячего Шаотяня.
- Еще? - спрашивает Вэньчжоу, окидывая Шаотяня внимательным взглядом. Такой красивый, что Вэньчжоу сам умирает каждый раз, если говорить честно. Красивый, открытый, весь - его, настолько, что иногда страшно. Вэньчжоу на части готов разорвать любого, кто посмеет сказать что-то дурное о Шаотяне.
- Еще! А… черт, это не вопрос, прости, прости, я очень туплю, - Шаотянь все-таки замолкает буквально на секунду, когда Вэньчжоу касается его снова, пока четыре пальца медленно входят в растянутое, горячее тело. Кричит, прогибается в спине, резко подается к Вэньчжоу, насаживаясь сам, пока тот не сжимает ладонь на бедре Шаотяня, удерживая на месте.
- Еще, - напоминает Вэньчжоу.
- Хочу взять у тебя в рот, когда ты в данже. Пиздец, как хочу слышать, как у тебя срывается голос сперва, а потом как ты командуешь и не сбиваешься, а потом резко опускаешь руку под стол, сжимаешь мои волосы и толкаешь член глубже, я это давно думаю, очень давно, так хочется, а еще, чтобы ты заказал те игрушки, о которых ты как-то пошутил, ты, может, думаешь, что я не помню, а я все помню, каждое твое слово, у меня может в голове и пусто, но твои слова, все-все-все, там…
Вэньчжоу вновь слегка замахивается. Новый шлепок звучит громче, по телу Шаотяня проходит долгая судорога, он стискивает пальцы Вэньчжоу внутри почти до боли, кричит в голос.
- Не пусто. Но я не ожидал, что мысль об игрушках тебе понравится. Тогда мы поступим иначе: ты сам выберешь их под моим присмотром. Хорошо?
Вэньчжоу мокрый насквозь. Волосы липнут к вискам, возбуждение выкручивает каждую мышцу, но остановиться невозможно. Он плавно толкается пальцами глубже, вслушиваясь в дыхание Шаотяня. Шаотянь всхлипывает, пытается вдохнуть, переступает коленями по одеялу.
- Еще… Еще, ну же, пожалуйста, еще, сильнее, я так хочу, пожалуйста, - он захлебывается воздухом, стонами, и Вэньчжоу ведется, трахает его пальцами. Замирает снова, напоминает:
- Уговор.
- А-а… Я хочу тебя в воде. В ванне. Или вообще, нет, лучше в бассейне. Правда, могут застукать. Нет, не знаю, я не соображаю уже, пиздец просто как хорошо, я так тебя ждал, я просыпался среди ночи и тебя искал, не уезжай больше надолго, я тебя прошу, я без тебя не могу, не соображаю, не дышу. Еще… Мне так нужен ты, что я сдохну без тебя, без твоих рук, без всего тебя, ты слишком охуительный, мне все время кажется, что ты куда-то денешься, я не могу… Я сейчас кончу...
Вэньчжоу сглатывает. Слово за словом бьет в самое сердце, сжигает изнутри. Он ведет ладонью по члену Шаотяня, гладит подушечкой пальца головку, растирая смазку, дожидается, пока затихнет новый вскрик, и мягко говорит:
- Ты спешишь. Кончишь, когда я позволю, правда?
- Да, да… Да-да-да, - теперь это ответ не на вопрос, а на то, как Вэньчжоу медленно поворачивает кисть, вталкивает пальцы до костяшек, трет простату, трахает, уже не щадя.
- Говори, - приказывает Вэньчжоу. Он на грани, как и Шаотянь. Не может оторвать взгляда от дрожащей мокрой спины, от набухших вен на руках Шаотяня. Но способен еще немного продлить их общее удовольствие, довести его до крайней, абсолютной степени.
- Я не могу… не могу, пожалуйста, вставь мне, я сейчас умру, кажется, пожалуйста, это же пиздец какой-то, так хорошо… Еще! - Шаотянь трется лбом о подушку, судорожно стискивается вокруг его пальцев, напрягает бедра. Всхлипывает, в голосе уже слышны слезы. - Я так люблю тебя, что мне сердце вынимает каждый раз, когда я над этим задумываюсь, я…
Вэньчжоу резко выдыхает сквозь зубы. Он бы выматерился сам, он уже тоже на грани. Шаотянь вынимает ему сердце - всегда.
Когда Вэньчжоу убирает пальцы, у Шаотяня вырывается умоляющий, тихий стон, который пробивает Вэньчжоу насквозь. Он наклоняется, целует созвездие родинок между лопаток Шаотяня, сжимает пальцы на его бедрах и входит - резко, полностью.
- Люблю тебя, - говорит Вэньчжоу. Говорит, говорит, говорит, повторяет вновь и вновь, каждый раз, размашисто вбиваясь внутрь. Шаотянь выгибается ему навстречу, шепчет, стонет, зовет. Звуки сливаются, грохот сердца - своего или его? - заглушает все.
Шаотянь кричит, содрогаясь, сжимает его член внутри, бьется, кончая. Срывает Вэньчжоу за собой. Оргазм обжигает, накатывает горячей волной. Вэньчжоу сжимает пальцы, удерживая Шаотяня, стонет ему в спину. Перед глазами плывут созвездия. Его созвездия.

- Не болят? - Вэньчжоу стягивает провод с запястий Шаотяня, растирает. Собственные руки плохо слушаются, а когда Вэньчжоу переворачивает Шаотяня на спину, ему кажется, что он сейчас кончит снова. Шаотянь сам снимает шарф, смотрит на Вэньчжоу. Ресницы мокрые, слиплись, щеки красные и мокрые тоже, губы искусаны и вспухли, и это, как сказал бы Шаотянь - охрененно.
- Нет, но я… ну я, в общем, я забыл, ты извини, я просто уже нихрена не соображал и забыл, что ты сказал кончить, когда ты позволишь, меня просто вырубило, эй, что ты смеешься, ну?
Вэньчжоу накрывает его собой. Целует, смеется.
- Потому что люблю тебя. В следующий раз припомню.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

18.06.2018 в 13:37

зарисовка. ок 400 слов, односторонний еханьлэ, без рейтинга. Не вычитано.

Звуки шагов отражаются в пустоте коридоров спортивного комплекса. Хань недовольно смотрит на часы, двадцать минут до пресс-конференции. В большом холле тоже до странного пусто. Где же его носит?

Лифт приходит с тихим булькающим звуком. Сквозь закрытые двери долетают обрывки слов. Он делает небольшой шаг в сторону и ждет пока двери плавно откроются.

Угловатая фигура Е Сю отражается и множится в зеркальной стене лифта. Прямо напротив Цзялэ. Ханю даже не нужно знать о чем был разговор. Самого мимолетного взгляда достаточно: Цзялэ не может удержаться и промолчать, Е Сю не может не ответить. И отчего-то кажется, что вокруг пахнет тлеющей проводкой, порохом и селитрой.

Цзялэ расправляет плечи и выпадает из лифта, налетая на Ханя.

— Капитан Хань...

— Пресс-конференция.— кивает он Цзялэ.

Тот моментально становится собранным и серьезным.

— У тебя точно нет клаустрофобии? Ты бы проверился? — насмешливо доносится из лифта.

Е Сю лениво шарит по карманам и не торопится выходить. Глаза возбужденно блестят, его определенно забавляют чужие эмоции.

В воздухе вибрирует что-то темное, томительное, недосказанное.

— Бесишь. Знал бы ты, как бесишь.- голос Цзялэ звонко отражается эхом. Он смотрит с вызовом, сдувает упавшие пряди и дернув плечом, разворачивается в сторону конференц-залов.

— Решил всех обставить в этом году.— Е Сю останавливается напротив Ханя и смотрит вслед ушедшему Цзялэ.

— Обязательно.

Е Сю выбивает из пачки сигарету, приглашающе кивает в сторону выхода. И вдруг улыбается Ханю непривычно мягко, от этого внутри растекается странное тепло. Хотя не стоит расслабляться, это обманчивое спокойствие: от Е Сю всего можно ждать.

— Даже личным богом неудачи обзавелся. Не боишься дурных примет, старина Хань?— За иронией слышится что-то еще.

Вот оно. Цзялэ. Если Хань Веньцин чего-то и боится, то только не дурных примет и трэш-толка Е Сю.

На улице ветер приятно холодит затылок, время словно замирает и ставит на паузу все разногласия между ними. Хочется бесконечно стоять совсем близко и молчать.

— Что ты будешь делать с ними? С этим старичьем набранным в команду,— Е Сю устало прислоняется плечом к стене, с удовольствием затягивается и медленно выпускает дым. Этот интерес не похож на праздное любопытство.

— Собираюсь выиграть чемпионат,— Хань догадывается о чем речь, но озвучивает самый очевидный вариант.

Он прямо смотрит на Е Сю, пытаясь запомнить его таким расслабленным и спокойным до следующей встречи. И еще раз напоминает:

— Пресс-конференция.

— Да, черт бы ее подрал, — усмехается Е Сю, тлеющий огонек сигареты летит в урну. И добавляет абсолютно серьезно, — Ты получил удивительно ценный лут. Позаботься о нем.

Хань молча утвердительно кивает, ему не нужно много слов, чтобы понять о чем просит Е Сю.



URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

18.06.2018 в 23:10

внезапное продолжение вэйчуня про мороженку (120), 958 слов, порно

Вэй Чэнь глубоко выдыхает и едва не роняет сигарету, когда раздается громкий стук в дверь.
На пороге стоит Весна. Взъерошенный, с мокрыми от дождя волосами, злой как черт — Вэй Чэнь замечает это по глазам за секунду до того, как Весна вталкивает его в номер с такой силой, что Вэй Чэнь больно ударяется плечом о стену.
«Какого хера?» — хочет спросить Вэй Чэнь, но не успевает, потому что Весна прижимается к нему всем телом и впивается в губы поцелуем.

А потом ему становится наплевать на причины и следствия, потому что целуется Весна охуенно. Глубоко, жестко, так, как Вэй Чэню нравится. Угадывает все его движения, все желания и встречает на полпути. Касается так, как нужно. Подается ближе, подставляется под ласки. Стонет в рот Вэй Чэню, когда тот сжимает его задницу. Тянет за волосы, надавливает пальцем в основании шеи.
Словно мысли читает и правда.
У Вэй Чэня встает сразу же, жар стекает по венам, скапливается в паху. Весна втискивает колено между его ног, и Вэй Чэнь чувствует ответный стояк.
Чертов Весна хочет его так же сильно. До дрожи в пальцах. До дурацкой злости на весь мир, который может видеть, слышать, трогать его, когда сам Вэй Чэнь далеко.
— Давай-ка кое-что проясним сразу, — говорит Вэй Чэнь, прерывая поцелуй.
— Ты затыкаешься и ходишь в данжи только со мной, — отвечает Весна.
Взгляд у него злой, возбужденный. Зрачки почти полностью перекрыли светлую радужку. Губы припухли, кожа на подбородке покраснела.
Весна выглядит так, будто готов устроить Вэй Чэню пк в реальной жизни здесь и сейчас. Вэй Чэнь сказал бы, что у этого длинного задрота нет ни шанса против него, но плечо все еще побаливает от удара о стену. Это заводит. Пиздец как, пиздец зачем и почему.
— Заткнуть этого старшего может только смерть, — смеется Вэй Чэнь, притягивая нахмурившегося Весну к себе. — А насчет данжей, если бы ты остался подольше, а не съебал в неизвестном направлении, узнал бы, что Мороженое добавляет в друзья только берсерков.
— Только одного берсерка, — шепчет Вэй Чэнь в ухо Весне, проводит языком по краю, наслаждаясь тем, как Весна вздрагивает и выгибается от простой ласки.
Весна судорожно втягивает воздух и резко подается вперед, целуя Вэй Чэня, почти трахая его языком в рот.
— Надо было выйти из битвы, чтобы разлогиниться, — говорит Весна между поцелуями.
— Пиздишь, не было там никакой битвы, — отрезает Вэй Чэнь, стягивая с Весны куртку. — Ты просто выбесился из-за того, что я сводил Мороженое в данж с другими.
Весна больно прикусывает его за нижнюю губу. Чуть-чуть сильнее — и было бы до крови.
Было бы до крови, и Вэй Чэнь рисковал бы спустить прямо в штаны, как какой-то сопляк.
— Я слышал, что люди создают себе персонажей по характеру. Думал — хуйня, но смотрю на тебя и даже не знаю. Такой спокойный, собранный, ответственный, весь из себя гильдлид — хорошо работаешь, кстати, этому старшему не стыдно за Ручей. И наебывать вас приятно.
— Тебе не бывает стыдно, — перебивает его Весна. Мудила.
— Бывает. Но ты об этом не узнаешь.
Вэй Чэнь с силой оттягивает ворот его свитера, прижимается губами к горячей коже на шее. Втягивает в рот, сильно, намеренно оставляя след. Пусть тоже не думает ни о каких других данжах.
— А потом ты вдруг показываешь свой настоящий характер, — он оставляет еще один след. — Мне нравится.
— Иди нахер, — Весна дергается, шипит и подставляет шею под поцелуи Вэй Чэня.
А потом добавляет:
— Узнаю.
Вэй Чэня ведет от этого слова, от его тона, от наглости и уверенности. Непрошибаемой, будто бы Весна уже раскусил его всего, выяснил даже то, что Вэй Чэнь сам от себя прячет. Нихуя. Он совсем уже охренел, Вэй Чэнь на такое не подписывался. Он вообще ни на что не подписывался, только почему-то ощущение, что это только он сам так думает и где-то проебал момент, когда поставил печать кровью. Возможно, создавая девочку-клерика.
— Нихуя, — говорит Вэй Чэнь больше для себя, чем для Весны. Целует его, перехватывает инициативу.
Задирает свитер, водит ладонями по животу, бокам и спине, притягивает ближе, охреневая от ощущений. Весна в его руках горячий, нетерпеливый, кажется — его кожа горит, жжет ладони. Он отвечает на поцелуи, расстегивает джинсы Вэй Чэня.
— Торопишься, — усмехается Вэй Чэнь и тут же стонет.
Весна трет головку его члена, грубо, и у Вэй Чэня в глазах темнеет от возбуждения.
Охуеть спецэффекты. Такого с ним давно не было.
— Да, — говорит Весна, и Вэй Чэнь не сразу понимает, к чему это вообще, а когда до него доходит — приходится сжать зубы — на коже Весны — так сильно от этого кроет.
— Этот старший никуда не денется, не надейся, — говорит он.
— Я уже и не надеюсь, — отвечает Весна, и это лучше любых сопливых признаний.
Вэй Чэнь рывком расстегивает его брюки, высвобождает член и начинает дрочить в том ритме, какой нравится ему самому. Смотрит — как Весна хмурится, как прикрывает глаза. Как над губой выступает капля пота, когда он начинает толкаться в кулак Вэй Чэня.
Вэй Чэнь сам на грани. Весна скользит пальцами по его члену неровными движениями. Сжимает ладонь то сильнее, то слабее. Оглаживает головку, оттягивает кожу. Оргазм подступает резко, накрывает сразу, не оставляя времени подготовиться. Вэй Чэнь выплескивается на руку Весне. Открывает глаза и ловит взгляд, с которым Весна на него пялится. Неверящий, охреневший, невозможный.
Вэй Чэнь притягивает его ближе, упирается лбом в лоб и не видит ничего, кроме широко распахнутых глаз Весны. Двигает рукой все быстрее, подстраиваясь под то, как Весна трахает его кулак. Встречает на полпути.
Весна зажмуривается, кончая. Стонет — хрипло, низко, на выдохе. Мало. Вэй Чэню уже сейчас — мало. И, кажется, будет мало еще очень долго.
— Лян Ичунь, — представляется Весна, толком даже не отдышавшись.
Открывает снова глаза, смотрит на Вэй Чэня внимательно, цепко. Держит взглядом.
— Первое Весеннее Мороженое, — отвечает Вэй Чэнь.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

