Архив дежурки

[Аватар Короля]

Архив фантворчества из АК-треда

Текстовые исполнения:

Исполнения 1-251

1) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | AO3
2) Вэй Чэнь/Хуан Шаотянь 1 | 2
3) Е Цю/Е Сю
4) Е Сю/Е Цю, Булочка/Е Сю 1 | 2
5) Счастье/Е Сю, Вэй Чэнь/Е Сю
6) Цяо Ифань/Ван Цзеси/Е Сю 1 | 2
7) Е Сю/Сюй Боюань
8) Су Муцю/Е Сю, Тао Сюань/Е Сю
9) Сюй Боюань, Е Сю
10) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3
11) Е Сю/Ван Цзеси
12) Лян Ичунь/Сюй Боюань
13) Хань Вэньцин/Е Сю 1 | 2 | 3 | 4 | AO3
14) Е Сю/Сюй Боюань
15) Е Сю/Сюй Боюань
16) Вэй Чэнь/Е Сю\Хань Вэньцин
17) Е Сю/Е Цю
18) Ван Цзеси
19) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ, Хань Вэньцин/Е Сю 1 |2 | 3 | 4 | 5 | 6 | AO3
21) Хань Вэньцин, Чжан Синьцзе
22) Чжан Синьцзе/Хань Вэньцин
23) Сунь Сян, Цю Фэй
24) Е Сю/Ван Цзеси
25) Е Сю/Ван Цзеси
26) Юй Вэньчжоу, Хуан Шаотянь
27) Е Сю/Сюй Боюань
28) Хань Вэньцин/Е Сю/Сюй Боюань
29) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
30) Е Сю/Е Цю, Булочка
31) Хань Вэньцин/Е Сю
32) Е Сю/Сюй Боюань
33) Вэй Чэнь/Е Сю
34) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6
35) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
36) Е Сю/Хуан Шаотянь 1 | 2
37) Булочка, Е Сю
38) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15
39) Е Сю/Сюй Боюань
40) Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь 1 | 2
41) Лян Ичунь, Вэй Чэнь
42) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
43) Е Сю/Ван Цзеси 1 | 2
44) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | AO3
45) Хань Вэньцин, Е Сю/Юй Вэньчжоу
46) Е Сю/Сюй Боюань
47) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
48) Е Сю/Сюй Боюань
49) Чжоу Цзэкай/Сунь Сян
50) Хуан Шаотянь/Юй Вэньчжоу 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | Фикбук
51) Е Сю/Сюй Боюань
52) Чжан Цзялэ, Сунь Чжэпин, Сунь Сян
53) Е Сю/Сюй Боюань
54) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ 1 | 2
55) Сюй Боюань/Е Сю
56) Ван Цзеси/Чжоу Цзэкай
56) Е Сю/Сюй Боюань
58) Е Сю/Сюй Боюань, Юй Вэньчжоу, Хуан Шаотянь
59) Хань Вэньцин/Е Сю
60) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
61) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
62) Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь 1 | 2
63) Мо Фань/Цяо Ифань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | AO3
64) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
65) Е Сю/Сюй Боюань
66) Хань Вэньцин/Е Сю
67) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
68) Е Сю/Сюй Боюань
69) Хуан Шаотянь, Чжан Цзялэ
70) Е Сю/Хуан Шаотянь
71) Хуан Шаотянь/Юй Вэньчжоу
72) Е Сю/Сюй Боюань
73) Е Сю/Сюй Боюань
74) Хань Вэньцин/Е Сю
75) Хань Вэньцин/Е Сю 1 | 2 | 3
76) Ван Цзеси/Е Сю 1 | 2
77) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
78) Е Сю/Сюй Боюань
79) Е Сю/Юй Вэньчжоу/Ван Цзеси 1 | 2
80) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
81) Е Сю/Сюй Боюань
82) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
83) Е Сю/Цю Фэй
84) Хань Вэньцин/Чжан Синьцзе
85) Е Сю/Ван Цзеси
86) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
87) Е Сю/Сюй Боюань, Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1, Вэй Чэнь/Лян Ичунь 2 | 3 | 4 | AO3
88) Е Сю/Сунь Сян 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | AO3
89) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
91) Хань Вэньцин/Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5
90) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3
92) Сунь Сян/Е Сю 1 | 2
93) Семья Е, Е Сю
94) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
95) Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1 | 2 | 3
96) Хуан Шаотянь/Юй Вэньчжоу
97) Е Сю, Су Мучэн, Мо Фань
98) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ 1 | 2
99) Сунь Сян/Чжоу Цзэкай 1 | 2
100) Су Муцю/Е Сю
101) Е Сю/Сюй Боюань
102) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ 1 | 2 | 3 | 4
103) Е Сю/Сюй Боюань
104) Е Сю/Сюй Боюань
105) Е Сю/Сюй Боюань
106) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3
107) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
108) Е Сю/Сюй Боюань
109) Е Сю/Сюй Боюань
110) Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1 | 2 | 3
111) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
112) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7
113) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | AO3
114) Ван Цзеси/Чжан Цзялэ
115) Чжоу Цзэкай/Сунь Сян
116) Лян Ичунь, Сюй Боюань
117) Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1 | 2
118) Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь 1 | 2
119) Е Сю/Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
120) Чжан Цзялэ/Е Сю
121) Е Сю/Сюй Боюань
122) Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь 1 | 2
123) Е Сю/Сюй Боюань
124) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
125) Чжоу Цзэкай/Сунь Сян
126) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
127) Хань Вэньцин/Е Сю
128) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
129) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
130) Е Сю/Чжан Цзялэ 1 | 2 | 3
131) Е Сю/Сюй Боюань
132) Е Сю/Сюй Боюань
133) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ\Сунь Чжэпин 1 | 2 | 3
134) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4
135) Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1 | 2
136) Пустынный Прах/Один Осенний Лист, Пустынный Прах/Хань Вэнцзин, Один Осенний Лист/Е Сю, Хань Вэньцин/Е Сю 1 | 2 | 3 | 4
137) Е Сю/Ван Цзеси 1 | 2
138) Е Сю/Сюй Боюань
139) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
140) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
141) Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1 | 2 | 3
142) Фан Руй/Линь Цзинъянь
143) Хань Вэньцин/Лян Ичунь/Чжоу Цзэкай
144) Е Сю/Чжан Цзялэ
145) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3
146) Хань Вэньцин/Е Сю
147) Чжоу Цзэкай/Сунь Сян 1 | 2
148) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
149) Хань Вэньцин/Чжан Синьцзе
150) Хань Вэньцин/Е Сю
151) Е Сю/Сюй Боюань
152) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
153) Е Сю/Чжан Цзялэ
154) Е Сю/Сюй Боюань
155) Лян Ичунь/Сюй Боюань
156) Лян Ичунь/Сюй Боюань
157) Е Сю/Сюй Боюань
158) Е Сю/Сюй Боюань
159) Е Сю/Е Цю
160) Хань Вэньцин/Е Сю/Чжан Цзялэ 1 | 2 | 3
161) Е Сю/Чжан Цзялэ 1 | 2 | 3
162) Е Сю/Сюй Боюань
163) Е Сю/Сюй Боюань
164) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ, Е Сю/Чжан Цзялэ
165) Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь
166) Сюй Боюань/Е Сю
167) Е Сю/Сюй Боюань
168) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2
169) Е Сю/Сюй Боюань
170) Е Сю/Сюй Боюань
171) Е Сю/Чжан Цзялэ
172) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | AO3
173) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ 1 | 2
174) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
175) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ 1 | 2
176) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
177) Е Сю/Чжан Цзялэ
178) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
179) Хуан Шаотянь/Чжан Цзялэ, Е Сю/Чжан Цзялэ
180) Е Сю/Чжан Цзялэ 1 | 2 | 3
181) Вэй Чэнь/Лян Ичунь 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | AO3
182) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
183) Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь 1 | 2
184) Хуан Шаотянь/Су Мучэн, Е Сю/Сюй Боюань
185) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
186) Лу Ханьвэнь/Лю Сяобе 1 | 2 | 3 | AO3
187) Сюй Боюань/Лян Ичунь 1 | 2
188) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | AO3
189) Е Сю/Сюй Боюань
190) Е Сю/Сюй Боюань
191) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4
192) Е Сю/Сюй Боюань
193) Е Сю/Сюй Боюань
194) Е Сю/Сюй Боюань
195) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3
196) Е Сю/Сюй Боюань 1 | 2 | 3 | 4
197) Лян Ичунь/Сюй Боюань
198) Е Сю/Сюй Боюань
199) Фан Руй/Линь Цзинъянь
200) Е Сю/Сюй Боюань
201) Сунь Сян/Чжоу Цзэкай 1 | 2 | 3 | 4
202) Чжоу Цзэкай/Сунь Сян
203) Е Сю/Сюй Боюань/Хань Вэньцин
204) Е Сю/Чжан Цзялэ
205) Хань Вэньцин/Чжан Синьцзе
206) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
207) Чжан Цзялэ, Чжан Синьцзе
208) Булочка/Е Сю 1 | 2
209) Е Сю, Су Мучэн, Су Муцю 1 | 2
210) Осенний Лист/Мрачный Лорд
211) Вэй Чэнь, Е Сю
212) Вэй Чэнь/Е Сю
213) Флешмоб однострочников (разные пейринги и персонажи) 1 | 2
214) Сюй Боюань, Мо Фань
215) Хань Вэньцин/Е Сю
216) Вэй Чэнь/Хуан Шаотянь
217) Вэй Чэнь 1 | 2
218) Чжоу Цзэкай
219) Хань Вэньцин/Е Сю 1 | 2
220) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
221) Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ 1 | 2
222) Фан Жуй/Линь Цзинъянь 1 | 2
223) Чжан Синьцзе/Чжан Цзялэ
224) ОМП/Чжан Цзялэ
225) Чжан Цзялэ, Чжан Синьцзе, Хань Вэньцин/Е Сю
226) Ань Вэньи 1 | 2 | 3
227) Вэй Чэнь/Лян Ичунь, Е Сю/Сюй Боюань
228) Пирожки-порошки про Тиранию 1 | 2
229) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
230) Сунь Чжэпин/Чжан Цзялэ
231) Чжан Синьцзе/Ань Вэньи 1 | 2
232) Семь Цветочных Лепестков, Непревзойдённый Супер Красавчик, Е Сю/Сюй Боюань
233) Чжан Синьцзе/Юй Вэньчжоу, Чжан Синьцзе/Чжан Цзялэ, Юй Вэньчжоу/Хуан Шаотянь
234) Хань Вэньцин, Ван Цзеси
235) Хань Вэньцин/Ван Цзеси 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12
236) Сборная Китая 1 | 2
237) Фан Жуй/Линь Цзинъянь 1 | 2
238) Сборная Китая 1 | 2
239) Цинь Муюнь/Сун Циин
240) Е Сю/Сюй Боюань
241) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
242) Е Сю/Сюй Боюань
243) Е Сю/Сюй Боюань, Вэй Чэнь/Лян Ичунь
244) Вэй Чэнь/Хуан Шаотянь, Фан Жуй/Юй Вэньчжоу
245) Е Сю/Сюй Боюань
246) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
247) Е Сю/Сюй Боюань
248) Е Сю/Цяо Ифань
249) Е Сю/Сюй Боюань/Хань Вэньцин
250) Е Сю/Сюй Боюань
251) Су Мучэн/Мо Фань
252) Сун Циин/Мо Фань
253) Мо Фань, Су Мучэн, Цяо Ифань
254) Е Сю/Сюй Боюань
255) Хань Вэньцин/Е Сю
256) Вэй Чэнь/Лян Ичунь
New!257) Е Сю/Один Осенний Лист
New!258) Сунь Сян/Чжоу Цзэкай
New!259) Е Сю/Хань Вэньцин/Чжан Цзялэ
New!260) Хань Вэньцин/Е Сю