18.06.2018 в 23:48

автору еханьле сегодня утром.
знай, ты мудак. нельзя вот так вбрасывать такой завлекательный обрывок из середины, я сегодня весь день страдал от незавершенности и поэтому решил принести фик, чтобы отомстить

Чжан Цзялэ/Е Сю, ПГ-13, постканон, 950 слов

Е Сю только переступил порог комнаты, а уже начал бесить. Достаточно было посмотреть на него, оглядывающего комнату Цзялэ со своей вечной полуулыбкой на губах, как уже захотелось выставить его в коридор, и даже еще дальше — из здания, и вообще из Пекина.
Комната у Цзялэ была такая же, как у всех — узкая, белая, с компьютерным столом и односпальной кроватью. Цзялэ обзавелся только одним украшением: мишенью для дротиков, с наклеенной на нее фотографией Е Сю.
Как раз вчера и наклеенной, сразу после того, как Е Сю в очередной раз вышел из отставки. Блядь, почему ему там не сидится.
Закрыв за собой дверь, Е Сю подошел к мишени, потрогал пальцем уже пробитую дротиками дырочку в глазу и обернулся с деланым сочувствием:
— Плакал?
— А не пошел бы ты! — Цзялэ наконец вскочил со стула и схватил Е Сю за ворот футболки. — Выметайся!
— А то что? — спокойно спросил Е Сю.
— А то я тебя выставлю.
— Во-первых, — Е Сю сунул руки в карманы, — тебе не хватит сил. Во-вторых, как это будет выглядеть? А в-третьих, ну разве можно так поступать со старым больным человеком, который вернулся с заслуженного отдыха, чтобы наконец сделать тебя чемпионом?
— Старый больной человек! Сделать меня чемпионом! — Цзялэ задохнулся от возмущения, но в глубине души шевельнулось, да, в этот раз может выйти.
Именно с ним. С этим бесконечно талантливым мудаком. С его хитростью, подлостью, тактикой, силой, умом, целеустремленностью — всем тем, за что Цзялэ его так ненавидел, и тем, за что им невозможно было не восхищаться.
Е Сю смотрел на него в упор и, словно зная, что происходит у Цзялэ в голове, улыбался — мудацки, понимающе и печально.
— Иди ты! — Цзялэ ударил кулаком в стену рядом с его ухом.
— Повторяешься.
Е Сю вдруг осторожно взял его за запястье и поднес его кулак к своим глазам, словно хотел убедиться, что тот не пострадал.
— С руками надо осторожнее, это большая ценность. — Он погладил кулак, словно котенка.
— Ты… — начал Цзялэ и замолчал. Никаких слов не подобрать к такой наглости.
Е Сю кивнул.
— Я. Что дальше?
Что дальше? Этот мудак снова смотрел так, словно знал все ходы Цзялэ наперед. И именно поэтому он сделал то, что сделал. Что иногда представлял в моменты, когда Е Сю бесил его особенно сильно, но всегда после запихивал как можно глубже в подсознание.
Он Е Сю поцеловал.
Жестко, яростно, раздвигая зубы языком, не давая себе удивиться, когда это удалось слишком легко. Он покусывал узкие губы, тянул за отросшие волосы, и прижимал Е Сю к себе так крепко, чтобы тот и вздохнуть не мог.
Цзялэ оторвался не скоро, только когда выместил всю злость в поцелуе. Он чуть отстранился, разглядывая Е Сю. Тот и правда задыхался, губы припухли, но все равно складывались в улыбку.
Цзялэ поднял бровь — ну что, есть чем ответить? Ну не мог, никак не мог этот мудак просчитать такого хода!
Е Сю вдруг вытащил руку из кармана. Поднял ладонью вверх.
На ладони лежал тюбик, блядь, смазки!
— Как?!
Е Сю кивнул на мишень.
— Фан Жуй рассказал, я сразу понял, что это любовь.
— И ты сейчас будешь петь, что это взаимно? Или просто на слабо берешь?
Угасшая было злость начала разгораться снова. Никакое восхищение, никакие социальные условности — плевать, что он возглавил сборную! — не удержат Цзялэ от того, чтобы как следует его отделать.
Е Сю вдруг вздохнул.
— Ну зачем сразу так громко. Давай сойдемся на том, что ты мне тоже нравишься?
На слабо значит. Минимум, чего он заслуживает — быть раздетым до трусов и выставленным в коридор.
Цзялэ взял тюбик из его руки, сунул себе в задний карман и начал стягивать с Е Сю футболку.
— Ну почему мне никто никогда не верит? — простонал Е Сю, выпутываясь из рукавов.
— Ты что, еще с кем-то это делал? — возмутился Цзялэ. Неужели Е Сю не к нему первому так подкатывает? Он едва не оторвал пуговицу от брюк, расстегивая их.
— За кого ты меня принимаешь!
— За Е Сю!
Тот вдруг выставил руки и отступил на шаг.
— Стой.
Он покачнулся, наткнувшись на кровать, и неловко сел на нее. Худой, светлокожий, с коричневатыми острыми сосками на безволосой груди. Брюки спутались вокруг лодыжек, острые колени длинных ног торчат в стороны.
Е Сю поднял на Цзялэ растерянный взгляд.
— Ты мне правда нравишься. Это не розыгрыш.
Он развел руки в стороны, словно подчеркивая: вот он я перед тобой, голый и беззащитный, хоть и мудак временами, но не сейчас.
И Цзялэ почему-то ему поверил.
— Ну блядь. — Он плюхнулся на кровать рядом. — Какого хрена тебе вечно надо все испортить?
— То есть ты бы предпочел страдать безответно? Ну прости, я не знал.
— Ты бы мог сказать это раньше.
— Я не знал, что тебе нравлюсь, пока ты меня не поцеловал.
— А смазка у тебя просто в кармане завалялась?
— Если хочешь быть чемпионом, надо быть готовым к любому бою.
Цзялэ застонал.
— Я тебя все-таки убью.
— Лучше поцелуй. У тебя охренительно получается.
Е Сю повернулся к нему. Наверное, поцеловать — отличный ответный ход, невозможно же смотреть, как он улыбается.
Цзялэ прижался губами к его губам — и отстранился через мгновение.
— И все-таки, почему у тебя с собой смазка?
Е Сю хмыкнул:
— Не ты один рад моему возвращению, Фан Жуй вручил со словами, что я настоящий пидорас, а значит, мне пригодится.
Цзялэ фыркнул.
— Он прав.
— То есть, мы сегодня?..
Цзялэ не дал ему договорить, толкнул, заставляя упасть на кровать, и сел верхом на бедра.
— Я еще не решил.
Он принялся целовать Е Сю, снова жестко и требовательно, кусая губы, гладя языком небо, вплетая пальцы в волосы, дергая за кончики. Е Сю отвечал мягко, подставляясь под укусы, и только иногда выдыхал резко, когда Цзялэ переступал грань.
И это, кажется, был единственный звук в его исполнении, который Цзялэ не раздражал.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

19.06.2018 в 09:19

елань, постканон, без рейтинга, ноль смысла, 454 слова

- Неспециализированных здесь нет, но есть возможность смешивать классы между собой – два, три, насколько хватит слотов.
Боюань опирается на спинку кресла за головой Е Сю, наблюдая, как тот по-хозяйски пододвигает к себе клавиатуру, как управляет персонажем на экране. Шесть дней до закрытого бета-тестирования, все устали - нестерпимо. Боюань моргает, глядя, как Е Сю проделывает какое-то нереальное комбо, которого наверняка не было ни в одном раскладе отдела тестирования, заходит за спину боссу и добивает его в три удара.
- И все-таки, зачем ты меня позвал? – спрашивает Е Сю, откидываясь на спинку кресла и глядя вверх, на Боюаня.
Хороший вопрос, почти как комбо. Они общались, конечно. Редко и мало в последние годы, но все же, поддерживали контакт. Е Сю даже пару раз комментировал на вейбо те из набросков Боюаня, которые можно было выложить без нарушения NDA.

Ответы крутятся в голове Боюаня. С каждым новым прохладный воздух из кондиционера кажется все горячей. Он даже не успевает возразить, когда Е Сю закуривает, все так же глядя на него снизу вверх, глаза в глаза.
Потому что хотел, чтобы Е Сю посмотрел на новую игру? Потому что на каждом новом сервере должен быть его твинк, даже если игра другая? Потому что скучал?
Вопрос не «почему». Вопрос – «зачем».
Боюань чуть отстраняется, разворачивает кресло – и Е Сю вместе с ним – лицом к себе. Перехватывает руку с сигаретой, отводя от губ. Смотрит.
Зачем?
За этим.
Боюань наклоняется ближе, касается губ. Целует, ведет языком по открывающимся навстречу губам. Собирается отстраниться, чтобы сказать что-то – что, он еще не придумал, - но Е Сю ловит его за шнурок выскользнувшего из-под футболки кулона, тянет обратно. И целует сам.
- Какой ты все-таки тормоз. Нового сервера недостаточно, нужна новая игра? - теперь воздух из кондиционера холодит Боюаню спину. Он никогда не видел рабочую комнату с такого ракурса, но сейчас удовольствие еще звучит в теле отголосками, Е Сю хрипло дышит ему в плечо, и рассыпанная вокруг стола одежда пополам с документами и набросками не бесит. Ну, почти.
- Это «я скучал» в переводе с божеского? – Боюань ведет пальцами по спине Е Сю. Ему хорошо, настолько, что даже отвечать почти лень. Лишь бы еще немного не шевелиться, не одеваться. Быть рядом, не думая, зачем, почему и что потом.
- Это - мне придется записываться на открытое бета-тестирование и доставать тебя там или согласишься на свидание сразу? – Е Сю смотрит на него, усмехаясь. Закуривает и добавляет, - Но перевод правильный.
Боюань смотрит в темные глаза, видит в них переводы всех строчек каждой их игры. Остаток пост-оргазменного дурмана и каплю неуверенности, желание и нежность, радость, готовность потянуться вперед – и отпрянуть. Все разновидности редких материалов.
- Только ради спокойствия отдела тестирования, - Боюань смеется, гладит Е Сю по виску. – И потому что я тоже. Тоже скучал.
Даже перевода не нужно. Для поцелуев – точно.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

20.06.2018 в 00:12

Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь. Дополнительный кусочек про ревнующего Вэньчжоу для одного анона, которому давно было обещано юшао NC-17. Порно, просто порно. 1512 слов.

часть 1

К сцене ревности в исполнении Вэньчжоу Шаотянь не готов. Сам Вэньчжоу тоже не ожидает ядовитого, болезненного чувства, накатывающего волнами, когда Шаотянь провожает взглядом Чжэн Сюаня. Бусины на кожаных шнурках, прицепленные к ремню Чжэн Сюаня постукивают, Шаотянь вздыхает. Сердце Вэньчжоу бьется все быстрее, грохочет в висках, руки тяжелеют, наливаясь неприятным жаром. Ревность душит, сжимая горло раскаленными пальцами, заставляя слова застыть внутри, отравляя все.
Шаотянь моргает и переводит взгляд на Вэньчжоу, когда Чжэн Сюань скрывается за дверью. В его глазах - что-то безмятежное, восхищенное. Не имеющее никакого отношения к Вэньчжоу. Это больно. Вэньчжоу сглатывает насухо, перебирая приходящие в голову варианты. Цивилизованные, вежливые варианты воспитанного человека.
Вэньчжоу не сразу замечает, что они с Шаотянем в игровом зале вдвоем. Остальные ушли, за опущенными жалюзи - глубокая ночь.

- Шаотянь, - мягко зовет Вэньчжоу. Тот вскидывается, смотрит на Вэньчжоу, моргает. Улыбается, и от этой улыбки все внутри переворачивается. Вежливые слова вылетают из головы, вспыхивают, как будто их полили напалмом и подожгли. Это принадлежит Вэньчжоу. Эта улыбка, и крохотная светлая родинка над верхней губой, про которую нужно знать, чтобы рассмотреть. Весь Шаотянь должен быть для Вэньчжоу.
- Ты чего? Я отвлекся, задумался немного, ты чего такой хмурый, улыбнись, ты видел, как я сегодня уделал этого придурка, видел же, видел? Или хочешь, я тебе включу видео, или могу еще раз его вызвать и показать…
- Подойди, - говорит Вэньчжоу. Этот беспрерывный треш-толк - тоже принадлежит ему. Шаотянь удивленно хлопает ресницами и Вэньчжоу понимает - что-то не так. С его собственным голосом, взглядом, может быть, лицом.
“Мое-мое-мое-мое”, - бьется внутри с сердцем вместе, на вдохе и выдохе, когда Шаотянь останавливается рядом, заглядывает в монитор Вэньчжоу.
- Ты что хотел? Может, пойдем? Мы же собирались фильм посмотреть, вот тот, о котором я говорил, боевик. Но тебе понравится, там есть чувак, такой же умный, как ты, хоть и не такой красивый, и я…
Вэньчжоу выключает компьютер, медлит. Сдвигает в сторону монитор и поднимается. Отталкивает кресло.
Он дергает Шаотяня на себя, грубо целует, кусает. Шаотянь вздыхает, распахивая глаза, вцепляется в его плечи. Не успевает среагировать, когда Вэньчжоу толкает его к столу.
- Но мы же… а, - удивительное дело, иногда Шаотянь замолкает. Во всяком случае, когда Вэньчжоу склоняется над ним, сжимая пальцы в светлых волосах на затылке, заставляя лечь животом на стол. Наверняка, не слишком удобно, клавиши на попавшей под живот Шаотяню клавиатуре скрипят и щелкают. Вэньчжоу слепит ревность.
- Что? - справшивает Вэньчжоу мягким тоном. - Ты ведь думаешь о посторонних вещах в игровой, правда? Что такого интересного в Чжэн Сюане?
Вэньчжоу резкими рывками стягивает с Шаотяня футболку. Расстегивает ремень на его джинсах, болты, дергает вниз вместе с бельем так, что на коже остается след.
- Ну ты чего? Ты рассердился? Нет, тут прикольно, правда, в игровой мы этого еще не делали, ты же вроде не хотел, от клавиатуры так щекотно, кстати, а ведь это твоя клавиатура… А ты видел, как я отделал Чжэн Сюаня утром? Правда, круто-круто-круто получилось…
Шаотянь сбивается на стон, когда Вэньчжоу сжимает зубы на его плече. Они действительно еще не делали этого в игровой, хотя привычка носить смазку с собой у Вэньчжоу уже выработалась - фантазия Шаотяня неистощима, как и полное отсутствие застенчивости.
- Не хочу слышать ничего про Чжэн Сюаня, - Вэньчжоу сам удивляется тому, как хрипит его голос. - Он тебе слишком нравится.
Вэньчжоу дышится так тяжело, словно кто-то держит его за горло. Он выпрямляется, глядя на Шаотяня. Проводит взглядом от светлых прядей, горящей красным скулы, виска, шеи, ярких губ - ниже, по шее, по которой уже тоже расползается румянец, по плечам, спине, вздымающейся от частого дыхания, по заднице. Вэньчжоу сдергивает джинсы с ног Шаотяня, отступает на шаг.
Красивый. Настолько красивый, что больно. Бело-золотистый на черном глянцевом столе. По спине и плечам - яркие пятна румянца.
- Но он… но я не, - Шаотянь коротко втягивает в себя воздух, когда его спины касается попавшийся под руки Вэньчжоу маркер. Черный, спиртовый - на светлой коже отпечатывается ярко. Вэньчжоу выводит один и тот же иероглиф. Вновь и вновь. На каждом позвонке, вздох за вздохом. Ревность бушует внутри, распирает ребра, лишает воздуха. На коже Шаотяня проступает цепочка слов.
Мой. Мой. Мой. Мой. Вниз, от шеи - до поясницы. Вэньчжоу выводит их медленно, аккуратно. Крупно. Широкими движениями маркера, нажимая на кожу. Шаотянь, кажется, даже не дышит, только стонет тихо, когда Вэньжоу доводит штрих последнего из иероглифов почти между ягодиц.
- Ты “не”, - соглашается Вэньчжоу, откладывая маркер в сторону. - Потому что ты мой.
Он сжимает ладонью ягодицу Шаотяня, вырывая у того новый стон. Шаотяня потряхивает - от растерянности, возбуждения, прикосновений. Настолько, что он замолкает - только дышит хрипло, громко.
- И будешь мой, - припечатывает Вэньчжоу, доставая из кармана тюбик со смазкой. Их кроет, обоих, так сильно, что дотерпеть до комнаты одного из них удается далеко не всегда. Особенно, когда Шаотянь вдруг вспыхивает, краснея до корней волос, сбивается на середине предложения и смотрит на Вэньчжоу, захлебываясь воздухом.
Шаотянь тихо и протяжно стонет, когда Вэньчжоу вталкивает внутрь два пальца, готовит для себя быстро, на грани с грубостью. Вздрагивает, выгибается навстречу, приподнимаясь на кончиках пальцев, вскидывая бедра. Закусывает руку выше запястья.
- Умница, - хрипло говорит Вэньчжоу, склоняясь к его уху. - Я люблю тебя слышать, но дверь никто не закрывал.
Вэньчжоу быстро расстегивает брюки. Ткань белья неприятно давит на член, одежда душит. Горло сжимает злость, желание присвоить, выебать так, чтобы из светлой макушки вылетели ко всем чертям мысли о посторонних.
Вэньчжоу себе в этом не отказывает. Шаотянь длинно дрожит всем телом, когда Вэньчжоу приставляет головку ко входу, резко толкается внутрь, раздвигая сжатые мышцы, дергает Шаотяня за бедра на себя. Горячо. Шаотянь сжимается вокруг члена, скребет пальцами по столу, глушит стоны в закушенной руке. Вэньчжоу коротко гладит ладонью его член, отстраненно удивляясь тому, насколько сильно у Шаотяня стоит - так, как будто он кончит через пару движений.
- Ты мой, - выдыхает Вэньчжоу шепотом.
- Мой, - Вэньчжоу подается назад, оставляя внутри только головку, входит вновь, засаживая член до основания. Шаотянь запрокидывает голову, беззвучно открывая губы, вскидывается. Упирается в стол, встречая Вэньчжоу на половине следующего движения. Перед глазами Вэньчжоу плывет цепочка иероглифов. Он трет пальцем нижний, заканчивающийся между ягодиц, и Шаотянь почти падает на стол, на мгновение стискивая Вэньчжоу внутри сильнее.
- Мой, - дышать тяжело. Внутри копится энергия для взрыва, готового разнести все вокруг. Вэньчжоу двигается жестко, стискивая ладони на бедрах Шаотяня - так, что на светлой коже остаются яркие красные следы. Когда Шаотянь начинает дрожать беспрерывно, Вэньчжоу касается его члена, дрочит быстро, сильно сжимая пальцы - так же, как трахает, вбивая в поскрипывающий стол и ездящую по нему клавиатуру.
- Твой, - выдох Шаотяня Вэньчжоу едва слышит. Так непривычно тихо, так странно нежно - среди беззвучных стонов. Среди шумного, тяжелого дыхания их обоих. На руке Шаотяня вспухают следы от его же собственных зубов. - Твой-твой-твой. Твой.
Вэньчжоу сбивается. Замирает, задыхается от острой, ранящей, жгущей изнутри любви.
- Твой, - шепчет Шаотянь. Давится стоном, который не успевает удержать. Кончает, роняя лоб на руки, пульсируя вокруг Вэньчжоу. На пальцы выплескивается толчками сперма.
- Мой, - Вэньчжоу смотрит на иероглифы, пока удовольствие и слепящая любовь выжигают его изнутри напалмом, роняя в оргазм.
- Твой, - хрипло повторяет Шаотянь. Вэньчжоу сглатывает. Целует мокрую от пота кожу между лопаток Шаотяня, и продолжает целовать - каждый позвонок и иероглиф, вниз. Нежность, такая же злая, как ревность до этого, разрывает Вэньчжоу на части, сводит с ума. Он опускается на колени, ведет ладонями по бедрам Шаотяня вверх, разводя сильнее, вслушиваясь в тихое:
- Твой. Твой-твой-твой.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

20.06.2018 в 00:13

часть 2

Вэньчжоу хрипло вздыхает, касаясь губами кожи Шаотяня, лижет светлую, влажную кожу, собирая с нее потеки спермы, медленно поднимаясь все выше. Шаотянь стонет, слабо вздрагивая под прикосновениями губ и языка. У него румянец даже на внутренней стороне бедер, и это вышибает Вэньчжоу из реальности окончательно. Он накрывает ладонями ягодицы Шаотяня, разводя, широко лижет кожу, на языке смешивается вкус пота, смазки, спермы. Шаотянь замирает под лаской, переставая даже дышать, а потом до Вэньчжоу доносится откровенно смущенный всхлип.
- Что ты делаешь…
Голос у Шаотяня хрипит и срывается, и Вэньчжоу гладит его по спине. Неторопливо обводит языком припухшее, покрасневшее мышечное кольцо, вылизывает, добиваясь нового стона. У Шаотяня встает, он раз за разом вздрагивает всем телом. Вэньчжоу гладит пальцами ягодицы, чувствуя эту дрожь, волну за волной. Сжимает, разводя сильнее, проталкивая язык внутрь, медленно ласкает. Шаотянь то приподнимается на цыпочки, то опускается, насаживаясь сам. Всхлипы, переходящие в тихие, на грани слышимости, умоляющие стоны, заставляют мир гореть, плавиться, как свечной воск - и самого Вэньчжоу тоже.
Он неспешно перекатывает в ладони яйца, слегка сжимает, ведет пальцами по члену Шаотяня, начиная медленно дрочить, наращивая ритм следом за каждым просящим всхлипом. Минуты текут мимо, оставляя только дрожь, пульсирующие горячие стенки под языком, напряженный член в ладони, и льющиеся сплошным тихим потоком стоны Шаотяня. Шаотяня трясет, он весь пылает под руками и губами Вэньчжоу - а потом у него вырывается почти рыдание. Он кончает долго, сжимаясь вокруг языка Вэньчжоу. Шепчет что-то неразборчивое. И почти сползает по столу, когда Вэньчжоу отстраняется. Он успевает подхватить Шаотяня, разворачивает к себе, ловит плывущий, потерянный взгляд. Рука выше запястья у Шаотяня красная, в следах зубов, под которыми наливаются синяки.
Шаотянь тихо всхлипывает, утыкаясь лбом в плечо Вэньчжоу, весь мягкий, расслабленный, подрагивающий в его руках.
- Твой, - шепчет он одними губами. Вэньчжоу слышит, чувствует. Всем собой.
- И я твой, - говорит Вэньчжоу в ответ.


- Купи мне связку бусин, а? - просит Шаотянь на следующее утро. Он лежит на плече у Вэньчжоу, отказываясь вставать, гордясь перебинтованной рукой, тараторя и болтая ногами.
Вэньчжоу вопросительно моргает.
- Или себе пояс как у Чжэн Сюаня. Там бусины прикольные такие, стучат друг об друга, ну, правда, клево, ты видел, видел, ну?
- Блядь, - с чувством отзывается Вэньчжоу. - Куплю.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

20.06.2018 в 01:12

очень флаффный елань, 577 слов, без рейтинга
Боюань привык днями и ночами сидеть в темноте и не видеть солнечного света. В клубных игровых правильно настроенные лампы, чтобы не мешали играть. В комнату к себе он попадает ближе к вечеру, ложится с рассветом и всегда плотно задергивает шторы, чтобы утреннее солнце не мешало спать.
Именно поэтому он особенно ценит моменты, когда удается просто постоять, подставив лицо солнечным лучам. Они случаются в каждый приезд Боюаня в Ханчжоу.
В первый раз все вышло само собой: они, как настоящие задроты, заигрались до самого утра в Славу, еще и поругаться успели. Потому что кто не ругается с Е Сю ни разу за ночь игры, тот или святой с безграничным терпением, или такой же сумасшедший, как все игроки Счастья вместе взятые. Боюань точно ни к тем, ни к другим не относится. Он вообще тогда еще держал опцию набить Е Сю морду в качестве запасного варианта.
Потом они долго мирились, и в результате проснулись только ближе к вечеру. Вернее, Боюань проснулся. Е Сю спал, завернувшись в одеяло так, что только растрепанная макушка торчала. Как только Боюань встал, он подгреб к себе его подушку, вздохнул, обнимая ее и засопел. Это было пиздец как мило, и Боюань подумал тогда впервые в жизни, что он попал напрочь, и ему это нравится.
Он все еще размышлял об этом, когда солнце начало закатываться за горизонт. Косые, ярко-оранжевые лучи проникали в комнату через небольшое окно, и Боюань какое-то время стоял, глядя на них. Чувствовал, как лучи согревают лицо. Слушал, как стучит в груди сердце — быстро, но ровно. Сладко. Потом закрыл глаза — и выдохнул, когда Е Сю вдруг подкрался сзади и обнял его, положив голову на плечо.
Сердце забилось быстрее, разгоняя по венам восторг и ощущение безграничного счастья. И в следующую ночь Боюань продержался немного дольше и не сразу сказал Е Сю, что он охреневший совсем и задолбал уже.
Так и повелось. В каждый приезд Боюань урывает несколько минут, чтобы погреться на солнце, которое светит в комнату. А Е Сю подходит сзади, обнимает, утыкается носом в плечо. Дышит тепло и размеренно, а внутри у Боюаня стучит и стучит счастье, щедро замешанное на нежности.
Они стоят так, пока солнце не заходит, а после — надевают наушники и садятся играть. Или наоборот — снимают все друг с друга, целуясь, пока не заканчивается дыхание. А иногда — едут в аэропорт. В такие моменты Боюань накрывает ладони Е Сю своими и сжимает пальцы сильнее обычного, передавая в прикосновениях уверенность, спокойствие, легкую грусть и тоску, которая захватывает его с самого утра, когда он просыпается и знает, что сегодня улетать.
Счастье растет и переезжает в новый дом. У Е Сю, как у почетного засранца, то есть почетного создателя, игрока, тренера, появляется личная комната. Он выбирает ту, что выходит окнами на запад.
В своей квартире в Пекине — тоже.
А в новой квартире Боюаня в Гуанчжоу выбирать не приходится. Все окна выходят на восток. Боюаню не принципиально, он привык к тому, что не видит солнечный свет, когда один и работает.
Но Е Сю как обычно разрушает его привычки и создает на их месте что-то совсем новое. Открывает жалюзи на рассвете, впуская солнце. Холодное еще, мягкое, далекое, совсем непохоже на теплое закатное солнце в Ханчжоу и Пекине. Обнимает Боюаня, стоя лицом к лицу.
— Я тоже хочу свою традицию на твоей территории, — объясняет он.
Боюань смотрит на его подсвеченную солнцем макушку и в первый раз говорит то, что они много раз подразумевали в разговорах. То, что он набирал и стирал в приступе смущения от всех этих нежностей. И — самую малость — из принципа. Потому что любить Мрачного Лорда невозможно.
— Я люблю тебя.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

20.06.2018 в 05:02

продолжение постканонного еланя из прошлого треда. 1832 слова.
По-прежнему не вычитано, в тексте бардак. Рейтинг. Всё ещё не законченно.