Челлендж-исполнения:

Исполнения 1-11

1) Стрип: Е Сю, Великие гильдии
2) Стрип: Чэнь Го, Е Сю
3) Арт: Сюй Боюань
4) Арт: Хань Вэньцин/Е Сю
5) Анекдот: Ван Цзеси
6) Хокку: Хань Вэньцин/Ван Цзеси/Чжан Цзялэ
7) Арт: Хуан Шаотянь
8) Стрип: Мо Фань/Су Мучэн
9) Арт: Сюй Боюань
10 Набор смайлов: Е Сю/Сюй Боюань
11) Арт: Чжоу Цзэкай/Сунь Сян
12) Скетч: Юй Вэньчжоу
13) Пейнт-арт: Мо Фань, Хуан Шаотянь
14) Пейнт-арт: Е Сю

Полезное:

1) Расписание Синьцзе
2) Пересказ 10 приквела «Династия и юность»
3) Таймлайн
4) Инструкция по скачиванию видео с Bilibili

БВХ (Битва всякой хуйни)

Правила + баннеры + плашки команд

Исполнения:

1) Полотно - Е Сю изгоняют из Великолепной эры
2) Драббл - вэйсю
3) Драббл - елань про первый раз


1) Поэма с элементами классики
2) Драббл - Е Цю, Е Сю
3) Рисунок - Вэй Чэнь с новогодним подарком


1) Иллюстрация того, как Су Мучэн увлекала Мо Фаня про-сценой
2) Басня о Счастье - 1, 2, 3
3) Перевод видео - "Дженовая поездка сборной в поезде"


1) Наскальная живопись - кроссовер с "Вредными советами" Г. Остера
2) Рисунок - елань
3) Парадный портрет - "Су Мучэн в изумлении смотрит на слишком высоко расположенный монитор"
4) Коллаж - "О чувствах к Е Сю. Народная мудрость"
5) Драббл - елань
6) Коллаж - Чэнь Го, Су Мучэн

запись создана: 16.04.2018 в 23:54

@темы: ссылки, административное, дежурка

Comments

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

07.07.2018 в 01:17

часть 3

- А потом я тебя выебу за каждый раз, когда ты был с кем-то другим. Не то, чтобы у меня, блядь, были претензии, но все равно бесит, - вдруг говорит Вэй Чень, медленно проворачивая расширитель. Ичунь хватает губами воздух, ставший плотным и обжигающим, и чувствует острый, мучительный стыд за собственную ненормальность. Ненормальную, идиотскую верность.
Даже острое желание отступает ненадолго. Ровно настолько, чтобы хватило сил посмотреть на Вэй Ченя в упор.
- Тогда придется ограничиться дрочкой. Я на это не согласен.
Вэй Чень моргает. Ичунь бы рассмеялся от его выражения лица. Редко выдается случай посмотреть на охуевшего до самой глубины души мудака. Но все равно не смешно, и мучительная колючая неуверенность внутри сворачивает в сердце узлы.
- Ну, я ею и ограничивался, когда не заебывался насмерть, но ты больной, что ли? - возмущенно выдыхает Вэй Чень. - Ты себя в зеркале видел, ебнутый ты берсерк, ты же такой охуенно красивый, мы не договаривались, что ты запрешь себя в монастырь!
- Ты тоже, - Ичунь трет ладонью лицо. Его колотит - от переизбытка всего. Новостей, например. Ощущений. Слов. - Так, блядь. Только не говори, что ты…
Ебливость Вэй Ченя всегда была сравнима с его же злоебучестью. И то, и другое было неостановимым стихийным бедствием.
- Да. Ну да, блядь, у меня нездоровая фиксация на дылдах с мрачным выражением лица и повышенной, сука, правильностью, - Вэй Чень подается к Ичуню, целует, жестко и зло. - А у тебя что?
- И у меня, - Ичунь смеется ему в губы, трется, стонет тихо. - Выеби уже. Все равно кончить не дашь сразу. Хочу тебя почувствовать.
Вэй Чень стонет в ответ.
К тому времени, как последняя бусина выскальзывает наружу, Ичунь со стонов переходит на хрип. Вэй Чень играет с ним, на его теле, как на гитаре, заставляя выгибаться, разводить ноги сильнее, пытаться сжаться. А потом приставляет головку ко входу, толкается внутрь, входит полностью - резко, так, что дыхание перехватывает у обоих.
Пережимает основание члена Ичуня, дышит ему в ухо хрипло, часто. Трахает с оттяжкой, вбиваясь сильными, жесткими движениями, точно так, как хочется.
Оргазм подкатывает, приближается - и снова отпускает, оставляя Ичуня метаться, цепляться за плечи Вэй Ченя, сжимать коленями его бедра, кричать. Потому что каждый гребаный раз Вэй Чень останавливается. Играет с расширителем, тянет за кольцо, но не вынимает. И трахает снова.
Белый шелк липнет к коже, холодит, но не охлаждает. Ичунь горит, балансируя на грани боли, чувствует, как по вискам неконтролируемо скатываются капли. Смотрит сквозь пелену, как Вэй Чень двигается над ним, выгибается навстречу, встречая на половине движения. И дрожит вместе с Вэй Ченем, когда тот кончает, вышептывая какую-то невероятную дурость на ухо Ичуню.
Вэй Чень трется колючей щекой о его плечо. Целует - ямочку между ключицами, плечи, шею, губы, снова плечи. Снимает зажимы, почти нежно обводя языком припухшие соски, заставляя Ичуня бессильно вздрагивать от каждого прилива удовольствия, как от удара током.
Вэй Чень гладит его по бедрам, почти успокаивающе, нежно. Обводит языком головку члена вокруг расширителя. Ичунь тихо стонет, не в состоянии унять дрожь, жгучую, сводящую тело судорогами удовольствия, у которого нет выхода.
- Пожалуйста…
Вэй Чень поднимает голову, смотрит на него. Жадно, насмерть влюбленно.
- Скажи полностью, - пальцы вновь тянут расширитель наружу, толкают внутрь, едва ощутимыми движениями, от которых металл скользит внутри, заставляя Ичуня прикусить край рукава, чтобы отдышаться хоть чуть-чуть.
- Пожалуйста, дай мне кончить, мой капитан, - проговаривает он четко и ровно. Время действительно замыкается в кольцо на этой же кровати. Вэй Чень кивает. Подцепляет кольцо расширителя, вынимая его, вырывая у Ичуня новый тихий стон - на громкие нет сил, все тело выламывает до боли желанием кончить уже.
Ему хватает прикосновения губ. Ичунь выламывается в спине так, что чувствует хруст, раскрывает рот в беззвучном крике - и кончает, долго, сильно, оглохнув и ослепнув от наслаждения.