часть 1

Они переписываются каждый день, и это совсем не кажется странным, даже наоборот. Е Сю летит в Цюрих и рассказывает Боюаню о матчах и закулисье чемпионата из первых уст, шутливо жалуется на команду, делится своей аналитикой матчей и Боюань с удовольствием присоединяется к его рассуждениям. Е Сю рассказывает про Европу, про местную еду, шлёт редкие фотографии достопримечательностей, иногда – свои, с официальных мероприятий, в форме и с вечной сигаретой в зубах – не зажженной, в Европе почти нигде нельзя курить. И на сигаретах можно разориться, о чём Е Сю тоже не забывает пожаловаться. Боюань пишет о пока безрезультатных поисках работы – сложно найти что-то приличное, когда «лучшие годы» играл в игры, но он сохраняет оптимизм – повезло однажды, значит, повезет и ещё раз; пишет о жаре в Гуанчжоу, о прочитанных книгах, на которые теперь снова нашлось время. Оказывается, у них хватает тем для разговоров и без «Славы». Играть вместе почти не удаётся – Е Сю очень занят, да и разница в часовых поясах огромная, шесть часов, хотя Боюань и так теперь спит очень чутко, чтобы не пропустить ночные сообщения от Е Сю. Впрочем, тот тоже почти всегда отвечает сразу, когда бы Боюань не написал.

Когда сосед по квартире спрашивает, не завелась ли у него девушка, Боюань откровенно ржет и мотает головой. Эта «девушка» - чуть выше его ростом, курит по пачке сигарет за ночь, говорит в лоб правду, не беспокоясь о последствиях и приличиях, и обладает самым потрясающим самомнением из всех, кого он когда-либо встречал. Думать о Е Сю, как о девушке, совсем не выходит, но почему-то очень весело. А ещё Боюань отмечает, что, кажется, снова ведёт себя, как влюбленный придурок.


Сборная Китая занимает второе место. Игра была превосходной, результат отличный, но осадок от поражения горчит и не даёт искренне радоваться. После окончания трансляции Боюань постоянно проверяет телефон, но сообщений от Е Сю нет. На душе тревожно и мутно. Уже поздно, Боюань выпивает две чашки чая и вполуха слушает трансляцию рассуждения экспертов о прошедшем матче. Сообщений нет.
Е Сю звонит, когда Боюань уже спит. Звонит впервые за всё это время и Боюань сонно думает, что слышать голос – приятно. Думает, что голос у Е Сю уставший и кажется, немного севший – кто-то точно переборщил с куревом сегодня.
- Мы возвращаемся через три дня, - говорит Е Сю. – Приедешь играть с ночевкой?
- Конечно, - Боюань даже не раздумывает, отвечает сразу. Время у него есть, долгий перелёт можно пережить, а он, кажется, соскучился. – Напомни мне адрес. Ещё одну такую прогулку, как в прошлый раз, я не осилю.
- Пришлю, да, - отзывается Е Сю и молчит. Потом добавляет: - Купишь мне сигарет? Очень соскучился.
- Ты неисправим, - Боюань сонно смеётся. - Что, в Европе курят всякую дрянь, да?
Е Сю смеётся в ответ. Снова недолго молчит. Говорит совсем тихо: - Да нет, сигареты везде одинаковые.
- Тебе лишь бы меня погонять, - беззлобно бурчит в трубку Боюань. Глаза слипаются, в голове сонная муть, голос Е Сю успокаивает и убаюкивает. – Я приеду.
- Буду ждать. Спи, - говорит Е Сю и отключается.
Тревога рассасывается без следа, Боюаню радостно, он засыпает с улыбкой.
Утро оказывается добрым. На почту упал очень привлекательный оффер – компания в Пекине, и Боюань думает, что выбрал для поездки вдвойне удачное время.

По дороге в аэропорт Боюань смотрит трансляцию со встречи сборной в аэропорту. Там собралась огромная толпа, в камере то и мелькают самодельные плакаты - возвращающихся игроков чествуют, как победителей, впрочем, почему как?.. Боюань с гордостью смотрит на бывшего капитана – он первым выходит в зал, Хуан Шаотянь тоже рядом – машет рукой фанатам, и Боюань улыбается, он очень рад за своих старших. Он старательно выглядывает Е Сю, но тот будто нарочно старается держаться на заднем плане и прячется от камер. На паре всё-таки мелькнувших кадров, он кажется вымотанным и не выспавшимся. Сердце глупо сжимается. И он же весь полёт не курил, думает Боюань. Вернувшихся героев никто не отпустит отдыхать прямо сейчас, их ждёт пресс-конференция, отвертеться не выйдет, и Боюаню их немного жаль.

В магазине Боюань берёт блок сигарет, пару бутылок сладкой газировки и чипсы. Подумав, кидает в корзину пакетики растворимого кофе и пачку какой-то готовой выпечки – сойдёт за завтрак. Нужный дом тоже находится легко, удивительно, но Боюань запомнил местность лучше, чем ожидал.

- Боюань, - говорит Е Сю вместо приветствия и улыбается.
Е Сю выглядит паршиво – под глазами мешки, что лут из трех данжей поместиться. Кажется, он сам вошёл только недавно. В Пекине жарко и на Е Сю только джинсы. На ключице виднеется пыльный след от ворота футболки. Боюань ловит себя на желании стереть его пальцами. На желании прикоснуться, провести ладонью вниз по груди... Чуть встряхивает головой, берет себя в руки.
- Привет, - Боюань протягивает ему пакет, и Е Сю тут же выуживает оттуда сигареты. Вызволяет одну пачку и возится с пленкой.
- Докурил свои ещё по прилёту. Никак не успевал зайти за новыми. Спасибо, - бормочет уже с сигаретой в зубах. Наклоняется над раскрытым чемоданом и кидает Боюаню пакет. – Это тебе. Редкий артефакт.
В пакете – футболка с эмблемой прошедшего чемпионата, лимитированная серия. Такие можно было купить только в фаншопе в городе проведения. Конечно, перекупщики и спекулянты успели подсуетиться, но даже те экземпляры улетели мгновенно – первый мировой чемпионат «Славы» - это историческое событие, особые фанаты не пожалели бы никаких денег. Действительно, редкий артефакт.
- Исторический момент, - усмехается Баюань, - Мрачный Лорд раздаёт редкие материалы. Хотя нет, погоди, я боюсь думать, что ты попросишь взамен.
- Посмотрим, я ещё не придумал, - голос звучит серьёзно, даже немного угрожающе, но глаза откровенно смеются.
- Спасибо, - наконец искренне говорит Боюань, - Поздравляю со вторым местом.
- Мы старались, - просто кивает Е Сю, а потом хмыкает: - Цзялэ в восторге.
Боюань хмыкает тоже.
- Могу представить.
Е Сю садится на кровать и падает на спину. Трёт глаза ладонью. Выдыхает дым и снова затягивается.
Боюань думает, что в Цюрихе сейчас два часа ночи. Время в полёте – часов десять. Он не смотрел пресс-конференцию, но уверен, она тоже заняла немало времени. А теперь Боюань смотрит на Е Сю и думает, что ни о какой игре не может быть и речи.
- Тебе надо в душ и спать. Поиграем завтра.
- Ты же ради этого приехал, - Е Сю приподнимается на локтях, смотрит удивленно и, кажется, чуть встревоженно.
- Я не улечу сразу, - пожимает плечами Боюань. – а ты сейчас похож на моба из Могильника.
Е Сю смотрит на него несколько мгновений, а потом падает обратно на кровать.
- Слышу Няню Потока, - смеётся он, и Боюаню хочется кинуть в него чем-нибудь тяжелым. - Иди первым, я потом.
Спорить не хочется. Боюань и сам провел в небе восемь часов и тоже страшно устал.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

20.06.2018 в 05:03

часть 2

Боюань любит воду. Прикрывает глаза, подставляет лицо под струи, с наслаждением чувствуя, как стекает прочь дорожная пыль и жара.
Дёргается и чуть не поскальзывается, когда в кабинку вдруг входит Е Сю и становится рядом с ним.
- Поможешь мне помыть голову? – спрашивает, как ни в чем ни бывало. Баюань не может найти слов. Е Сю вдруг смеётся: – у тебя очень богатая мимика, ты знаешь?
- Совсем охуел? – наконец выдавливает Боюань.
- Очень устал, - просто говорит этот беспардонный нахал, - не дождусь, вырубит.
Боюань вздыхает, тянется за бутылкой с шампунем и думает, что эта самая странная ситуация, в которой он когда-либо оказывался.
Е Сю запрокидывает голову и еле слышно довольно мычит, когда Боюань запускает пальцы ему в волосы, массируя голову и взбивая пену. Влажные пряди мягко скользят в руках. Это оказывается на удивление приятно, Боюань ни за что бы ни подумал. Пропускает их сквозь пальцы снова и снова, безотчетно скользит ладонями по шее, оглаживает плечи и спину. Е Сю еле слышно долго выдыхает, и Боюань понимает, что если сию секунду не остановится, то скоро определенно станет неловко.
- Дальше сам, - голос звучит сипло. Боюань пытается ретироваться из душа, пока Е Сю не успел обернуться. Пытается. Потому что Е Сю ловит его за руку, удерживая.
Боюань оборачивается и замирает. Е Сю смотрит на него так, что хочется то ли провалиться сквозь землю, то ли немедленно рвануть навстречу, обнять, прижаться и не отпускать ни за что в жизни.
- Я же просил тебя больше не убегать. Не убегай. Пожалуйста, - тихо говорит Е Сю и легко тянет за руку.
Боюань сдаётся. Медленно шагает навстречу. Давно уже пора перестать убегать. От Е Сю, от самого себя и от своих желаний.
Кажется, что они тянутся друг к другу бесконечно долго, не отводя взгляда – взгляд у Е Сю шальной, плывущий, и Боюань не хочет думать, как выглядит сейчас он сам.
Первый поцелуй выходит лёгким. Они касаются губ осторожно, пробуя, проверяя, невесомо нежно. Е Сю тянется к лицу Боюаня, медленно отводя в сторону мокрую чёлку, ведёт пальцами по виску, скользит по скуле, бережно кладёт ладонь на затылок, вплетая пальцы в волосы. Нежно гладит шею, ведёт ладонью вниз по позвоночнику и вверх, снова обхватывая затылок.
В голове у Боюаня – невесомая лёгкость, грудь распирает какой-то глупой жаркой радостью, от этой близости сносит крышу. Лёгких касаний быстро становится недостаточно.
Их срывает одновременно. Второй поцелуй совсем не похож на первый – жадный, требовательный, беспорядочный. Е Сю притягивает Боюаня ближе, Боюань обнимает его за плечи, вцепляется – как давно хотелось, вжимается всем телом, жмурится от острого удовольствия от соприкосновения кожи с кожей. Его кидает в дрожь, когда Е Сю тихо стонет, запуская руку ему в волосы, прижимая его голову ближе.
Ноги скользят на мокром полу, Боюань делает шаг вперёд, так что Е Сю упирается спиной в стенку, вздрагивает, разрывая поцелуй.
- Холодно, - тихо смеётся, ведёт плечами и улыбается открыто и искренне. Боюань смотрит на Е Сю, на искусанные – им же самим искусанные – губы, прилипшие ко лбу влажные пряди, смотрит в глаза – и чувствует, что проваливается. Он горит, и последние остатки здравого смысла плавятся, стекая жаром по груди, вниз к паху. Если не сделать что-то сейчас, можно умереть на месте.
И Боюань делает.
Подаётся ближе, целует усмехающиеся губы, притирается бёдрами. Тянется к члену и сталкивается с Е Сю пальцами, мимолётно оглаживает запястье и Е Сю стонет ему в рот, уступая инициативу. Боюань обхватывает оба их члена, водит ладонью, чуть сжимая – не быстро, но уверенно, и теряет дыхание, когда Е Сю кладёт руку сверху, чуть переплетая пальцы, лаская.
Боюань впивается ему в шею рваным поцелуем, чувствует, как под губами бьётся чужой пульс, целует ключицы, ведёт языком по вздрагивающему кадыку. Е Сю роняет голову ему на плечо, стонет на выдохе, трётся носом о шею, прихватывает губами мочку уха. Боюань задыхается. Охуенно. Одуреть как охуенно. Е Сю дышит рвано, гладит его по спине, что-то бессвязно шепчет на ухо, но слов не разобрать – в голове туман и сладкое марево, – подаётся вперёд и сжимает пальцы на ягодицах. Под веками рассыпаются искры.
Они оба слишком устали, чтобы продержаться долго. Е Сю кончает первым, вцепившись Боюаню в плечи и прикусив губу. Прижимается лбом ко лбу, выдыхает прерывисто, шепчет: - Что же ты со мной делаешь, Боюань?..
Слова опаляют, оргазм накрывает жаркой волной, мир вокруг осыпается мириадами мелких осколков.
Они стоят в обнимку, стараясь отдышаться. Мир постепенно возвращается на круги своя, и Боюань понимает, что сверху всё ещё льётся вода.
- Пойдём спать, - говорит он куда-то в шею Е Сю, задевая губами кожу.
- Мгм, - Е Сю отзывается спустя пару секунд и только крепче прижимает Боюаня к себе.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

20.06.2018 в 10:20

Суньлэ, 322 слова без рейтинга

Жара в Циндао. В Пекине - она же. Солнце выжигает мысли с самого утра, уничтожает последние тени прохлады. Если снаружи градусов тридцать пять, внутри Цзялэ - все сто. Он бессмысленно переключает треки всю дорогу от аэропорта, сдергивает наушники, грызет губу, глядя на собственное отражение в стекле вагона метро.
Черная футболка с мечами и черепом съезжает с плеча. Ей столько же лет, сколько всей их истории, и вообще - это не его футболка. Просто Цзялэ так и не смог ее выкинуть, когда Чжэпин уехал. Просто пусть теперь посмотрит на окончание истории. Или начало.
Время отматывается к их первой встрече с остановкой вагона. К Чжэпину в черной футболке со скалящимся черепом и мечами, к первому взгляду.
Стоило ли это всего? Все, что случилось после.
Цзялэ никогда не сомневается в ответе.
Он покупает кофе, пьет почти залпом, обжигаясь жаром и горечью, натыкаясь взглядом на алое, яркое море. Розы оттягивают руки, цепляются шипами за футболку, когда Цзялэ прижимает их к себе в попытке удержать ровно тяжелый букет. Жадность - его второе имя, когда дело касается Чжэпина и цветов. Жадное нежелание отдавать - судьбе, времени, здравому смыслу.
Любой ценой.
У здания "Небесных мечей" еще жарче. Цзялэ набирает номер, отсчитывая гудки до того, как сгорит дотла.
- Выходи, - требует он. Можно мягче. Можно начать с "доброе утро". Цзялэ не может. Доброе утро будет позже - если будет вообще. Он попробует - чего бы это не стоило.
У Чжэпина темные глаза. Как кофе, горький, крепкий, без сахара. Он сонный - как еще одно лето.
- Это тебе, - Цзялэ делает шаг вперед, вталкивая в руки Чжэпину розы. Быстро, до того, как успеет задуматься хоть один из них.
- И это тоже, - еще шаг, вплотную. Цзялэ целует Чжэпина посреди улицы, под палящим солнцем. Розы снова цепляются за все, колются сквозь футболку, сминаются между ними.
Жара обжигает, испепеляя страх, замыкая время в кольцо.
И когда Чжэпин начинает отвечать, отводит руку с букетом, сминая второй футболку на талии Цзялэ, тянет его к себе - Цзялэ может сказать точно: это того стоило. И будет стоить всегда.




URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

20.06.2018 в 11:15

Чжоу Цзекай/Сунь Сян, 1065 слов, пвп, атг, связанные руки и отложенный оргазм

Говорят, что с Цзэкаем сложно. Репортеры тяжело вздыхают, ведущие ивентов хватаются за голову. Спрашивают у Сунь Сяна — у вас не возникает недопониманий? Вам, наверное, тяжело?
Он отделывается дежурными фразами. Вскидывая голову, с самодовольной улыбкой заявляет: “Мне — нет!”, — переводит стрелки на Цзяна Ботао.
Про себя и Цзэкая говорить не хочется. К двадцати Сунь Сян стал немного умнее, но так и не научился толком сдерживаться, а внутри столько всего намешано, что открой рот, скажи хоть одно слово — и многослойная взвесь всколыхнется, захлестнет с головой.
Хотя какой был бы инфоповод, думает он вечером, в тишине своего номера, задыхаясь и кусая губы, чтобы не орать.
С Цзэкаем не сложно. С ним охренительно.
Когда тот смотрит, чуть исподлобья, не отводя взгляда, пока связывает запястья Сунь Сяна своим шарфом. Сдувает челку, падающую на лоб, так и лезущую в глаза. Целует в скулы, виски, в губы — прихватывая нижнюю, чуть прикусывая зубами. Скользит по шее приоткрытым ртом, припадает к ямочке между ключиц, обводит ее языком.
Сунь Сян сглатывает, запрокидывает голову, тяжело дыша.
Цзэкай раздевает его неторопливо, гладит каждый сантиметр открывающейся кожи. Растирает ладонями грудь и живот, перебирает кончиками пальцев по бокам и ребрам. Это почти щекотно. Почти — потому что всякий раз Сунь Сяна пробирает дрожью; удовольствие простреливает вдоль позвоночника, заставляет закусить губу и нетерпеливо ерзать. Он тянется за руками Цзэкая, пытаясь подставиться под них, выгибается над матрасом, ловя ускользающее прикосновение, а, не поймав, разочарованно мычит и мнет в кулаке концы шарфа.
Раздвигает ноги, чтобы немного ослабить давление ширинки на вставший член — но, стоит Цзэкаю потереть сосок, сводит бедра, пережидая острую вспышку возбуждения.
Жаль, нельзя шуметь. Звукоизоляция в отеле так себе, не хватало еще, чтобы кто-нибудь приперся.
— Сними их! — хрипло просит Сунь Сян, кивая на джинсы. Ему жарко, член ноет, и очень хочется, чтобы Цзэкай сделал уже хоть что-нибудь.
Подрочил. Взял в рот. Чтобы трахнул его, заполнил собой до предела, и двигался, пока он не перестанет соображать.
После матча, в котором выплеснул всего себя, без остатка, Сунь Сян чувствует себя странно: в голове полный сумбур, по жилам растекается восторг напополам с нерастраченным адреналином, внутри пустота.
— Сейчас, — тихо обещает Цзэкай, целуя живот, выписывая пальцами круги вокруг пупка, на боках, над ремнем джинсов.
Накрывает ладонью ширинку.
Сунь Сян жмурится, подбрасывает бедра, упирается в матрас лопатками.
Когда Цзэкай наконец-то снимает с него джинсы, облегченно стонет, переводя дух.
Ненадолго.
Между ягодиц все такое чувствительное, что одно скользкое прикосновение пускает по телу судорожную волну — а Цзэкай не останавливается на этом. Придерживая колени Сунь Сяна, он обводит вход, легко постукивает пальцем по мышцам, будто отбивает ритм, но внутрь так и не проникает.
И смотрит, смотрит все время — почти неотрывно, постоянно сталкиваясь с Сунь Сяном взглядом, разглядывая открыто и совершенно беззастенчиво.
Приподнимает уголки губ в легкой полуулыбке, бережно поглаживая его щеку свободной рукой.
Веско, как будто сообщая что-то очень важное, роняет:
— Красивый.
Пальцы все танцуют вокруг сжатого отверстия, посылая по телу новые волны дрожи, — а потом вдруг ныряют внутрь, сразу два, начинают двигаться, быстро, резко, и Сунь Сяна распластывает по матрасу.
Из груди рвется вскрик, он пытается заглушить его, удержать в горле, но тот все равно слетает с губ хриплым булькающим звуком, будто Сунь Сян задыхается.
Да так и есть. Он ловит воздух ртом, но бесполезно, тот не доходит до легких.
А когда Цзэкай наклоняется и берет в рот — Сунь Сян вообще забывает, что нужно дышать. Он сжимается вокруг пальцев, подтягивает колени выше, вцепляется в концы шарфа, будто за них можно удержаться. В ушах шумит кровь; сквозь шум пробиваются хлюпающие звуки, от которых внизу живота тянет еще сильнее.
Сунь Сян мечется по кровати, толкается в рот Цзэкая, подставляется под движения его руки.
— Вставь мне, — просит, когда тот ненадолго прерывается.
Цзэкай кивает. Свесившись с кровати, он нашаривает свою куртку, сброшенную прямо на пол, достает что-то из кармана.
Сунь Сян щурится, пытаясь разглядеть в тусклом свете ночника, что это. На вид похоже на резинку для волос, только слишком толстую и почему-то блестящую.
Понимание приходит мгновением позже, когда Цзэкай быстро смазывает, растягивает и надевает “резинку” на его член, ловко опуская до самого основания.
— А-ах! — вырывается из груди. Сунь Сян колотит затылком о матрас, рефлекторно ерзает и двигает бедрами, будто так в самом деле можно стянуть с себя это кольцо, охватывающее член так плотно, что он тут же начинает сильнее наливаться кровью.
Так хочется кончить. Когда Цзэкай снова берет в рот, удовольствие выламывает, отбрасывает к грани оргазма, — но вместо того, чтобы взорваться яркой вспышкой, только длится, бесконечно долго, острое, выматывающее, заставляющее стискивать зубы и скулить.
А потом Цзэкай поднимает голову, отстраняется, и волна откатывается тоже, давая недолгую передышку — чтобы через несколько секунд, когда в задницу плавно входит член, накрыть снова.
Сунь Сян смаргивает пот, уже заливающий глаза, до боли закусывает губу. Сквозь затуманенный взор фигура Цзэкая кажется размытой, мира вокруг будто и вовсе не существует. Каждый толчок отдается разрядом, тяжелым буханьем сердца, растущим напряжением, уже давно перевалившим за все мыслимые пределы.
Невозможно вытерпеть — и Сунь Сян что есть сил стискивает кулаки, поджимает пальцы на ногах, часто дышит.
Невозможно остановиться — и он сам двигается навстречу Цзэкаю, резко, до шлепка насаживаясь на твердый член. Раскрываясь полностью, растворяясь в ощущениях, позволяя им заполнить себя целиком.
Когда Цзэкай неожиданно останавливается, Сунь Сян разочарованно вскидывает голову — но тот всего лишь тянется к кольцу. Растягивает, тянет вверх, снимает, а потом вдруг наклоняется и берет лицо Сунь Сяна в ладони.
— Да, — выдыхает почти в губы.
И Сунь Сяна срывает, подбрасывает над кроватью, вытягивает в струну. Он зависает, весь напряженный, вжимается в Цзэкая, слепо глядя в его лицо, ахает — а через мгновение падает на постель, крупно содрогаясь, заливая живот спермой. Член внутри разбухает, проезжается в последний раз по чувствительной, натертой точке, и Цзэкай дрожит тоже, выплескиваясь внутрь Сунь Сяна, по-прежнему не отводя взгляда, держа ладони у его висков.
Целует. Долго, легко, дыша мелко и часто, как после тренировки в спортзале. Сунь Сян отвечает, едва шевеля непослушными губами. Поднимает заведенные за голову руки, все еще связанные шарфом, хочет выпутать одну, но Цзэкай удерживает его. Выпрямляется, садится на его ноги, смотрит сверху вниз с полуулыбкой на губах. Качает головой, размазывая по животу Сунь Сяна лужицу спермы, трогает яички и опавший член.
Сунь Сян дергается. Его перетряхивает даже от легкого касания, все мышцы тут же напрягаются. Кровь с новой силой стучит в висках, он беспомощно моргает, пытается справиться с новой волной возбуждения.
Цзэкай наклоняет голову к плечу, чуть подается вперед, облизывает губы. Вопросительно смотрит.
— Нет?
Внизу живота копится жар.
— Еще, — выдыхает Сунь Сян, закрывая глаза. По спине катятся горячие мурашки, внутри все сжимается.
В чем-то, пожалуй, дурацкие вопросы репортеров точны.
С Цзэкаем действительно порой тяжело — остановиться.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

20.06.2018 в 16:03

елань, сиквел к фику про то, как Боянчик приезжал в Счастье, 2622 слова, порно, романс, невычитано зато с любовью одному анону

ч 1

Боюань прикрыл глаза, расслабляясь, с наслаждением выдохнул, погружаясь в горячую воду. День был очень долгим и не сказать, что легким. Вся неделя была муторной, полной какой-то бессмысленной беготни и в реале, и в Славе. А заодно — упущенных боссов, чужих и своих ошибок, а сегодня команду Боюаня чуть не вынесло в данже на сотню всего-навсего на третьем боссе. Рейд заканчивали две трети отряда, зато все обогатились бесценным опытом, а Боюань от души нарубился монстров.
Поэтому сейчас, когда рабочий день закончился, Боюань наконец-то решил позволить себе расслабиться. Вода всегда помогала отвлечься. Кожу слегка пощипывало — Боюань немного перестарался с температурой, но дожидаться, пока остынет, не хотелось. Напряжение постепенно отпускало, дышать становилось легче. Боюань скользнул ниже, погружаясь с головой. Волосы щекотно скользнули по лицу, все звуки стали тише. Хорошо.
Конечно же именно в этот момент сквозь воду до него донеслась мелодия вызова в QQ.
Боюань вынырнул и, от души выругавшись, перегнулся через бортик. Вытер руку, разблокировал экран. Звонил Рассвет, он сегодня дежурил в ночную смену и точно не стал бы вызывать Боюаня просто так.
— Что случилось? — спросил Боюань, готовясь к худшему.
— Мрачный Лорд.
— Блядь!
— Тебя хочет.
— Что? Да он совсем уже охуел.
Предчувствия не обманули. Е Сю зачем-то решил припереться в локацию, куда Боюань обычно ходил рубить монстров, и начать пробовать новые приемы на мобах. Какой-то умник подумал, что появление Мрачного Лорда в игре значит, что где-то рядом есть дикий босс, причем наверняка уведенный Счастьем откуда-то, и через пять минут все гильдии ринулись в эту часть карты.
Конечно же, не обошлось без интриг и срачей, и в итоге все вылилось в бессмысленную битву всех против всех, в ходе которой Е Сю и пристал к Ручью с требованием позвать Боюаня.
Заварушка получилась знатная, Рассвет страшно радовался тому, что удалось вынести пару мудаков из Травы, из одного даже выпал оранжевый пояс. Но Мрачный Лорд заебал и не мог бы Боюань что-нибудь с этим сделать.
Боюань мог бы.
Вылезти из ванной, покидать вещи в рюкзак и купить билет на ближайший рейс до Ханчжоу. Проехать по знакомому маршруту до Счастья, подняться в комнату. Открыть дверь, хорошо бы с ноги, но Боюань уважал босса Чень Го, она работала с ебанатами все-таки, зачем добавлять ей еще проблем. Развернуть Е Сю на крутящемся кресле, выбить из рук сигарету и врезать. Или поцеловать. Или и то, и другое, потому что Боюань ужасно скучал. Настолько, что иногда казалось, что все, что случилось в Ханчжоу две недели назад — выдумка. Плод больного воображения из-за недосыпа, общей задолбанности и собственной фиксации на Е Сю.
Но каждый раз заходя в QQ и видя зеленый значок напротив контакта Мрачный Лорд, Боюань убеждался, что нет, не привиделось. Не показалось. И каждый раз накатывало облегчение — на мили-секунду, но Боюань успевал его поймать.
Вот и сейчас, открывая контакт-лист после разговора с Рассветом, Боюань почувствовал мимолетную радость, тут же начисто сметенную раздражением. Какого хера.
Он так и написал.
“Соскучился”, — прилетело в ответ вместе с курящим смайлом.
Боюань мог бы спросить, почему обязательно надо было устраивать какую-то херню в игре вместо того, чтобы просто позвонить, но он и так знает, что ответит Е Сю. Он ничего не устраивал, гильдии в очередной раз перехитрили сами себя. Небесный сервер — открытая территория, все имеют право ходить в любые локации и рубить там монстров. Даже Боги. Даже Бог Е.
Или не так, особенно Бог Е. Он же живет на свете для того, чтобы всем было нескучно, а Боюаню — втрое больше, чем остальным.
“Чем занимаешься?”
“Лежал в ванне и пытался расслабиться”, — Боюань специально написал в прошедшем времени в надежде, что до Е Сю дойдет. Но нет.
Вместо ответа на экране возник входящий видеовызов. Боюань кликнул на прием и, увидев свое изображение в окне — поморщился. Весь мокрый, с волос капает на лицо, щеки раскраснелись.
— Ну привет, — сказал Боюань, смахивая воду.
Лицо Е Сю не двигалось. Кажется, что все зависло. Боюань задумчиво наклонил телефон в разные стороны и заметил, что Е Сю все-таки шевелится. Он затянулся, правда, как-то медленно и странно. Связь что ли барахлит?
— Ты меня видишь вообще? — спросил Боюань, снова откидываясь на бортик.
После воздуха в ванной вода обожгла грудь и плечи. Как приятно. Боюань вздохнул и улыбнулся — хорошо.
— Вижу, — ответил вдруг Е Сю. — И слышу, — добавил он.
Его голос звучал тихо. От мягкого тона у Боюаня поползли мурашки по коже. Так Е Сю говорил редко, по QQ — почти никогда. Они общались голосом постоянно, но с видео сейчас казалось, что Е Сю почти рядом. И видит его раскрасневшееся от горячей воды и пара лицо — очень близко.
Это смущает. Кажется слишком личным, хотя куда им еще больше. Когда Боюань был в Ханчжоу, они спали в одной кровати, целовались все утро, как ненормальные, и провели полдня в постели, наплевав на то, что за дверью и за стенами шумело, смеялось и ходило туда-сюда все ненормальное Счастье.
Их переписка измерялась уже, наверное, гигабайтами. Текста, смайликов, скринов.
Боюань тоже скринил некоторые моменты, потому что каждый раз проматывать чат, чтобы подрочить на очередной обмен репликами, далеко и неудобно. А дрочил Боюань на Е Сю регулярно. Постоянно, даже когда злился на него, что тоже бывало почти каждый день.
Даже когда Е Сю намеренно доводил Боюаня до того, что тот присылал в ответ “ПНХ” и средний палец. А потом вспоминал, как Е Сю бесил его в Ханчжоу, а потом шагнул к нему и поцеловал, разрушив привычный мир до основания. Боюаню хватало одних только воспоминаний. И одновременно их было так мало. Всего было мало: переписки, разговоров, Е Сю в его жизни. Скажи Боюаню кто об этом еще три недели назад, он бы смеялся очень долго, а потом — упал бы лбом в клавиатуру. Так, чтобы отпечаток остался. Е Сю — до Ханчжоу — вызывал у Боюаня исключительно такую реакцию.
А после — будто прорвало. Эмоции стали ярче, сильнее. Разговоры с Е Сю заводили, во всех смыслах. От его тона вело. От того, как Е Сю говорил, что скучает — вставало каждый раз.
Хотелось уже наконец встретиться, поцеловать этого мудака в реале. Прижаться к нему всем телом, вдохнуть резкий запах табака и ощутить вкус сигарет на губах. Боюань терпеть его не мог. Раньше.
Е Сю менял его мир и перекраивал его под себя постоянно, с той же легкостью, с какой менял планы всех гильдий и клубов в Славе.
До встречи оставалось совсем немного. Е Сю сказал, что у них со стариной Вэем есть дело в Гуанчжоу на выходных, так что жди, малыш Боюань. И готовься.
Боюань и готовился. Только слишком расслабился и не подумал, что Е Сю устроит переполох за два дня до вылета.
— Ну раз видишь и слышишь, то знаешь, что ты не вовремя, хотя когда тебя это волновало. Выкладывай.
Боюань держал телефон одной рукой, опираясь на бортик. Второй снова провел по лицу, размазывая воду. Сморгнул капли, зачесал назад мокрую челку, которая лезла в глаза.
— Наоборот, мне кажется, я очень вовремя, — произнес Е Сю, в голосе его явно слышалось обещание.
Любые обещания от Е Сю — не к добру.
Боюань сглотнул, мгновенно подобравшись. Вода колыхнулась вокруг него, лизнула сосок, тут же напрягшийся. Боюань покосился в камеру, чуть приподнял телефон, надеясь, что Е Сю не видно.
— Верни как было, — тут же потребовал тот. Тон его сменился, стал на секунду жестче. Боюань опустил руку на бортик, глядя на то, как в маленьком квадратике на экране видно его лохматую голову, покрасневшие щеки и грудь и воду, едва касавшуюся соска.
Глаза Е Сю потемнели, он жадно вглядывался в монитор. Точно так же он смотрел, когда Боюань в первый раз поцеловал его сам.
К члену прилила кровь, Боюань поерзал, но от этого стало только хуже. При каждом движении вода касалась кожи, мягко и ласково скользила по руке, по груди и плечам, когда Боюань опускался ниже, едва не погружаясь с головой.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