Первый звук, который более-менее воспринимает Ичунь - щелчок зажигалки. Вэй Чень лежит на спине, почти уложив Ичуня на себя, и курит, одной рукой обнимая его за талию. Ичунь ведет губами по смуглой влажной коже.
- Если ты еще раз свалишь в неизвестность, я тебя убью, - буднично сообщает он. - Еще столько же смотреть на общую фотографию команды, только потому, что на ней есть ты, я отказываюсь.
- Этот старший угроз не боится, - Вэй Чень усмехается, выпускает дым. Потом смотрит. - Но от своего подарка не откажется никогда.
Ичунь целует его в висок, вдыхая запах сигарет и соли. И думает, что иногда истории действительно заканчиваются хорошо.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

08.07.2018 в 01:35

Фан Руй/Линь Цзинъянь, 327 слов, без рейтинга

Высокий АПМ - это очень важно. Иногда - не только в "Славе".
"Я соскучился".
"Ты выглядишь охуенно".
"Можно, я сниму с тебя очки прямо сейчас?"
"Не могу не смотреть, скажи что-нибудь умное".
"Тебе идет эта куртка".
"Люблю, когда ты улыбаешься".
"Черт, какое палево".
"Я скучаю, Линь".
"Да проверь ты QQ, черт побери".
"Улыбнешься - сдохну".
"Как долго до вечера".
Последним сообщением Фан Руй отправляет адрес и время. Маленький отель в трех кварталах от "Счастья". Повезло, что был свободный номер. Если повезет еще больше, у них будет время - часов до одиннадцати утра. Целая ночь, всего ночь, мало после одной комнаты на двоих, много после разных городов.
"Я тоже и ты тоже".
"Можно, но вечером".
"Ничего умного не приходит в голову, когда ты смеешься".
"Одену ее на тебя вечером. Только ее".
"Люблю, когда ты на меня смотришь".
"Я тоже скучаю. Сложно это скрыть".
"Проверил".
"Вечер, ночь, утро. И вся жизнь. Я тебе обещал, помнишь?"
Фан Руй читает ответные сообщения, сидя на бордюре чуть в стороне от отеля и фонарей перед ним. Пахнет горячим супом из ларьков ночных торговцев, мясом, булочками. Хочется есть. Залезть в постель с двумя коробками лапши, включить - окей, ладно, даже ту заумную муть, которую любит Линь, - и знать, что утром никуда не надо, завтра никто никуда не денется, и через неделю - тоже.
Из всего списка выполнимы две коробки лапши и постель.
- Привет, - Линь устало щурится, улыбаясь. Ну вот, опять. Эту улыбку нужно запретить, чтобы сердце Фан Руя не проваливалось год за годом куда-то в кеды.
- Привет, - Фан Руй поднимается. Вздыхает, и сует телефон в карман. Не отправленные сообщения подождут. Он протягивает руки, снимая с Линя очки - это так привычно. Так редко теперь, так необходимо.
Линь прикрывает глаза. Фан Руй обнимает, смыкая руки на талии Линя, тянет к себе. Линь обнимает его в ответ.
Это все, что нужно. Стоять, дышать, никуда не спешить. Ни за что не двигаться с места, слушать дыхание, чувствовать, как весь мир становится на свои места.
Знать, что впереди вся жизнь. Потому что он тоже обещал.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

08.07.2018 в 01:56

Рэндомный тройничок: Хань Веньцин/Лян Ичунь/Чжоу Цзэкай
Место: Магазин женского белья
Ключ: Молчаливое согласие

на коленке, не бечено, атг, пвп

Простому игроку не сравниться скоростью пальцев с профи, даже если он гильдлид — тут не поспоришь, но если речь зайдет о том, кто быстрее спрячет дикого босса, уже возможны варианты. К тому же, за два года игры против Е Сю и его «Счастья» еще и не так натренируешься.
Ичунь заметил бледного и растерянного Чжоу Цзекая в коридоре торгового центра. Вспомнил, что сегодня в центре презентуют новеллу, написанную по главному сценарию «Славы». В миллисекунды сложил два и два — и, схватив Чжоу Цзекая за рукав, затащил в ближайший магазин.
«Женское белье», — заметил он краем глаза, вталкивая Чжоу Цзекая в примерочную.
Фото Чжоу Цзекая.
Отправить капитану.
Задернуть шторки.
Фото бегущих мимо фанатов на фоне логотипа торгового центра.
Отправить капитану.
F1.
Отправить капитану.
Ичунь привалился к стене и только выдохнул — успел, когда к нему подошла девушка-продавец.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила она, тревожно рассматривая его.
Объяснять все, как оно есть, решил Ичунь, слишком долго, сложно и подозрительно. Лучше сделать вид, что действительно хочешь что-то купить.
— Да, — сказал Ичунь достаточно громко, чтобы и Чжоу Цзекай его наверняка расслышал. — Понимаете, мой друг очень стеснительный, давайте я покажу, что ему требуется и вы подскажете, есть ли у вас что-нибудь подходящего размера.
Пока они шли от примерочной до прилавка, телефон в руке звякнул — пришел ответ от капитана Юя: «Отправил помощь. Скоро будет».
Хорошо бы это был взвод войск специального назначения. Или отряд телохранителей председателя. Популярность Чжоу Цзекая, к сожалению, выходила далеко за пределы игроков «Славы», а только их на выходные «Всех звезд» в Гуанчжоу собралось несколько десятков тысяч.
Но страшнее этих гиков были влюбленные девчонки, количество которых Ичунь даже не брался оценить. Сто тысяч? Миллион? Миллиард? Красота — страшный наркотик.
У прилавков Ичунь ткнул наугад в разные стороны и добавил, чтобы усложнить девушке задачу:
— Нужно что-то посексуальнее.
Чем дольше она ищет, тем больше у него времени дождаться подмоги, не вызывая подозрений.
Девушка возилась достаточно долго, с интересом посматривая на Ичуня. Ей, похоже, очень хотелось расспросить его, но профессиональные правила не давали.
В итоге она сложила перед ним четыре коробочки и виновато поклонилась:
— Я надеюсь, что-нибудь из этого подойдет вашему другу. Он… очень высокий.
Ичунь вежливо поклонился в ответ.
— Спасибо за заботу.

Чжоу Цзекай тихо стоял за шторой.
— Я Лян Ичунь, гильдлид «Синего ручья», — представился Ичунь, отдавая коробочки. — Я вызвал помощь из клуба.
Чжоу Цзекай кивнул:
— Спасибо.
И рассеянно посмотрев на коробочки, слегка покраснел.
— Это для маскировки, — пояснил Ичунь.
Чжоу Цзекай снова кивнул, и Ичунь задернул занавески.

Помощь действительно не пришлось долго ждать, но оказалось, капитан Юй прислал всего одного человека — капитана Ханя.
Гениальная тактика, сообразил Ичунь через секунду.
Навык «Устрашение», семидесятый уровень, АоЕ эффект — все люди в пределах прямой видимости. Сработает лучше взвода спецназа.
— Где? — спросил Хань.
Ичунь молча кивнул на примерочную и отодвинул штору.
«Блядь», — оказалось последней мыслью в его голове. Все остальные выбило. Он мог только смотреть на Чжоу Цзекая, который надел на себя содержимое коробочек: белый бюстгальтер, черный поясной корсет и розовую тонкую кружевную сорочку на бретельках, явно слишком короткую для него. Не то, чтобы все остальное подходило.
Под двумя взглядами Цзекай стремительно покраснел. Сначала — щеки и уши, потом — шея и грудь. Тонкий кружевной узор сорочки выделился на фоне алой кожи.
Ичунь медленно перевел взгляд на капитана Ханя. Ему нужно было испытать какие-нибудь другие чувства вместо тех, что переполняли его сейчас. Лучше уж поседеть от страха, чем снять штаны и начать дрочить.
Капитан Хань смотрел на него, и такого выражения Ичунь никогда у него не видел.
Наверное, дали в последнем обновлении.
Скилл семьдесят пятого левела «Тигр вносит секс в ряды противника» или как-то так.
Хань немного приподнял бровь, и Ичунь кивнул. Затем они синхронно перевели взгляд на Чжоу Цзекая.
Цзекай прерывисто вздохнул, до предела растягивая сорочку на груди, — и кивнул в ответ.
Хань и Ичунь одновременно шагнули в примерочную. Ичунь задернул штору.
Член у Ичуня стоял так, что колени подгибались. Падать только было некуда, к счастью: за спиной — стена, перед ним — Чжоу Цзекай, за тем вплотную Хань, и следом — еще одна стена.
Ни повернуться, ни вздохнуть, ни задуматься, что за хуйню они творят — только провести ладонями по бокам, поднимая тонкую ткань, лаская пылающую кожу.
Хань чуть наклонил голову и лизнул край уха Цзекая, провел кончиком языка по алому изгибу и втянул мочку в рот.
Цзекай откинул голову и открыл рот, словно хотел закричать, но из горла не вырвалось ни единого звука. Он сжал плечи Ичуня пальцами, потащил куртку вниз, прижался грудью к груди, и Ичуню показалось, он чувствует сквозь ткань водолазки абсолютно все: каждый завиток блядского кружевного узора сорочки, косточки и прокладки бюстгальтера и безумно колотящееся сердце.
— Вам все подошло? — раздалось из-за шторы.
Взгляд Ичуня метнулся к Цзекаю. К Ханю.
«Пусть он продолжает», — говорил ответный взгляд Цзекая.
«Ответь ты», — шевельнул бровью Хань.
— Мы как раз проверяем, — собравшись силами вслух сказал Ичунь. Главное — чтобы девушка помнила, что клиент всегда прав. Ну или хотя бы слишком стеснялась, чтобы поинтересоваться, чем трое мужиков могут заниматься в одной примерочной.
— Тогда я пока вас оставлю.
«Спасибо», — совершенно искренне подумал Ичунь, но уверенности произнести это вслух ему не хватило, потому что теперь уже Хань вел ладонями по животу и груди Цзекая, поднимая сорочку и обнажая атласный, набитый поролоном бюстгальтер.
Ичунь положил руки на гладкие, почти масляно блестящие чашечки. Поддел косточки, просовывая большие пальцы под них, чтобы добраться до острых сосков.
Охуеть.
Это был какой-то новый уровень отсутствия связных мыслей в голове. Одни картинки перед глазами и инстинкты древнее человеческого рода.
Хань тащил край сорочки вверх, заставляя Цзекая поднимать сцепленные руки над головой. Край бюстгальтера тоже сдвинулся, обнажив коричневые ореолы.
Изогнувшись, Ичунь ухитрился прижаться к правому соску губами.
Твердый, напряженный, нежный, немного соленый.
Мурашки на коже под языком.
Гул пульса.
Ичунь повел ладонями вниз, обводя поднимающийся край ребер. Наткнулся на корсет.
Снова гладкий шелк. Жесткий китовый ус. Талия такая тонкая, что еще немного — и почти обхватишь руками.
Ичунь почувствовал, как пальцы вплетаются в волосы на затылке и тянут вверх. Он поднял голову. Красные припухшие губы Цзекая. Черный обжигающий взгляд Ханя. Чьи-то руки под водолазкой. Напряженный член прижался к его члену. Кто-то целует его. Хань или Цзекай? Или оба сразу? Под руками — то горячая гладкая кожа, то скользкий прохладный шелк. Плотный хлопок боксеров.
Ичунь запустил руку под резинку, погладил влажную от пота ложбинку между ягодиц, и Цзекай беззвучно всхлипнул, прижимаясь лбом к его плечу.
Хань провел ладонью по шее Цзекая вверх, убирая влажные волосы. Принялся целовать и покусывать блестящую кожу. Ичунь смотрел на то, как как он облизывает губы, вырисовывает языком узоры на плече, и чувствовал, как Хань поглаживает его пах и спускает боксеры Цзекая спереди, оголяя член.
Ичунь повел пальцами ниже, нашел вход, обвел по краю. Подался вперед, заставляя Цзекая прижаться ягодицами к паху Ханя.
Боги, как тесно.
В этой чертовой примерочной.
В этих чертовых костюмных брюках.
Ичунь потерся о гладящую его руку Ханя. Тот понял, убрал руку и тоже — подался вперед.
Они толкались навстречу друг другу, сжимая задыхающегося Цзекая между собой. В голове совсем мутилось, перед глазами плыли алые круги, сил не было даже на стон, только хриплое дыхание мешалось с шелестом ткани.
Цзекай кончил первым — в подставленную Ханем кружевную сорочку. И сразу следом — Ичунь, глядя на то, как белые капли попадают на розовую ткань.
Хань двинул бедрами еще пару раз и замер, прижавшись лбом к затылку Цзекая.

Они переглядывались, пока Чжоу Цзекай одевался. Слов не требовалось.
Мы никому об этом не скажем. Мы обязательно повторим где-нибудь, где побольше места. Хань заплатит за сорочку и заберет ее себе. И нет, это не обсуждается.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

09.07.2018 в 18:27

700 слов елэ, невычитанное порно

- Боишься меня? На колени! - говорит Е Сю, и Цзялэ срывает. Он злится еще с момента, когда Е Сю в очередной раз подколол его на тему чемпионства. Злится так сильно, что внутри все кипит и дрожит, и хочется совершать абсолютно необдуманные поступки. Вот как сейчас.
Цзялэ одним слитным движением опускается на колени, кладет ладони на бедра Е Сю, плотнее прижимая его к стене, смотрит снизу вверх и спрашивает:
- Страшно?
Е Сю замирает - весь. Даже сигарета почти не дымит, по крайней мере так кажется Цзялэ. В комнате повисает тишина, настолько не совпадающая с бурей внутри Цзялэ, с азартом, который разливается в крови, со зло и сильно стучащим в груди сердцем. С возбуждением, Цзялэ признается сам себе, с бешеным возбуждением от всего и сразу.
Он смотрит в глаза Е Сю, облизывает губы, и тот тяжело сглатывает. С трудом выдыхает, кажется, будто он выталкивает из себя воздух насильно. Цзялэ переводит взгляд на ширинку Е Сю и ухмыляется. У него стоит, форменные брюки совершенно не скрывают это. Рот наполняется слюной, хочется коснуться - и увидеть реакцию Е Сю.
Цзялэ расстегивает ширинку и снова смотрит вверх.
- А теперь? - спрашивает он.
- Очень, - честно признается Е Сю и закрывает глаза.
И тут же распахивает их, когда Цзялэ касается его через трусы. Смотрит - растерянно и удивленно, это было бы смешно, если бы Цзялэ так не трясло от всего происходящего. Он дышит на головку и произносит, очень громко и внятно, касаясь губами на каждом слове:
- Так тебе и надо.
А затем приспускает трусы и накрывает головку ртом. Обводит языком, слизывая терпкую смазку, толкается в щелочку, и слышит, как Е Сю давится воздухом. Повторяет движение, толкаясь чуть глубже, и Е Сю задыхается и - Цзялэ смотрит вверх - зажимает себе рот ладонью.
Очень хочется потребовать, чтобы он убрал руку. Чтобы не смел сдерживаться, потому что Цзялэ нужно слышать каждый его вздох. И потому что Цзялэ заслужил прочувствовать, насколько Е Сю страшно, ведь самому Цзялэ тоже будет страшно - потом, после, когда адреналин схлынет, и до мозга дойдет, на какую опасную дорожку Цзялэ сейчас шагнул с разбега.
Он молчит, вбирает член в рот - насколько может. Замирает, привыкая к ощущениям, вкусу. Дышит медленно, расслабляясь и впуская Е Сю чуть глубже.
Е Сю плотнее прижимает ладонь к губам, вторую руку с сигаретой отводит к стене. Глаза у него широко раскрыты и кажутся в свете комнаты почти черными, ресницы торчат острыми иголками, челка падает на лоб - и прилипает к нему. Цзялэ нравится этот вид, настолько сильно, что приходится на секунду зажмуриться самому. Страшно уже сейчас. И одновременно - охуенно.
Цзялэ двигает головой, задавая ритм и ни на секунду не сводит глаз с Е Сю. От возбуждения он хмурит брови, моргает и резко распахивает глаза, словно сам осознает, что перестал видеть Цзялэ только когда опускает веки, и картинка исчезает. Пальцы, держащие сигарету, сжимаются в кулак. Вторую руку Е Сю разворачивает и прихватывает губами, когда Цзялэ скользит языком по уздечке.
Возможно, стоило бы продлить прелюдию, но Е Сю так долго играет на нервах у Цзялэ, что ждать дольше нет сил. Он насаживается глубже, так, что воздуха не хватает. Кажется, в комнате очень жарко, у Е Сю на висках блестят капли пота. А на руке - мстительно думает Цзялэ - останется покрасневший след. Сигарета во второй руке дотлела и погасла, но Цзялэ все равно ощущает запах табака.
Цзялэ мелко сглатывает вокруг Е Сю. Перекатывает в ладони яички, и Е Сю все-таки стонет, а внутри Цзялэ все вибрирует от этого звука. Ответный стон рождается в груди и вырывается сам собой. Е Сю содрогается, выгибается, запрокидывая голову и ударяясь затылком о стену. Толкается в горло, и Цзялэ не успевает даже податься назад. Сперма заполняет рот, течет по губам, он сглатывает часть, пытается сморгнуть выступившие в уголках глаз слезы и закашливается.
Е Сю опускается пол перед ним так, словно у него подгибаются колени. Дергает Цзялэ на себя, запускает руку в волосы, распуская хвост одним резким движением - и даже умудряется не запутать ничего, мудак с охуенным контролем рук - и целует. Слизывает с губ собственную сперму, оставляет горький привкус сигарет.
Е Сю отстраняется на секунду, глядя в глаза Цзялэ, и спрашивает:
- Самому-то не страшно?
- Очень, - честно отвечает Цзялэ.
- Это хорошо, - шепчет Е Сю ему в губы и расстегивает ширинку. - Так тебе и надо.
Так им обоим и надо, - думает Цзялэ, притягивая Е Сю в новый поцелуй.
И да. Это хорошо.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

11.07.2018 в 00:19

елань, 3450 слов, NC-17, легкое подчинение, фингеринг на грани фистинга, невычитано