20.06.2018 в 16:03

ч 2

— Подними руку, — Е Сю продолжал командовать.
— Больше ничего не поднять?
— Это мы еще посмотрим.
Е Сю перекатил сигарету из одного уголка рта в другой. Усмехнулся — невозможно-нахально, и Боюаню сразу захотелось “случайно” закрыть на секунду камеру пальцем.
— Посмотрим? — переспросил Боюань и все-таки скользнул пальцем по камере.
— Эй! — возмутился Е Сю. — Наглеешь, малыш Боюань?
— Учусь у лучших, бог Е.
Е Сю засмеялся. Боюань поднес телефон ближе, разглядывая его. Краснота давно сошла с щек, сменилась на легкий загар. Е Сю больше не выглядел бледным привидением, встретишь его на улице — не сразу догадаешься, что он вышел из дома в первый раз за неделю.
— Бесстыдству лучше учиться у старины Вэя, — сообщил Е Сю.
— Окей, — согласился Боюань. После знакомства с Вэй Чэнем, Боюань почти поверил в то, что на свете действительно существует более бессовестный человек, чем Е Сю.
— Нет.
Е Сю вдруг посерьезнел, наклонился ближе, глядя прямо в камеру. Боюань сглотнул. На таком расстоянии хорошо было видно, какие у Е Сю длинные ресницы, которые так и тянуло потрогать пальцем, хотя бы через экран. А лучше — при встрече провести по ним губами, чувствуя, как они щекочут кожу.
Сразу вспомнилось, как Боюань смотрел на Е Сю тем утром в Ханчжоу и думал, что он удивительно раздражающий и удивительно же привлекательный. Ресницы его, глаза. Такие красивые пальцы.
— Открой камеру.
Боюань подчинился. Е Сю впился в него взглядом.
— Не думай даже ничему ни у кого другого учиться, — Е Сю говорил очень серьезно и, кажется, ревновал Боюаня.
Это было странно, непривычно и очень возбуждало.
Ответ сорвался с языка сам собой.
— Я и не собирался. Тебя мне хватит на всю оставшуюся жизнь, — уже договаривая фразу Боюань понял, что ляпнул. Но забирать слова обратно не хотелось.
— Вот и хорошо. Ты выбрал себе отличную жизнь.
Боюань нахмурился. С волос сорвалась капля — и попала прямо в глаз. Боюань стер ее, оставляя мокрые следы на лице.
Е Сю облизнулся, и Боюань поплыл. В губах Е Сю не было ничего особенного, но Боюань только и думал о том, чтобы их поцеловать. А сейчас еще — чтобы перенестись в Ханчжоу, наклониться над креслом Е Сю, разбрызгивая воду, и прижаться к нему, ощущая горький вкус сигарет. Целовать так долго, что футболка Е Сю промокнет насквозь, а у Боюаня спина затечет от неудобной позы.
— Хочу посмотреть на тебя, — прервал его мысли Е Сю.
Боюань отвел руку, глядя как на экране появляется его изображение по пояс. Е Сю выдохнул дым, затушил сигарету.
— Ты там один вообще? — поинтересовался Боюань. Е Сю по-прежнему жил один, но это же Счастье, где гарантия того, что в любой момент не распахнется дверь, и на пороге не возникнет Булочка.
— Да. Могу даже дверь запереть, если хочешь.
“Хочу”, — подумал Боюань. Хочу посмотреть, как ты пойдешь к двери. Хочу увидеть, как у тебя стоит.
— Да, — кивнул он.
— А где мое поощрение? — Ну конечно, без редких материалов не обойдется нигде и никогда.
Боюань поднял руку повыше, чуть приподнялся, так что вода отлила от плеч, груди и живота. Воздух показался прохладным, капли на коже щекотно сползали вниз, оставляя влажные дорожки.
Е Сю на мгновение прикрыл глаза и признался:
— Кажется, мне будет тяжело идти после таких поощрений.
— Могу закрыть камеру, — теперь настал через Боюаня ухмыляться.
— Даже не думай об этом, малыш Боюань.
Е Сю стащил наушники, поднялся, резко отодвинув кресло, и пошел к двери. Боюань проводил его взглядом, жалея, что не может коснуться спины под темной футболкой. Провести ладонью сверху вниз, задержаться на пояснице, а потом развернуть его лицом к себе...
Вернулся Е Сю так же быстро, замер, глядя в камеру, постучал по столу пачкой сигарет, а затем снова надел наушники.
— Скучал по мне? — насмешливо спросил он.
— Да, — честно ответил Боюань.
Е Сю засмеялся и провел по лицу ладонью.
— И почему ты такой честный…
— Ну ладно, я не скучал совсем. Ни сейчас, ни все эти дни, сразу как зашел в аэропорт в Ханчжоу. Не жду твоего приезда. Ни капельки.
Боюань снова отвел руку так, чтобы камера ухватила, как он ведет ладонью по животу вниз, как обхватывает под водой член и медленно двигает кулаком вверх и вниз.
— Не дрочу на тебя. Вообще.
Е Сю протяжно выдохнул. Боюань залюбовался тем, как его взгляд стал расфокусированным. Как он скользнул рукой вниз, касаясь себя.
— Я тоже, — произнес Е Сю. — Не жду и не скучаю. Не фантазирую каждый день о том, как буду тебя целовать. Медленно водить языком по твоим губам. Не думаю о том, как хочу коснуться тебя. Стащить с тебя всю одежду, часы. Не представляю, как буду растягивать тебя, и кажется, это будет очень быстро в первый раз. Но потом — долго. Так долго, что ты потеряешь все терпение, начнешь злиться и хмуриться — как сейчас. Совсем не думаю об этом. Совсем не думаю о тебе, Боюань.
Его голос, казалось, заполнял ванную, а слова гулко отражались от стен. Е Сю произносил его имя мягко, растягивал гласные, так, что каждый звук прокатывался по коже волной мурашек.
— Продолжай, — попросил Боюань.
— Что продолжать? Я же сказал — тоже ничего такого не думаю, — Е Сю усмехнулся.
— Какой же ты все-таки… Опять требуешь редкие материалы?
— А есть?
Боюань сел выше, упираясь спиной в прохладную стену. Вода теперь доходила до бедер. Он повернул телефон так, чтобы Е Сю было видно его всего от растрепанной намокшей челки до покрасневшей от притока крови головки члена.
— Сойдет?
— Да, — выдохнул Е Сю. — Я правда не думаю о тебе, потому что стоит начать, и уже не остановиться. Вижу тебя онлайн — и сразу представляю, как ты сидишь перед монитором, весь серьезный и сосредоточенный, как осматриваешь местность в игре, как переключаешься между вкладками и читаешь все чаты — невозможно пройти мимо. Хочу, чтобы ты смотрел только в наш чат.
— Бесишь меня каждый раз, когда делаешь так, когда заставляешь QQ разворачиваться на весь экран, потому что знаешь, что я не выключаю уведомления.
— Представляю, как ты бесишься и хочу оказаться рядом.
— Я тоже.
— Будешь бить?
— Буду целовать.
— Заставишь меня замолчать поцелуем?
— Я перестал верить в то, что тебя можно заставить замолчать.
Слова лились сами собой, получалось честнее и откровеннее всех предыдущих их разговоров. Это заводило. Боюань двигал кулаком по члену все быстрее. Вслушивался в тихие стоны, срывающиеся с губ Е Сю. Стонал сам, стараясь быть потише: все звуки сейчас казались слишком громкими.
— Мне нравится твой реализм, малыш Боюань.
— Мне нравится твоя самоуверенность. Бесит. Но все равно нравится, — признался Боюань.
Е Сю сорвало в оргазм. Он зажмурился, выгнулся, запрокинув голову — и Боюань скользнул взглядом по его шее — тоже слегка загорелой, представляя, как будет целовать его при встрече. Собственное удовольствие зашкаливало, Боюань балансировал на грани, но остановил руку, любуясь Е Сю.
А тот открыл глаза, посмотрел в камеру и хрипло сказал:
— Мне нравишься ты.
Боюань кончил с низким стоном, наплевав на то, что хотел быть тише. Его всего трясло, он сполз ниже, снова погружаясь в воду. Слова Е Сю осели в мозгу, на сердце, в душе. Пульс стучал в ушах, забивая посторонние звуки. Глаза закрылись сами собой, пальцы сжали телефон так, что казалось, еще немного — и он раздавит экран.
— Если ты сейчас не скажешь “я тоже”, мне будет очень неловко.
Голос Е Сю ворвался в сознание, заставил открыть глаза. Боюань взглянул на экран с непониманием, поднес ближе, разглядывая Е Сю. Он смотрел цепко, внимательно. Еще даже не успел закурить — ждет ответа Боюаня.
— Какой ты все-таки придурок, — вздохнул Боюань. — Я тоже.
Е Сю улыбнулся и все-таки закурил.
Боюань вновь сел, вяло подумав, что надо закончить разговор и включить душ.
— Ты чего вообще хотел и какого хрена устроил?
— У меня было срочное дело.
— Какое?
— Хотел посмотреть, как ты дрочишь, лежа в ванне.
Боюань показал в камеру средний палец.
— А еще я взял билет отдельно от старины Вэя и прилечу завтра ночью. Встретишь?
— Да.
Конечно. Всегда.
Боюань улыбнулся, подумав, что прямо по дороге из аэропорта расскажет Е Сю, как сильно Боюань — тоже.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

20.06.2018 в 20:08

Ханьлэ, в анамнезе суньлэ, около 500 слов, без рейтинга. Невычитано.




По словам прессы летний трансфер обещает невероятные изменения. Цзялэ приезжает утром, не задерживаясь у дверей, проходит в холл. Долго приветствует менеджера и Синьцзе, жмет руку Ханю Веньцину. Ладонь у него прохладная, тонкая, хирургическая. И на замечание Ханя:

— Ты теперь в Тирании.

Улыбается краешками губ - тонких, четко очерченных, с ямочками в уголках:

— Спасибо. Я приложу все усилия.

Несколько тренировок подряд Хань Веньцин непроизвольно задерживает взгляд на Цзялэ.

В игре тот стремительный и страшный, как пожар на ветру. В перерывах между тренировками играет на дополнительном аккаунте, перед ним карта Западной пустыни. Что именно его туда тащит непонятно. У каждого может быть любимая локация. Но Цзялэ возвращается туда снова и снова, рассыпая пули и забрасывая гранатами несколько монстров одновременно.

Хань специально просматривал в сети одну из старых игр Сотни Цветов. И несколько раз пересматривал один и тот же момент. Блики остаточной анимации. Ярость Берсерка, двенадцать гранат попавших точно в цель, яркие звезды взрывов и кровь.

Хань нажимает на паузу, он все сделал бы иначе. И стратегия была бы другой. А еще он помнит всех про-игроков с такой степенью подстройки. Их можно пересчитать по пальцам одной руки. Нужно попробовать и больше тренироваться вместе, бродит в голове нетерпеливая мысль.