1

— Мне интересно, — Е Сю откидывается в кресле и пристально смотрит на Боюаня. — В данжах ты слушаешься меня беспрекословно. Что будет, если я прикажу тебе выкинуть из головы все лишние мысли в оффлайне?
Боюань вздрагивает, надеясь, что это незаметно. От одного только слова «прикажу» у него сладко тянет спину, а внутри пробуждаются все те стыдные, глубоко спрятанные желания, которые он не готов озвучить. Даже намекнуть, дать догадаться — не готов, потому что уверен, Е Сю покрутит пальцем у виска. Блядь. Е Сю усмехается, глаза у него темнеют. Он подается к Боюаню, ведет ладонью по его руке до запястья, накрывает пальцем пульс.
— Значит, я угадал?
Кивнуть — признаться во всех своих слабостях, даже в том, о чем и самому себе говорить неловко.
Покачать головой — соврать, а Е Сю все равно догадается. Он читает Боюаня настолько хорошо, что временами страшно. А еще — очень возбуждает. Например, сейчас. Боюань чувствует, как по позвоночнику ползет тепло, как наливается член в домашних шортах. Еще немного, и будет уже не скрыть.
— Говори, — тон Е Сю меняется. Становится жестче, требовательнее. Боюаню хочется завернуться в этот тон, настолько он осязаемый и заводящий.
Боюань сглатывает, в горле сухо.
— Угадал, — сипло говорит он. Облизывает губы, и Е Сю следит за движением его языка.
— Интересно, — повторяет Е Сю, поглаживая запястье Боюаня. От его касаний кожа горит. От взгляда, от голоса руки покрываются мурашками.
Е Сю замечает, ведет второй ладонью вверх против роста волос. Снова усмехается.
— Правда сделаешь все, что я прикажу? — спрашивает он. И резко добавляет: — Отвечай!
— Да, — Боюань смотрит в глаза Е Сю и чувствует, как сердце колотится в горле.
В паху горячеет. В воображении проносятся все несмелые фантазии. Все то, о чем Боюань думал поздними ночами после особенно выматывающих рейдов, после мировых войн и охотой за Мрачным Лордом. Все то, о чем он не собирался говорить Е Сю никогда.
Боюань был абсолютно уверен, что признаться в подобном — значит, разрушить то, что у них есть, потому что существуют уровни неловкости, с которыми не может справиться даже Е Сю. Открыть рот и сказать, что дрочишь, представляя себя с завязанными глазами на коленях перед Е Сю? Или с ошейником, скрытым под высоким воротником или шарфом? Или со связанными над головой руками и кляпом во рту?
Или просто — с короткими строчками приказов в QQ перед глазами, между обычной перепиской.
Боюань никогда даже не представлял себе, что признается в этом. Ни за что на свете. Он был просто не готов.
— Закрой глаза, — говорит Е Сю.
Боюань подчиняется тут же, не задавая вопросов, не задумываясь даже.
— Дыши.
И Боюань дышит. Медленно вдыхает и выдыхает, сосредотачивается на движении воздуха. Слышит щелчок зажигалки, чувствует запах дыма и продолжает дышать.
— Я хочу, чтобы к концу этого у тебя в голове не осталось ни единой мысли. Ничего, кроме меня. Так что можешь начинать выкидывать все, о чем думаешь. Это не понадобится, — в этой фразе так ясно слышится «хил не нужен», что впору рассердиться или рассмеяться, но Е Сю произносит это так жестко, что Боюань с трудом сдерживает стон удовольствия.
Член стоит, натягивая шорты, кровь шумит в ушах так, что дрожат пальцы.
— Я запрещаю тебе сдерживаться, — добавляет Е Сю. Протягивает руку, сжимает пальцами подбородок, заставляя вскинуть лицо. — Если спрячешь от меня хотя бы один звук, придется извиняться. Если сделаешь это дважды — накажу. Ты меня понял?
— Да, — и Боюань действительно стонет. Каждое слово — как огненный удар по всему телу, сердце грохочет в груди, разнося жар.
Е Сю проводит пальцами по его щеке, по скуле. Ведет по закрытым векам.
— Эти твои ресницы. Запрещенное оружие, черт побери. Раздевайся.
Пальцы слушаются плохо. Боюань подцепляет край футболки, тянет вверх, чувствуя, как тонкая ткань сейчас обжигает кожу. Сталкивает вниз шорты вместе с трусами, отодвигает одежду в сторону ногой. И выпрямляется, подрагивая, ощущая на себе взгляд Е Сю.
С закрытыми глазами все чувства обостряются. Боюань слышит неровное дыхание Е Сю, то, как он глубоко затягивается, как протягивает руку, сбивая пепел с кончика сигареты.
— Молодец, — черт, от этого тона у Боюаня перехватывает дыхание и немного пошатывает. Он перекатывается с носка на пятку, пытаясь сохранить равновесие и вздрагивает, когда Е Сю останавливает его. Теплые ладони мягко удерживают за локти, дыхание обжигает шею, запах дыма режет нос.
Боюань дышит, глубоко и совсем уже не ровно.
— Вот так, стой на месте, — шепчет Е Сю ему на ухо. Чуть сжимает пальцы и отпускает. Кожу, там где он касался, снова жжет. Хочется потрогать, но Боюань не шевелится. Стоит на месте, прислушиваясь к тому, как Е Сю обходит вокруг него. Вздрагивает, когда ладонь ложится между лопаток, скользит ниже, до поясницы. Боюань невольно подается навстречу прикосновению — и получает короткий, без замаха, шлепок по ягодицам. И чуть не кончает на месте. Острая, колючая волна жара бьет изнутри, заставляя вскрикнуть, попытаться схватиться за воздух.
— В постель, — приказывает Е Сю и разворачивает Боюаня к кровати. Идет рядом все те семь шагов, которые надо преодолеть, чтобы упереться коленями в деревянную рамку. Не касается, и Боюаню одновременно и горячо, и холодно от этого.
— Ложись, — Е Сю касается губами кожи между лопаток Боюаня. Нежно до ужаса. Как будто вся эта ситуация растормаживает их обоих, позволяя выпустить все желания. Боюань вновь задумывается, насколько у них на самом деле все взаимно.
Мысли текут в голове медленным потоком, вынося на поверхность окатанные стекляшки желаний. Протри влажной рукой — и увидишь все. Боюань чувствует себя настолько же прозрачным для Е Сю.
Боюань опускается на кровать, подрагивая — покрывало кажется холодным, так у него горит кожа.
— На спину, — говорит Е Сю ровно, жестко. Идеально. — Не открывай глаза, пока я не разрешу. Раздвинь ноги.
Как тяжело дышать. Боюань втягивает в себя воздух долгими глотками, не забывая о предыдущем приказе. По телу вновь и вновь разливаются горячие томительные волны, скапливаясь внизу живота тянущим ощущением. Он разводит ноги, замирает. Чувствует взгляд Е Сю всей кожей.
— А теперь раскрой себя. Так широко, как сможешь. И держи колени, пока руки не устанут. Когда устанут — скажешь. Понял?
У Е Сю садится голос, набирая жесткости, похрипывает. Боюань плавится от этого тона, ощущая, как мысль за мыслью вылетает из головы.
— Да.
Он обхватывает себя за ягодицы, разводит в стороны. Раскрывается перед Е Сю полностью, больше, чем когда-либо. И чувствует, как Е Сю это нравится. Слышит в чуть сбившемся дыхании и по тому, как Е Сю резко затягивается.
Это успокаивает. Последние остатки сомнений растворяются в возбуждении, в ощущении открытости, абсолютного доверия. Боюань плывет от желания, воображение рисует картинки: как выглядит он сам с разведенными ногами, с открытыми ягодицами, темными, слипшимися от пота волосками вокруг сжатого входа. Как смотрит на него Е Сю, стоя в изножье кровати, зажав в зубах сигарету и чуть прикрыв глаза. Обычно такой взгляд у Е Сю бывает, когда в игру вводят новые данжи. Сейчас, Боюань уверен, у Е Сю в голове почти не осталось данжей, боссов, тренировочных площадок и остального.
В голове самого Боюаня — только Е Сю.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