На мониторе Цзялэ гаснет заставка “Славы”, он ведет плечами, снимает наушники, заправляет за ухо выпавшую прядь и откидывается на спинку стула. Рассеянные движения рук, пальцы отстукивают неслышный ритм по столешнице, прикрытые глаза,закушенные губы— он всегда такой, когда уверен, что на него никто не смотрит. А если подойти ближе, то снова появляется вызов во взгляде, вздернутый подбородок, четкая линия скул, жесткая ровная спина.

Хань знает, что возвращаться сложно. Но пока молчит и наблюдает. А еще догадывается, что Цзялэ зубами вцепится в каждого, кто скажет, что он утратил навыки достойные чемпионов.

— Хорошее время прохождения, — бросает он мимоходом. Но все знают, что значит похвала капитана.

— Неплохое,— покладисто отзывается Цзялэ.

— Завтра попробуем совместить стратегии,— тон не терпит возражений. Любой из команды готовился бы всю ночь.

Цзялэ согласно кивает, уходит и где-то пропадает до самых сумерек. Не то чтобы Ханя это волновало, но внутри грызет странное ощущение, словно чего-то не хватает.

В здании уже безлюдно и тихо, когда он проходит общую комнату, на дальнем диване Цзялэ созерцает противоположную стену в темноте и одиночестве.

— Какого черта ты тут?— сурово чеканит Хань, но напряжение внутри почему-то отпускает.

— Капитан Хань, — Цзялэ подбирается, а потом виновато заявляет заплетающимся языком. — Только пожалуйста, не надо сейчас про режим и дисциплину.

В сумерках глаза Цзялэ кажутся блестящими, темно-вишневыми. Похоже он уже настроился испытать крутой нрав капитана Ханя на собственной шкуре. Или настолько пьян, что совсем не боится.

— Ладно.— Хань опускается на ближайший стул.

Цзялэ смотрит с удивлением, пожимает плечами и шумно выдыхает:

— Я уже собирался идти спать. Но почему-то не ушел.Что-то срочное?

— Да. Срочное. Мне нужно чтобы ты вернулся.

— Вернулся?

— И не тащил в игру то, за что больше не отвечаешь.

— Но ведь …

—Ты можешь.

— Он тоже сказал "ты можешь",— Цзялэ закрывает глаза и выдает на одном дыхании,— И ушел. А я... я ждал и ждал, как заброшенный дом. Пустой и темный.

— Сейчас ты снова сражаешься,— наверное Хань звучит жестко и безжалостно. Но уже не сможет сдержаться,— За Тиранию.

— Звучит как девиз.— Цзялэ неуверенно поднимается на ноги.

— Да.

— За Тиранию. — эхом повторяет Цзялэ и решительно оборачивается,— Начнем прямо завтра.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

22.06.2018 в 01:19

Продолжение истории про старших цветочков (продолжение 150)
По-прежнему джен большей частью, пре-слэш, пре-канон, рейтинг низкий
1150 слов, невычитано)

- Слышал? – Цзялэ развернулся всем корпусом, отложив в сторону наушники, и прищурившись, посмотрел на Чжэпина.

- Ммм? – говорить не хотелось, и вообще последние полчаса Чжэпин лежал, заложив руки за голову, и смотрел, как играет Цзялэ. До финала была целая неделя, и Чжэпин дал установку всей команде – отдыхать. Ну и себе тоже.

- Установили даты трансферных окон и все такое, теперь игроками обмениваться можно только два раза в год.

Хм. Альянс рос бешеными темпами, иногда это пугало, но намного больше – возбуждало и радовало. Больше игр, больше сильных соперников, больше денег. Еще пара лет, и изменений станет меньше, а чемпионат придет к своему окончательному виду. Трансферные окна – логичный шаг, было странно, что это не заложили в регламент изначально.

- Это хорошо, - заключил, наконец, Чжэпин, а Цзялэ улыбнулся.

Он вообще часто улыбался – зло, мягко, рассеянно, смешливо. По-разному. Чжэпин знал эти улыбки наперечет, он был крупным специалистом по Цзялэ. Легко им стать, когда взаимопонимание на таком уровне, что самому страшно. Оглядываясь на прошедшие полтора года, он видел путь, который они прошли рука об руку. Они прорастали друг в друга стремительно и безвозвратно, иногда Чжэпин задумывался, чего бы стоило разорвать такую связь. Эти мысли каждый раз наполняли раздражением и злостью - то ли на себя, то ли на туманное будущее. А потом он понял, что все это бессмысленно. Они никуда друг от друга не денутся – даже если окажутся на противоположных концах земного шара.

- Эй, Ослепительная сотня цветов вызывает Цветущий хаос, прием.

Чжэпин очнулся, когда Цзялэ щелкнул у него перед носом пальцами. Сфокусировался на смеющемся лице прямо перед собой: Цзялэ забрался к нему на кровать и теперь упирался в матрас одним коленом, перенеся вес на одну руку.

- Задумался, - ответил Чжэпин и на всякий случай сделал суровое лицо; а Цзялэ завалился на бок рядом и с довольным вздохом вытянулся.

- А я заебался, - признался он.

- Ты же просто качал твинка. В каком месте ты заебался? - хмыкнул Чжэпин.

- Не, с твинком я отдыхаю. - Хвост Цзялэ щекотал щеку, и Чжэпин отодвинул его в сторону. – Что, мешает? – рассеянно спросил Цзялэ, выдергивая из-под руки хвост и заправляя куда-то себе под голову.

- Щекочет.

- Ааа…

- Тогда чем ты занимаешься?

- Пишу техническое задание для твоего тренажера.

Это было еще одним нововведением. Разработчики «Славы» никак не вмешивались в то, что делает Альянс, но одно исключение, похоже, будет. Когда они только сформировали команду, стало ясно, что разрыв у Чжэпина и Цзялэ с остальными слишком велик. Нет, ребята были хорошими игроками – откровенно говоря, Чжэпин знал, что они были на голову выше многих даже в Альянсе. Но этого было все еще недостаточно.

И он в их первый год в Сотне цветов разработал комплекс упражнений, которым всем надо было задрачивать, чтобы повысить свои навыки. А потом кому-то – Чжэпин сильно подозревал, что Е Цю, - пришла в голову мысль достать разработчиков Славы и попросить у них специальные приложения, основанные на игромеханике Славы, для профессиональных тренировок. Разработчики почесали в затылке и выкатили такой ценник, что даже Чжэпин охуел – а он никогда не считал себя бедным человеком.

Спешное собрание Альянса, посвященное закупке клубами лицензированных приложений, постановило, что в покупке участвуют все, хотя не все были согласны. Об этом меланхолично рассказывал босс на общем собрании команды. Но все, что вынес Чжэпин из того разговора – что тренажеры появятся к началу четвертого сезона.

И сейчас разработчики заебывали команды требованиями определится, какие именно должны быть тренажеры, что в них обязательно и в каком виде. У Чжэпина хорошо получалось придумывать все эти штуки, а у Цзялэ – описывать их простыми внятными словами. Соблюлдая последовательность и структуру.

Проблема была в том, что за последние полгода это был уже восьмой, кажется, запрос, и неудивительно, что Цзялэ заебался.

- И много написал? – вкрадчиво спросил Чжэпин, почти касаясь губами маленього розового уха с округлой мочкой.

- Заголовок, - сознался Цзялэ.

Чжэпин захохотал.

- Да ну их нахер! – Цзялэ пихнул его острым локтем в бок, приподнялся, чтобы продолжить возмездие. Раздался щелчок, и его волосы вдруг рассыпались по плечам, а разорвавшаяся резинка упала на подушку.

- Мда, - Чжэпин молча полез в карман и вытащил пригоршню резинок – у Цзялэ была привычка разбрасывать их по всему клубу. А тот сосредоточенно выбрал одну резинку и небрежно собрал волосы в хвост. Чжэпин спрятал остальные обратно. Была у Цзялэ привычка разбрасывать свои резинки по всему клубу. Чжэпин их молча собирал. Бороться было бесполезно. И когда Цзялэ нужно было завязать волосы, он просто шел к Чжэпину и шарился у него по карманам.

- Все против меня, пойду качать твинка дальше, - пожаловался Цзялэ, а Чжэпин шагнул в пропасть:

- Погоди, ты как чучело, дай я тебя расчешу.

- Давай, - охотно откликнулся Цзялэ, сел на кровати и скрестил ноги перед собой.

- Сейчас… Расческу возьму, - Чжэпин пошел к шкафу, стараясь унять бьющееся сердце – блядь, куда его несет. Отстранившись от Цзялэ, Чжэпин как будто вынырнул из дурмана – и все же его запах осел на коже, не вытравишь ничем.

Встал перед кроватью, взял Цзялэ за плечи и развернул спиной к себе. Хорошо, что нет зеркал – наверняка у Чжэпина сейчас слишком сложное лицо. А Цзялэ довольно поерзал, пробежался длинными тонкими пальцами по покрывали, а потом выразил плечами, поворотом головы, всем собой - мол, я готов, а ты чего тормозишь?

Чжэпин вздохнул поглубже и забрал мягкие пряди в кулак. Начал расчесывать от лба до макушки, пропуская пряди сквозь пальцы и удерживая на ладони- до тех пор, пока они не легли гладкими волнами. Цзялэ сидел тихо и – Чжэпин подсмотрел - блаженно щурился.

Собирая волосы в хвост, Чжэпин тоскливо думал, что поводов дрочить на Цзялэ у него и так предостаточно, каждый день как первый. Но он зачем-то придумал себе еще один.

В такие моменты ему казалось, что все может быть взаимно; что если он откроется сейчас – то все станет еще лучше. К сожалению, их идеальное партнерство не распространялось дальше определенного предела. Но именно благодаря ему Чжэпин точно знал – ничего хорошего из его признания не выйдет. Цзялэ так искренне, так трогательно и так невинно тянулся к нему, что разглядеть подтекст у Чжэпина не получалось даже тогда. Когда он этого очень хотел.

А хотел он всегда. Чжэпин осторожно наклонился и прикоснулся губами к макушке – едва заметно, чтобы Цзялэ ничего не почувствовал.

- Эй, - тот поднял голову, и Чжэпин увидел острый подбородок, горло с крупным кадыком, - большой Сунь, не грузись. Мы напишем это сраное ТЗ, взъебем Эру и вообще мы самые лучшие. – Цзялэ мечтательно прикрыл глаза и привалился затылком к животу Чжэпина – спасибо, что только к животу, блядь. Кровь разом плеснула в пах, взвинчивая возбуждение до пика, в ушах застучало. – А когда станем чемпионами, поедешь со мной взрывать фейерверки? Только ты и я.

Цзялэ улыбался, а Чжэпин хотел сложиться напополам - от любви и нежности.

- Конечно, - сказал он. – Выберем самые большие, Лэлэ.

- Ты засранец, - Цзялэ ощупал хвост и, кажется, остался доволен. - Что еще за Лялэ вообще?

- Ты против? - невинно спросил Чжэпин.

- От тебя - все, что угодно, - Цзялэ встал с кровати и потянулся - задравшаяся футболка обнажила полоску нежной белой кожи над резинкой штанов.

- Ловлю на слове.

Чжэпин усмехнулся, усаживаясь за свой компьютер. Чемпионат сам себя не выиграет. Надо тренироваться – как можно больше; чтобы приятно ныли руки и пальцы от нагрузки; чтобы выходит из-за стола с приятным чувством – ты сделал все и немного больше.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

23.06.2018 в 04:27

Окончание постканонного еланя. 1277 слов.


Утром Боюаню холодно. Е Сю утыкается ему носом между лопаток – у него дыхание ледяное, и Боюань ёжится. Он осторожно выворачивается из объятий, разворачивается и легко целует Е Сю в лоб. Просыпаться так кажется на удивление правильным.
Боюань сморит на спящего Е Сю и его вдруг накрывает томительной нежностью.
Боюань осторожно берёт его руку – кожа на запястьях кажется чуть светлее, тонкая, так что видно синий узор венок. Боюань прижимается к запястью лбом, легко трётся носом, невесомо целует. Он пропускает момент, когда Е Сю просыпается – просто вдруг встречается с ним взглядом. Е Сю молчит и наблюдает. Взгляд у него тёплый. Боюань замечает, что у Е Сю чуть заметные морщинки лучиками в уголках глаз и это кажется невероятно трогательным.

Неожиданно Е Сю высвобождает руку и запускает пальцы Боюаню в волосы, притягивая к себе, близко-близко.
- С добрым утром, - говорит в губы, улыбаясь. А потом целует. Медленно, неспешно, так что голова идёт кругом.
Легко проводит кончиками пальцами по ребрам – Боюань дёргается: - Эй, щекотно же!
Е Сю хищно хмыкает куда-то в макушку, а потом резко наваливается сверху и начинает щекотать - везде куда дотянется – бока, подмышки, шея, под коленом. Боюань смеётся, извивается, пытается вырваться или ответить, но Е Сю удерживает его одной рукой, второй продолжая прицельные атаки. Боюань пытается пнуть его ногой, но тот снова изворачивается и щекочет ему пятку. На глазах от смеха выступают слезы, Боюань взвивается и всё-таки заезжает ногой куда-то в плечо, не сильно, смазано. Е Сю снова наваливается сверху и в этот раз Боюань дотягивается до губ, целует, прерывая щекотное комбо, прижимает к себе, что есть силы.
- Сдаюсь, - смеётся в губы Е Сю и мгновенно принимает новые правила игры. Отвечает на поцелуй – напористо, со всей отдачей. Прижимается, медленно трётся, и Боюань дуреет. Подаётся вверх, хватает Е Сю за плечи, тянется к губам сова и снова, целует глаза, лоб, смеётся счастливо, широко проводит языком по скуле.
Е Сю двигается ниже, оглаживая ладонями бока – уже не щекотно, от ласки бросает в жар, - скользит губами по груди, легко прикусывая сосок, и Боюань резко выдыхает сквозь зубы.
Е Сю не щадит, у него новая стратегия – он спускается вниз дорожкой поцелуев, прикусывает кожу на бедре, трётся носом у самого паха.
А потом медленно проводит языком по члену – Боюань откидывает голову, вжимаясь затылком в подушку.
Е Сю смотрит на него снизу вверх - невозможный взгляд, наглый, счастливый и изумленный одновременно, как у него только так выходит – а потом легко обхватывает губами головку, проводит языком по щели, щекочет уздечку – и Боюань стонет в голос, бьёт ладонью по кровати, сжимает пальцы, комкая простынь, когда Е Сю опускается ртом на его член – сразу глубоко, будто бы заранее рассчитал нужный угол. Скользит губами вверх и вниз, отстраняется, ведёт языком по всей длине. Обхватывает яйца ладонью, перебирает пальцами, задевая расщелину.
Сдерживать стоны не получается, Боюань сорвано дышит, хватается беспорядочно за плечи Е Сю, скользит ногами по постели и невнятно думает, что за чтобы этот нахал не брался – всё выходит у него на исключительно божественном уровне, как так можно, как хорошо же, ну… Боюань больше не думает.
Оргазм слепит, Боюань жмурится, сжимает пальцы где-то на затылке Е Сю, кажется, дёргая волосы. Стонет громко и рвано, дрожит, выплёскиваясь ему в рот – а тот сжимает губы плотнее, ведёт пальцами по члену – подстегивая ставшее уже невозможным наслаждение, выпивает досуха.
Боюань тянет Е Сю на себя и целует, целует пока не кончается воздух, которого и без того осталось мало, стонет ему в рот, задыхаясь. Открывает глаза и снова ловит ошеломленный взгляд - Е Сю смотрит на него так, будто бы увидел небывалое чудо – жадно, цепко, ошарашенно, будто бы боится упустить малейшую деталь. Никто никогда на него так не смотрел.
Боюань гладит Е Сю по спине, ведёт ладонями вдоль позвоночника, дотягивается до задницы, чуть сжимает – и Е Сю крупно вздрагивает. Оттягивает одну ягодицу в сторону, проводя пальцами между, чуть надавливая на вход – Е Сю роняет голову ему на плечо, дышит хрипло, смазано целует в шею. Боюань толкается пальцами чуть глубже, на пробу – и чувствует, как по телу Е Сю прокатывается дрожь. Боюань прикрывает глаза. Послеоргазменная нега почти не оставила сил, но реакция Е Сю сводит с ума. Боюань толкается глубже, чуть сгибая палец, повторяя движение снова и снова, пока Е Сю не вскрикивает сдавленно, сжимаясь, и Боюань чувствует, как на живот брызгает сперма.
Е Сю падает сверху – плечи всё ещё мелко подрагивают, - сорвано дышит в самое ухо.
Боюань тянется к его ладони, переплетает пальцы. Е Сю крепко сжимает руку в ответ.