11.07.2018 в 00:20

2

— Красивый. Полностью мой, правда? — Е Сю докуривает, последняя затяжка отличается по звуку. Боюань на мгновение жмурится сильнее, этот вопрос — с двойным дном и одновременно максимально прямой.
— Да. Твой.
Это настолько правда, что дыхание снова перехватывает. Теперь — от избытка эмоций, которые захлестывают с головой, словно морская волна.
— Дыши, — приказ Е Сю возвращает Боюаня в реальность. Он делает глубокий вдох и едва не давится воздухом, когда Е Сю неожиданно касается его ноги. Накрывает ладонью колено, слегка сжимает и ведет вверх, чертовски медленно, обжигая каждый миллиметр кожи.
Боюань разводит ноги сильнее, сжимает пальцы на ягодицах. Ладони скользят, приходится напрячь руки, удерживая себя на месте.
— Устал? — спрашивает Е Сю.
— Нет, — Боюань качает головой и сглатывает. Пальцы Е Сю замирают на внутренней стороне бедра, в нескольких сантиметрах от члена.
— Ты даже не представляешь, как давно я хотел тебя себе полностью, — голос Е Сю звучит задумчиво, почти ровно, как будто они обсуждают планы на день, только интонация более жесткая. — И насколько я жадный. Как я ревную, когда думаю о том, что кто-то может смотреть на тебя каждый день, вблизи, может коснуться.
Боюань хватает губами воздух, когда Е Сю касается его члена. Ведет легко кончиками пальцев вверх от основания. Стон сам рвется с губ, такой громкий в тишине комнаты.
— Мне так нравится тебя растягивать. Эти ощущения, когда ты сжимаешься, такой гладкий, горячий, очень тесный, когда стонешь от каждого движения, они сводят с ума. Поэтому сейчас я трахну тебя пальцами. Долго и осторожно, но не остановлюсь, пока ладонь не войдет целиком. Пока ты не сорвешь голос и не кончишь без единого прикосновения к члену.
Боюань выгибается в спине. Даже не от того, как пальцы Е Сю гладят головку члена, обводя щелочку — невероятно легко, контролируя все прикосновения, а от его слов, бьющих не в мозг, а в солнечное сплетение, растекающихся колючими горячими искрами по телу.
— Потом я вставлю тебе, и выебу — расслабленного, влажного от смазки, тяжело дышащего, дрожащего, и не дам кончить снова, пока из твоей головы не вылетят последние остатки мыслей. Хочешь? Скажи.
Последнее слово — это приказ, требовательный, безапелляционный.
— Да! — Боюань дрожит всем телом, выдыхая это «да» со стоном, долгим, вибрирующим, разрывающим грудную клетку. Он чувствует, как от возбуждения пульсирует, сжимаясь, вход, как вздрагивают бедра, как растирается под пальцами Е Сю смазка на головке члена.
— Хорошо, — в голосе Е Сю что-то темное, горячее, нежное и жадное одновременно, стальное.
Пальцы исчезают, и ощущение близости Е Сю — тоже. Боюань слышит звук, с которым выдвигается ящик стола, короткий выдох. Шелест ткани: Е Сю закатывает рукава, и почему-то от этого становится особенно жарко.
Матрас чуть прогибается, когда Е Сю становится коленями на край. Гладит Боюаня по внутренней стороне бедра, а потом — у Боюаня все внутри сжимается от предвкушения, член дергается, — Е Сю с влажным звуком выдавливает на пальцы смазку.
— Узкий, — тихо, хрипло говорит Е Сю, нажимая на вход. Гладит, обводит мышцы, толкается внутрь, давит сильнее, вталкивая палец внутрь полностью. Боюань стонет, сжимает ладони, шире раскрываясь.
— Не дыши, — Боюань замирает на полувздохе, выполняя приказ без тени сомнения. Теперь жжет легкие. С каждой секундой острее. И ощущения, когда стенки входа раздвигают уже два пальца — ярче.
Воздух бьется внутри, по телу растекается дрожь — то ли от нехватки кислорода, то ли от возбуждения. Е Сю двигает пальцами аккуратно, кажется даже, лениво, хотя на самом деле контролирует все до миллиметра, и это невероятно заводит.
— Можешь вдохнуть, — разрешает Е Сю, и Боюань жадно дышит. Глотает горячий, пахнущий табаком, потом и смазкой воздух, пытается выровнять ритм. Е Сю разводит пальцы в стороны, слегка поворачивает, гладит изнутри. Боюань крупно вздрагивает, когда Е Сю задевает простату, нажимает и трет.
Низкий протяжный стон рождается в груди, вибрирует во всем теле. Боюань с трудом узнает собственный голос.
— Замри, — приказывает Е Сю, и Боюань напрягается, стараясь не шевелиться. Пальцы скользят по коже, ноги дрожат, грудь ходит ходуном, сердце стучит слишком громко.
Е Сю гладит его второй ладонью по бедру. Выводит пальцами символы, которые затуманенный желанием мозг узнает не сразу. А когда приходит узнавание — не шевелиться становится сложнее в тысячу раз.
Боюань чувствует усмешку Е Сю, видит ее под закрытыми веками, как бывает иногда, когда в QQ падает сообщение, от которого поджимаются пальцы на ногах, а пульс разгоняется в секунду. Эту усмешку он любит особенно сильно. И точно знает — она не похожа ни на какую другую из бесконечного арсенала Е Сю.
— Не забывай, я хочу тебя слышать, — мягко напоминает Е Сю, двигая пальцами внутри.
Боюань открывает рот, с губ срывается еще один стон, а за ним — тихое «да-а». Говорить сейчас сложно, но очень хочется. Боюань собирает мысли, пытаясь сформулировать хоть что-то разумное. Выходит плохо. Е Сю вынимает пальцы, снова выдавливает смазку, и Боюань опять вздрагивает.
— Говори, — приказывает Е Сю, и толкается тремя пальцами.
— Хорошо, — выдыхает Боюань. — Вот так — хорошо. И вообще — хорошо.
Говорить тяжело, приходится останавливаться после каждого предложения, но слова горят на губах и в сердце.
— Я тоже, — он вздрагивает от того, как Е Сю двигается внутри него, — тоже ревную. Это глупо, знаю. И все равно так тяжело думать о том, что кто-то завтракает с тобой каждый день, касается тебя, — Боюань на секунду теряет мысль, — видит тебя, не на экране, слышит не в наушниках, а по-настоящему. Вроде и так себе удовольствие, а я все равно завидую. И ревную. И тоже хочу тебя себе. Всего.
Е Сю тяжело дышит, пальцы внутри Боюаня двигаются жестко, входят глубоко. Заполняют, кажется, целиком, и все равно хочется больше.
Боюань плывет, ему жарко и так хорошо, что мозг отказывает, но слова все равно льются, теперь — точно из самого сердца.
— Я скучаю по тебе каждый день. И ночами — особенно. Мне не хватает твоих рук, ох, да, сделай так еще раз, — Боюань снова стонет, задыхается, забывает, что хотел сказать, подхватывает случайную мысль и озвучивает ее: — Хочу, чтобы ты меня трахнул. Хочу забыть, как дышать. И чтобы ты — тоже забыл нахер все.
Е Сю смеется. Хрипло, тем охуенным смехом, от которого Боюаня коротит каждый раз, а сейчас это как еще одна ласка, от которой у него с губ срывается новый долгий стон.
— Ты и правда не представляешь себе, как все плохо, — хмыкает он. Наклоняется, касается губами колена Боюаня, напряженной ладони, удерживающей ягодицу. Кажется, руки и правда, устали, но Боюань не замечает этого в том огне, в котором он горит. Они оба горят.
— Рядом с тобой я не думаю даже о «Славе», — Е Сю вновь убирает руку, гладит подушечками пальцев вход, добавляет смазки. На четырех пальцах воздух у Боюаня все-таки заканчивается, он пытается вдохнуть, застонать. Дрожит всем телом, заставляя себя оставаться неподвижным. Ощущение предельной заполненности, растянутости такое острое, что дышать действительно не получается. Е Сю гладит его по животу, водит открытой ладонью, как будто собирает ею колотящую Боюаня дрожь.
— Ни о чем не думаю, кроме того, как я хочу тебя себе. Каждый день, час, выдох, чтобы ты сердился только на меня, смотрел укоризненно, смеялся, облизывал губы, бесился, возбуждался. Это, знаешь ли, очень странно, посреди данжа с охуенным дропом зависать и думать о том, что ты сейчас делаешь, — Е Сю шумно выдыхает. Медленно проворачивает пальцы внутри. Собственный крик Боюань почти не слышит, так гулко колотится в висках пульс — зато слышит щелчок зажигалки, и снова чувствует запах дыма.
— Иначе я с тобой сейчас точно ебнусь, — тихо говорит Е Сю. Боюань чувствует все мельчайшие движения его пальцев внутри. Идеальный контроль рук. Вдохнуть сигаретный дым оказывается легче, чем воздух, и Боюань расслабляется, выдыхая, впуская глубже. Говорить все еще невозможно. Каждый раз, когда Е Сю касается простаты, трет сильнее, Боюаня скручивает горячей судорогой. А потом кидает в жар от осознания краем затуманенного сознания, что это еще не все.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

11.07.2018 в 00:20

3

— Еще, — между стонами еле выговаривает Боюань. Руки ноют, ладонь соскальзывает — и следом кожу моментально обжигает коротким, но ощутимо тяжелым шлепком. Который вступает в такой бешеный резонанс с движениями пальцев Е Сю внутри, что Боюань почти встает на лопатки.
— Я велел сказать мне, когда у тебя устанут руки, правда? — тон у Е Сю почти нежный.
— Да, — отдышавшись, шепчет Боюань. Вскрикивает, когда Е Сю проталкивает пальцы глубже и входа касаются костяшки. Медленно, так точно и плавно, что хочется умолять. — Еще.
— Ты такой упрямый. Я так в тебе это люблю. За то, что молчишь, трахаешь себя в мозг, всегда пытаешься сделать, как лучше мне. За то, что молча злишься и горишь, а по лицу все читается, и между строк тоже, — Е Сю глубоко затягивается, шумно выдыхает дым. — За то, какой ты честный, иногда так, что делаешь сам себе больно, а мне херово вместе с тобой.
Боюань жмурится сильнее. Плывет в жарком, безвоздушном пространстве, в котором все почти запредельно — и медленные, сильные движения пальцев внутри, растягивающие правильно-немилосердно, и слова, раздирающие душу, залечивающие все ссадины.
— Сам такой… — говорить так сложно. Нужно. Боюань роняет руки на покрывало. Дышит. Пытается дышать. Горло пересохло, все тело сводит от удовольствия, тянущего, болезненного, острого.
Е Сю тушит сигарету. Гладит его по руке. Ведет с нажимом от колена по бедру вверх, разводя ноги шире.
— Красивый, — голос у Е Сю садится так же, как у самого Боюаня. Влажные звуки смазки, обычно смущающие, сейчас просто вбиваются в сознание, заставляя дрожать от предвкушения еще сильнее. Е Сю коротко выдыхает и сжимает пальцы на бедре Боюаня, удерживая его на месте, пока медленно, безжалостно и предельно осторожно раскрывает Боюаня, проталкивая внутрь ладонь. Они оба молчат, только хриплые рваные вздохи попадают в один ритм.
Боюань беззвучно открывает губы, выдыхая — имя? Стон? Просто жгущий легкие воздух? Боль или удовольствие — он не может понять. И это хорошо. Он сам разводит ноги еще больше, расслабляется полностью, ощущая, как плотно и сильно обхватывает ладонь Е Сю, когда та проскальзывает внутрь. И задыхается, представляя себе, как это выглядит, так четко, что картинка обжигает мозг.
— Никогда бы не подумал, что скажу что-то подобное, но ты так охуенно чувствуешься изнутри. Такое странное ощущение. Нежный, горячий, гладкий. Ужасно тесный, и чувствуется каждая твоя реакция. Как ты дрожишь. Как зажимаешься и расслабляешься.
Е Сю втягивает воздух сквозь зубы. Каждое движение его ладони внутри ощущается так остро, что Боюань бессильно кусает губы. Стонать нет сил, вместо этого получаются какие-то тихие всхлипы. Нестерпимо хочется прикоснуться к себе, колючая горячая волна накатывает на него снова, и снова, когда Е Сю толкается ладонью глубже, трет, нажимает.
Короткие судороги, зарождающиеся от этих движений, сливаются в одну, заставляя Боюаня вздрагивать все чаще.
Когда ему кажется, что так будет всегда — плавные, ритмичные прикосновения внутри, ощущение даже не растянутости и раскрытости, а какой-то окончательной принадлежности, — жгучие импульсы окончательно заглушают все мысли. Все, кроме дыхания Е Сю — и на его вдохе Боюаня выгибает. Оргазм долгий, почти болезненный по своей силе, Боюань дрожит и дрожит, и боль от того, как сильно он сжимается вокруг ладони Е Сю, только продляет удовольствие, обостряя.
— Дыши, — снова приказывает Е Сю, и Боюань бездумно подчиняется. Дышит, не понимая, где вдохи, а где выдохи. Чувствует только, как вздымается грудь и как сокращаются мышцы вокруг ладони Е Сю, когда тот медленно и бережно подается назад.
— Вот так, молодец, — голос Е Сю кажется пьяным. В затуманенном сознании Боюаня мелькает воспоминание о том, именно это он и хотел услышать. Это так — приятно, смешно, охуенно, Боюань не может подобрать слов, а губы слишком сильно дрожат, чтобы растянуться в улыбку.
Е Сю продолжает говорить, неясно, для себя или для Боюаня:
— Такой раскрытый, такой горячий, ты бы видел себя, — Е Сю касается входа, водит по краю пальцем, трет чувствительную кожу, и Боюань снова громко и хрипло стонет. — Охуенный. И весь мой.
— Как ты и хотел, — шепчет Боюань, переворачивая руку ладонью вверх. Е Сю тут же накрывает ее своей, переплетает пальцы.
Отвечает:
— Да.
Смазывает себя и толкается внутрь.
У Боюаня снова сбивается дыхание, член Е Сю входит легко, до самого основания.
— Как же мне хорошо с тобой, — выдыхает Е Сю тихо-тихо, прижимая Боюаня к кровати. Рубашка на нем мокрая насквозь, Е Сю непривычно горячий, его трясет. И эта дрожь передается Боюаню снова. Целоваться не получается, и Е Сю просто шепчет и шепчет ему в губы с каждым медленным, до крика сладко проезжающимся по предельно чувствительной простате, толчком. Шепчет, стонет, теряет мысль, продолжает:
— Как мне хорошо с тобой всегда. Когда ты просто дышишь рядом, уже пиздец, как хорошо.
— И мне, — Боюань все-таки улыбается, сжимает ладонь Е Сю чуть сильнее. Стонет громко на каждом толчке.
— Открой глаза, — приказывает вдруг Е Сю. От того, как резко меняется его тон, сердце Боюаня пропускает удар.
Он моргает, сосредотачиваясь. Фокусируется на покрытом испариной лице Е Сю, пятнах румянца на его щеках. На губах, произносящих слова, бьющие в самую душу.
— Смотри только на меня. Не отводи взгляд. Всегда смотри только на меня.
У Е Сю закатываются глаза. Почему-то именно это зрелище — не горящие пятна на скулах, не дрожащие губы, а то, как он сам пытается удержаться и смотреть, а ресницы подрагивают, оказывается последней каплей.
Боюань проваливается в оргазм, кончает, пачкая спермой свой живот и рубашку Е Сю. Не стонет уже и дышит почти беззвучно. Сжимает руку Е Сю так, что самому больно. Е Сю прижимается лбом ко лбу, вздрагивает сильно, выдыхая имя Боюаня — и кончает тоже, не отводя взгляда, не разжимая рук.

— Иди сюда, — говорит Е Сю на следующий день, подпирая плечом косяк. Теперь этот тон Боюань узнает из тысячи сквозь любые помехи, от него огнем продирает вдоль позвоночника, а внутри сворачивается пружина предвкушения.
Когда на шею ложится узкая полоса прохладной темной кожи, Боюань закрывает глаза. Веки просто опускаются сами собой.
— Вот так, — Е Сю дышит ему в шею, согревая почти незаметную тонкую пряжку, прежде, чем застегнуть. — Теперь ты мой. Даже без аккаунта лидера гильдии.
— Твой, — Боюань улыбается, заводя руки за спину. Обнимает Е Сю и чувствует, как его обнимают в ответ. — А ты — мой, — Е Сю кивает и целует в шею.
И Боюань дышит — для него.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

12.07.2018 в 23:38

ехань, 370 слов, то ли романс, то ли флафф, не смог пройти мимо генератора и ключа:
Рэндомный пейринг: Хань Веньцин/Е Сю
Место: Крыша
Ключ: Целовать пальцы

— Мерзнешь, — говорит Хань, растирая ладонями кисти Е Сю. — Пойдем отсюда.
Циндао залит огнями первых фонарей. Далеко впереди блестит море, уже наполовину поглотившее холодное зимнее солнце.
На крыше холодно и ветрено, на сигарете Е Сю даже не успевает нарасти столбик пепла. Серебристо-серая пыль оседает на куртке Ханя, тот морщится.
Он уже и сам начинает мерзнуть, его ладони ненамного теплее, чем у самого Е Сю. Соленый ветер забирается под одежду, обветривает щеки и влажные от поцелуев губы.
— Пойдем, — кивает Е Сю и остается стоять на месте.
Внизу суета и люди. Через полчаса у Ханя интервью, через сутки — матч с «Великолепной Эрой», уже наверняка ищущей своего капитана, исчезнувшего сразу же после прибытия в здание «Тирании». Перед интервью хорошо бы успеть привести себя в порядок, хотя бы сменить заляпанную футболку. Да и глупо столько торчать здесь, на холоде, не хватало им обоим заболеть прямо перед игрой.
Хань подносит руки Е Сю ко рту, целует подушечки пальцев, согревая своим дыханием. Кожа пахнет свежим сигаретным дымом, сквозь который пробивается животный запах смазки и спермы, костяшки успели покраснеть от зимнего ветра.
— Неженка, — хмыкает Хань, прикасаясь к ним губами.
Е Сю ухмыляется.
— Как самокритично! — и смеется, когда Хань хмурится в ответ и уже совсем не нежно выпихивает его с крыши на лестничный пролет.
После улицы воздух на маленькой клетушке кажется таким густым и спертым, что сложно вздохнуть, — а может, все дело в том, что Е Сю, вдруг резко оборвав смех, сам тянется к Ханю, целуя, обхватывая за шею, прижимаясь откровенно и открыто.
Время стремительно утекает, в кармане уже вибрирует телефон, двумя пролетами ниже хлопает дверь. Поцелуй выходит коротким, отрывистым, несколько секунд — и Хань с сожалением отстраняется, торопливо приглаживает волосы и оправляет форменную куртку, глядя на то, как Е Сю делает то же самое.
И не удерживается — все же напоследок, уже слыша чьи-то размеренные шаги, поднимающиеся вверх по лестнице, проводит пальцем по расслабленной кисти Е Сю, касается ладони кончиками пальцем, прежде чем отступить еще на шаг.
Уже через несколько минут, спустившись вниз, они снова станут соперниками, через сутки — встретятся на карте по разные стороны, и ничего не помешает обоим сцепиться в жестокой схватке. Но сейчас, когда Е Сю обхватывает его пальцы своими, на несколько мгновений продлевая прикосновение, и мягко, незнакомо улыбается, под ребрами ворочается что-то хрупкое и невесомое, в самом деле очень похожее на нежность.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

15.07.2018 в 00:30

тут недавно ключики раздавали
взял пейринг и ключик из другого пейринга
цзэсян, кинк: завязанные глаза
~2000 слов, безобоснуйное порно, не вычитано

Часть 1

Сунь Сян пошевелился, опустился поглубже в кресло и расставил ноги шире. Так стояк почти не мешал, можно было спокойно пялиться на Цзэкая. Недопройденный до середины тренажер подводных битв уныло подмигивал желтой полосой прогресса, но Сунь Сян задрачивал его уже второй час и имел право на отдых. Цзэкай возился с тем же самым тренажером. Со своего места Сунь Сяну был виден его профиль с гладким подбородком и падающей на лоб прядью волос. Цзэкай то и дело хмурился — он терпеть не мог водные карты. Поэтому больше всего времени уделял именно им, такой подход Сунь Сяну нравился.

А еще у него стояло на Цзэкая, чем бы тот ни занимался. Иногда терпимо, удавалось отвлечься, а иногда как сейчас — сопротивление бесполезно, лучше расслабиться и получать удовольствие. Сунь Сян тешил себя мыслью, что Цзэкай ничего не замечает.

Он очнулся, когда понял, что смотрит Цзэкаю прямо в глаза. Невольно облизал губы, чувствуя, как начинают пылать щеки. Ну смотрел, запрещено, что ли?

Цзэкай выглядел задумчивым, длинные пальцы выбивали по подлокотнику какой-то ритм, возможно, запустил в наушниках музыку.

Лю Хао однажды рассказывал про стадии принятия неизбежного, типа, все люди их проходят. Лю Хао был редкостным идиотом и первостатейным мудаком, но про стадии принятия он сказал правильно, Сунь Сян прочувствовал на себе.

Сейчас он находился в последней стадии, и ничто не могло поколебать его равновесие. Хуйня случается. В этот раз она произошла с ним, с Сунь Сяном. Он даже научился думать словами о том, чего ему хочется.

Выебать своего капитана. Чжоу Цзэкая. Вот так-то.

Правда, Сунь Сян подозревал, что если Цзэкай узнает о чем-то подобном, то выебет его сам, причем в мозг, в этом его капитан был большим мастером. Например, если его что-то не устраивало в игре, он подзывал к себе, и смотрел укоризненно до тех пор, пока бедняга не вываливал ему на голову все свои проебы, даже те, о которых никто не подозревал. После чего Цзэкай кивал, говорил: «Хорошо», иногда добавлял: «Работай», и экзекуция заканчивалась. Брр, если вдуматься.

И вот сейчас Цзэкай изучал Сунь Сяна. А потом вышел из программы, снял наушники, встал, улыбнулся мягко и сделал жест головой: «За мной».

Блядь, пиздец, только не сейчас. Сунь Сян перевел взгляд на экран — надо будет просто сказать, что у него тренажер и он усиленно занимается. В это время монитор мигнул и ушел в спящий режим. Даже техника против него.

Сунь Сян тяжело вздохнул и поднялся. А Цзэкай уже пошел прочь.

Они шагали по коридорам Самсары, и шаги мягко глушились о напольное покрытие. Сунь Сян даже не задумывался, куда они идут, пока перед глазами не оказалась дверь — ну да, в комнату Цзэкая. За спиной щелкнул замок, и Сунь Сян чувствовал себя сбитым с толку — только прислушивался к дыханию Цзэкая. Судя по всему, тот волновался — дыхание было беспокойным и более частым, чем обычно.

Сунь Сян прошел внутрь, осматриваясь. У Цзэкая он уже бывал, ему нравилась эта комната — в ней было светло, уютно и хорошо дышалось. Не то чтобы Сунь Сяна поселили неудачно, нет, отличное жилье, много места. Но у Цзэкая ему нравилось больше.

Цзэкай же, снова улыбнувшись, отодвинул дверцу шкафа и принялся там копаться. Выудил какую-то шмотку — Сунь Сян пригляделся: футболка с логотипом Самсары, — и вдруг решительным движением разорвал ее по швам. Сунь Сян моргнул. Потом Цзэкай тем же манером оторвал у футболки рукава, сложил получившуюся тряпку по длине втрое. И протянул ее Сунь Сяну.

В горле моментально пересохло.

Сунь Сян взял бывшую футболку, мягкая ткань приятно льнула к ладоням. Вопросительно посмотрел на Цзэкая.

— Глаза, — негромко подсказал он, и Сунь Сян сглотнул.

Какие-то мысли бестолково метались внутри черепа, стукаясь о стенки, а потом Сунь Сян глубоко вздохнул и решительно завязал себя глаза, стянув концы ткани на затылке. И замер, прислушиваясь.