Шевелиться не хочется.
- Я так рад, что ты здесь со мной, - еле слышно шепчет Е Сю. Сердце сжимается.
- Я тоже, - отзывается Боюань.
Е Сю наконец со вздохом откатывается в сторону – дышать становится легче, но неуловимо жаль исчезнувшего тепла, - лежит несколько мгновений, просто пялясь в потолок. У него взмокшие от пота пряди на лбу, грудь вздымается от пока ещё частого дыхания – исключительное зрелище. Потом поворачивается на бок, шаря рукой по тумбочке – сигареты, ну конечно.
Боюань наблюдает, как Е Сю вытягивает сигарету из пачки, зажимает губами. Зажигалка поддаётся не с первого раза, искрит. Е Сю вдыхает дым с видимым наслаждением, падает обратно на кровать. Скашивает взгляд.
- Хочешь?
Боюань сам не знает, почему кивает. Наверное, это стремление разделить момент, черт его знает, хрен бы ним.
Е Сю вытягивает руку, вкладывая сигарету в его губы. Придерживает, пока Боюань затягивается – и мгновенно закашливается. Дым жжётся с непривычки.
- Эй, полегче, отдышись сначала, - Е Сю смеётся, забирая сигарету и затягиваясь сам.
- Да ну тебя, - хрипит Боюань, - учишь меня плохому…
Вылезает из постели, вытирается брошенным вчера на пол полотенцем.
Солнце за окном давно уже встало и в комнате постепенно становится жарко.

Боюань ищет вчерашний пакет из магазина – он так и остался лежать в коридоре. Вытаскивает коробку со сладостями и кидает на кровать. Е Сю вопросительно приподнимает брови.
- Завтрак в постель, - объявляет Боюань.
- Ты идеальный, - Е Сю смеётся, выдыхая ублако дыма.
Боюань молча демонстрирует ему пакетики с кофе.
- Чашка по-прежнему одна, - виновато замечает Е Сю.
- Сделай с этим что-нибудь в следующий раз, - Боюань усмехается, но сам для себя неожиданно вздрагивает, когда произносит вслух «в следующий раз».
Но Е Сю послушно кивает и на душе моментально теплеет. Будет и следующий раз и ещё много других. Обязательно.

Они пьют кофе, опять передавая чашку друг другу. Вкус у растворимой бурды тот ещё, но сейчас как-то всё равно.
- Что теперь собираешься делать? – Боюань хотел спросить ещё вчера, но вышло немного не до этого.
- Пока останусь здесь, - Е Сю пожимает плечами. - Управление по делам спорта хочет продолжать сотрудничать. Надо готовиться к следующему году… Иногда буду наведываться к своим в Ханчжоу. Ты? – он разворачивается к Боюаню и снова спрашивает, пока тот не успел ответить. - Ты же теперь свободен. Пойдёшь, наконец, к нам в «Счастье»? Все были бы тебе рады.
- Даже не сомневался, что ты это предложишь, - Боюань мотает головой, усмехаясь. Вдруг приходит непрошеная мысль: - Ты всё это для этого затеял? Опять используешь все средства?..
- Нет, - просто говорит Е Сю и улыбается – открыто, искренне: - я и без этого тебя теперь не отпущу. Я же сказал тебе, ты идеальный.
Боюань легко толкает Е Сю плечом. Внезапно накатившее напряжение отпускает, становится легко и приятно.
- У меня собеседование завтра, - сознаётся Боюань.
- Сходить с тобой? – Е Сю смеётся.
Боюань фыркает и снова мотает головой. Хватит с него одного раза. Хотя он уверен, что в этот раз всё определенно будет хорошо, несмотря ни на что.
Е Сю тянется за новой сигаретой. Спрашивает:
- Раз не пойдёшь к нам, значит, снова будем воевать?
Боюань отбирает у него чашку с кофе, наклоняется, целует Е Сю за ухом и говорит тихо:
- Знаешь, любить мне определенно нравится больше.
- Мне тоже, - серьёзно отвечает Е Сю и легко целует Боюаня в висок.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

25.06.2018 в 00:46

ехань, бдсм, фингериг на грани фистинга, флафф

Е Сю жарко. Жарко до головокружения, будто пламя протекает под кожей снова и снова, выжимая горячий пот. Е Сю больно. Руки Вэньцина сильные и грубые. Чуткие, способные нащупать все болевые точки. Он проходится по всем, от шеи до щиколоток, не жалея ни капли. Он может лепить Е Сю как восковую фигуру, мягкую и послушную.
Вэньцин никогда не оставляет синяков, он умеет, знает, как наполнить болью лишь одну ночь.
Е Сю горит в его руках, но совсем не боится, потому что огонь Вэньцина никогда не сжигает дотла. Заставляет биться в агонии - а после отступает, согревая.
Вэньцин пощипывает его кожу пальцами, оттягивает легко, и это совсем не больно. В первый раз. Во второй, в третий - Е Сю не знает, когда именно его тело становится настолько чувствительным, что даже лёгкое прикосновение заставляет вздрагивать от яркости ощущений. Вся грудь и бёдра покраснели и кажутся ещё горячее, чем то, что плещется внутри. Желание дикое, больное, неправильное, но Е Сю не может сдерживать его постоянно. Ему нужно отпускать себя хоть иногда, и Вэньцин ему в этом помогает.
Лишь он один, делить Е Сю с другими Вэньцин не согласен. Да Е Сю никто больше и не нужен, никто просто не сможет так виртуозно истязать его тело, не калеча при этом.
Вэньцин сжимает пальцы на мышцах груди, мнёт их с силой - потная кожа выскальзывает, пока между пальцами не остаются лишь напряжённые соски. Он сжимает и тянет их - Е Сю выгибается, громко стонет и вцепляется руками в подушку у себя под головой. Пытается поджать ноги, но ремни стягивают щиколотки крепче, не позволяя даже сжать Вэньцина коленями. Ему остаётся лишь извиваться под его руками, сгорая в яркой боли.
Когда сознание уже почти уплывает за грань привычной реальности, Вэньцин отпускает его соски, и Е Сю пытается перевести дыхание. Времени ему на это - считанные секунды, а после Вэньцин берёт в ладонь его твёрдый член и трёт сухой подушечкой пальца уздечку. Е Сю вскрикивает, пытаясь вывернуться, но, почувствовав, что Вэньцин отпустил, тут же останавливает сам себя. Раздвигает ноги шире, насколько позволяют ремни, и, выдохнув, прикусывает губу.
Вэньцин повторяет движение - по натянутой нежной коже это просто невыносимо, внутри всё сжимается, и Е Сю едва не кончает. Вэньцин не позволяет, он тщательно отслеживает все реакции Е Сю и знает, как удерживать его на самой грани.
Он может делать это часами. Играть с телом Е Сю как ему заблагорассудится, подводить к самому оргазму, окунать в нестерпимую боль, вести к одному через другое, смешивать в разных пропорциях, раз за разом уничтожая Е Сю почти полностью. Всегда - почти.
Идеально.
Вэньцин собирает указательным пальцем выступившую смазку, обводит головку и давит, раскрывает кончиком устье уретры - Е Сю снова кричит. Ему бы прикусить что-нибудь, кляп был бы очень кстати. Снова хочется свести ноги, снова безрезультатно, но Е Сю это плохо понимает, в голове дурно, а перед глазами взрываются алые вспышки. Он даже примерно не может сказать, сколько времени проходит между этой пыткой и моментом, когда его задницы касаются скользкие пальцы.
Сейчас Вэньцин действует предельно аккуратно, растягивая пульсирующие мышцы двумя пальцами. Тремя - тоже, смазки не жалеет, Е Сю чувствует, как она течёт по ягодицам, как под ним намокает простынь. Вот так, в плавном ритме, под который можно подстроить дыхание и хоть немного прийти в себя.
На четвёртом пальце Е Сю давится воздухом - Вэньцин крутит запястьем и давит, пытаясь протолкнуть ладонь вместе с костяшками внутрь.
- Подожди, - сдавленно зовёт Е Сю, и Вэньцин тут же останавливается, смотрит исподлобья. - Дай что-нибудь прикусить.
Молчаливый кивок, и Е Сю чувствует, как пальцы выскальзывают из него, оставляя пустоту и саднящие растянутые мышцы. Сжимается - смазка вытекает с влажным хлюпом.
Вэньцин складывает один из ремней пополам - в комплекте их четыре, но он никогда не связывает Е Сю руки, - и даёт прикусить жёсткую кожу. Е Сю благодарно кивает и снова откидывается на подушку.
Вэньцин гладит мягкий растянутый анус, прежде чем снова втолкнуться внутрь. Давит, отступает и давит снова, проталкивая ладонь всё глубже - Е Сю выгибает спину, запрокидывает голову и сильнее впивается зубами в кожу ремня на каждом его движении. А когда Вэньцин поворачивает руку ладонью вверх и перебирает пальцами - едва не выпускает его изо рта, так хочется кричать.
Вэньцин прижимает свободной рукой вздрагивающий живот, давит сильно - сверху и внутрь, снова, снова, снова, по самому чувствительному внутри, натирает до боли, до рассыпающихся перед глазами искр и слёз. Е Сю сжимается изо всех сил, чувствует, что ещё немного - и кончит, и Вэньцин двигает рукой сильнее, будто хочет протолкнуть её внутрь полностью.
Оргазм раздирает тело на клочки, болезненный, нестерпимый и такой долгий, что Е Сю тонет в нём как в омуте, с каждой секундой чувствуя его нарастающее давление. А чужие сильные руки всё не отпускают, утягивают глубже и глубже, пока Е Сю не захлёбывается запредельным удовольствием.

***

Вокруг плещется вода, тёплая, ароматная - Е Сю вдыхает влажный воздух полной грудью и открывает глаза. Вэньцин сидит на табурете напротив ванной, упершись локтями в широко расставленные колени, руки сцеплены в замок перед лицом. Смотрит на Е Сю так пристально, будто пытается мысли прочитать. Зря он это - мыслей у Е Сю в голове нет совсем, и он лишь рассеянно улыбается в ответ, хлопая ладонью по воде.
- Ты же болен, Е Сю, - говорит Вэньцин, и Е Сю с наслаждением вслушивается в его сильный уверенный голос. - Тебе нужно лечиться.
- Ага, - соглашается тот. - После отставки обязательно наведаюсь к мозгоправу.
Только последний идиот не понял бы, что мазохизм - это нездорово. Е Сю, может, и ёбнутый, но точно не идиот.
- Хорошо, - кивает Вэньцин.
Вот тут Е Сю понимает, что теперь не отвертится. Вэньцин - человек слова и дела, если уж ты ему что-то пообещал, то и в аду не спрячешься.
- Хорошо, - соглашается Е Сю.
Ему и правда хорошо - нет больше этих звенящих струн, стягивающих тело острым желанием, нет льда в груди и огня под кожей. И Вэньцин как всегда был бережным - ни одного синяка не оставил. Разве что зад саднит, но это ненадолго.
Е Сю закрывает глаза, уходит с головой под воду, а когда выныривает, Вэньцин возвышается над ним, большой и суровый, с бутылкой клубничного шампуня в руках. Е Сю усмехается - это кто-то из команды решил подшутить над ним и подложил к новогодним подаркам набор девчачьей косметики с подписью «Капитану Ханю от коллектива» на коробке. Вэньцин ко всему ещё и хозяйственный, выкидывать не стал - и не зря, Е Сю нравится запах клубники, и что волосы остаются чистыми дольше, чем после его привычного шампуня. Может, и себе заказать такой?
- Я не понимаю. Ты же ласку любишь, - говорит Вэньцин, вспенивая шампунь у Е Сю в волосах.
Тот щурится довольно - пальцы у Вэньцина правда чуткие, они могут находить не только болевые точки, но и чувствительные местечки, от массажа которых Е Сю млеет как кот на солнце.
- Это... Другое. В постели ласка не прокатит, - Е Сю фыркает, сдувая сползшую с головы на лицо пену.
Вэньцин не отвечает. Помогает вымыться и вытереться большим махровым полотенцем, отыскивает пепельницу для Е Сю, смотрит, как тот с наслаждением курит в открытое окно, подставляя влажное лицо тёплому ветру.
- В следующий раз всё будет иначе, - твёрдо говорит Вэньцин. - Один раз. Не получится - будь по-твоему.
Е Сю собирается ответить сразу, но останавливается. Затягивается. Думает. Он не верит, что его тело ещё способно реагировать на нежные прикосновения. Но также он верит, что для Вэньцина нет ничего невозможного.
Какое из этих чувств сильнее?
Е Сю улыбается и кивает:
- Договорились.

URL комментария