В два едва слышных шага Цзэкай оказался рядом, его ровное дыхание отдавалось где-то в солнечном сплетении, а потом по щеке прошлись чуткие нервные пальцы. Цзэкай трогал его осторожно, одними кончиками пальцев — висок, переносица, подбородок… Когда палец коснулся уголка рта, Сунь Сян выдохнул и разомкнул губы. Ответный тихий вздох резко прервался, а потом Цзэкай взял Сунь Сяна за руку и сжал пальцы, потянув за собой.

Шаг, другой, третий… Воздух казался густым и вязким, ноги слушались с трудом, а кожу на руках покалывало мурашками.

Цзэкай остановился, и Сунь Сян послушно встал рядом.

Когда на талию легли руки, Сунь Сян застыл, а Цзэкай протолкнул пальцы за резинку спортивных штанов. Темнота повязки, давящая на глаза, делала ощущения какими-то нереальными и в то же время слишком яркими. Каждое движение обжигало.

Когда Цзэкай потянул штаны вниз, бедер коснулся прохладный воздух, а волоски на ногах встали дыбом. Шевельнулся, приседая, обхватил ногу за голень, приподнимая… Сунь Сян послушно поднял, давая снять с себя штаны и носки, переступил, поднимая другую ногу.

Давила резинка трусов, член прижимался к животу — и тоже давил, Сунь Сяну казалось, что он чувствует каждый квадратный сантиметр трусов, пропитанных потом и смазкой.

Цзэкай оттянул резинку, и Сунь Сян покачнулся от возбуждения, так что пришлось схватиться за Цзэкая. Тот удержал его одной рукой, подушечки пальцев прижимались к запястью, и Сунь Сяну хотелось скулить — то ли проситься сбежать, то ли продолжить.

Трусы Цзэкай снимал невесомо, не касаясь кожи, но Сунь Сян чувствовал движение его пальцев. Дрожь, до этого мелкая и нечастая, все нарастала, и сейчас от нее ощутимо потряхивало.

Трусы упали к лодыжкам, и Сунь Сян переступил с ноги на ногу, а Цзэкай издал длинный низкий вздох. Легкое движение воздуха рядом с мошонкой и членом заставило замереть, Сунь Сян сжал зубы, чтобы не толкнуться бедрами навстречу руке, но Цзэкай так его и не тронул. Даже, кажется, отступил на шаг — и долго-долго стоял, а Сунь Сян чувствовал, как по телу ползет его внимательный взгляд.

А потом взял его за плечо и подтолкнул — ноги уперлись в край кровати, Сунь Сян встал на нее коленом, и от мысли, что прямо сейчас Цзэкай пятится на его голую потную от возбуждения задницу, чуть не кончил. Пришлось уткнуться лбом в покрывало и долго дышать, вздрагивая и пережидая, когда схлынет белая пелена возбуждения.

На ягодицы легли ладони, и Сунь Сян натурально взвыл, кусая покрывало. Но Цзэкай всего лишь помог перевернуться и лечь на спину. Затопило дурацкое разочарование пополам со сладким возбуждением, идущим из промежности.

Через шум крови в ушах Сунь Сян слышал, как двигается по комнате Цзэкай. Каждый звук отдавался в заднице и мошонке: негромкое «взз» молнии, шорох снимаемой одежды — Сунь Сяну не надо было смотреть, чтобы знать, как именно раздевается Цзэкай. Сначала была куртка, потом что-то легкое — да, точно, футболка, потом — штаны. Цзэкай раздевался догола, дышал при этом тяжело, а когда выдохнул громко, по комнате поплыл чужой запах возбуждения, терпкий, бьющий наотмашь. Сунь Сян вцепился в покрывало под собой, облизал губы и чуть приподнял бедра — легче не стало, напротив, кожа ниже талии стала такой чувствительной, что прикосновение ткани к ягодицам отдавалось в промежности вспышками возбуждения.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

15.07.2018 в 00:30

Часть 2

Стукнул ящик, что-то упало и покатилось, а Сунь Сян замер, тяжело дыша. Звук открываемого флакона, скольжения по коже чего-то вязкого ввинчивались в сознание, и Сунь Сяна кидало то в жар, то в холод; в желудке сладко дрожала спираль, страх и предвкушение кромсали на части.

Цзэкай низко, гортанно застонал, и Сунь Сян не выдержал, заметался по кровати, сжимая в горсти мошонку и сдавливая головку.

— Лежи, — тихий голос Цзэкая словно ударил под дых, и Сунь Сян, дрожащий и мокрый, обмяк на кровати. Поверхность прогнулась, когда Цзэкай наступил коленом, а потом Сунь Сян почувствовал, как он перекидывает ногу через живот и нависает, сжимая коленями бока.

Не удержался, погладил влажными ладонями бедра, и Цзэкай испустил короткий отрывистый стон. Подвижные скользкие пальцы взялись за член, и Сунь Сян захлебнулся, выгнулся, забился, когда уперся головкой в сжатое и горячее, такое плотное и тесное.

Цзэкай всхлипывал, опускаясь на его член, а Сунь Сяна трясло. Он хватался за бедра Цзэкая, растирал ладонями кожу, трогал напряженные руки, упирающиеся в матрас по обе стороны; мелко дергал бедрами, насаживая на себя Цзэкая, не в силах удержаться. Когда член протолкнулся в тугой горячий вход до самого конца, Цзэкая тоже трясло, а всхлипы превратились в болезненные стоны.

А потом Цзэкай приподнялся — и член выскользнул из горячей тесноты, но нащупал головку — и приставил головку ко входу снова. Сунь Сян зарычал, стиснув кулаки, чтобы не войти одним рывком, потому что Цзэкай садился на его член все так же медленно.

Его поясница под ладонями была мокрой от холодного пота, и Сунь Сян слепо потянулся вперед, обнимая крепче, прижимая к себе, подхватывая под ягодицы. Цзэкай тяжело, горячо дышал в плечо, его мышцы то сжимались, то расслаблялись вокруг члена, и Сунь Сян провел по ложбинке между ягодиц, нащупал пальцами растянутый вход и свой член, крепко стиснутый.

— Подожди, — пробормотал, бессмысленно гладя Цзэкая по спине, — подожди-подожди.

Мышцы под ладонями были напряженные, словно каменных, кожа мокрая, и Сунь Сян смахивал пот, второй рукой обнимая Цзэкая за плечи.

Когда тот приподнялся, глубоко выдохнув, Сунь Сян зажмурился и осторожно толкнулся бедрами вверх. Цзэкай вздрогнул всем телом, к мошонке прижались ягодицы, и он привстал, давая члену выскользнуть — не до конца. Хотелось перевернуться, подмять Цзэкая под себя, но тот не давал, перехватывал руки — молча, но настойчиво, и Сунь Сян со стоном сдался, выгнулся, отрывая лопатки от матраса и упираясь пятками, вбиваясь в Цзэкая глубоко, упираясь где-то внутри него в упругую преграду.

Цзэкая выдохнул, поднимаясь на коленях, член опять выскользнул, и Сунь Сян зарычал снова, нащупывая скользкий вход, направляя член внутрь, чувствуя, как мышцы снова сжимаются вокруг, а Цзэкай покачивается, то приподнимаясь, то проседая.

Сунь Сян прислушивался, гладя его по бокам, ощущая, как стучит, колотится пульс… И снова толкнулся, когда Цзэкай опустился на член глубже. Они задвигались, ловя ритм друг друга, то ускоряясь, то замедляясь, и Сунь Сян «поплыл», отключившись от мира — в котором остались только вздохи, давление сильных ладоней на грудь и горячее скольжение члена.

Цзэкай задвигался быстрее, короткими рывками, и Сунь Сян заметался, вскидывая бедра. Вокруг члена сжались мышцы, Цзэкай выдохнул громкое «аааааах», схватил руку Сунь Сяна, потянул на себя — и под пальцами запульсировал длинный тяжелый член.

Обхватив его ладонью, Сунь Сян начал мелко подбрасывать бедра, в одном ритме дроча Цзэкая. Когда тот содрогнулся всем телом, на пальцы, на живот и грудь брызнула сперма — а Сунь Сяна наотмашь скрутило оргазмом, мощным и ярким. Он кончал в растянутый, уже мокрый от спермы жар, скользил вдоль расслабленных мышц и прижимал к себе рухнувшего на грудь Цзэкая.

Затухающие волны оргазма оставили совсем без сил. Сунь Сян лежал, переводя дыхание, обмякший член почти выскользнул из заднего прохода, и кожу стягивала подсыхающая сперма. Надо было снять чертову повязку, но было страшно.

Когда член окончательно выскользнул, Сунь Сян собрался с силами и сдернул с лица тряпку. Кожу покалывало, ресницы слиплись от пота, и первое, что Сунь Сян увидел — это темную макушку уткнувшегося ему в грудь Цзэкая.

Провел рукой по мягким волосам, и Цзэкай поднял голову. Пошевелился, и тут же лицо исказилось, а в глазах мелькнула боль. Черт. Сунь Сян вывернулся из-под Цзэкая, вытягиваясь рядом, обнял за талию и затих, только пальцы скользили по гладкой коже ягодиц.

— Больно? — виновато спросил Сунь Сян, когда Цзэкая приподнял длинные ресницы и сонно глянул в ответ.

— Ммм, — задумался Цзэкай, уходя в себя. Сунь Сян терпеливо ждал. — Уже не очень.

— Тогда ладно.

Он продолжал смотреть Цзэкаю в лицо. Красивый такой. Глаза особенно. И все никак не мог собраться с духом, чтобы спросить.

— Тебе хотелось, — ответил вдруг Цзэкай, и Сунь Сян насупился — это вообще-то не повод. — Мне тоже, — безмятежно добавил Цзэкай и мягко улыбнулся.

Вот так просто.

Сунь Сян молчал. Ему казалось, что если он откроет рот, то оттуда вырвется дикий вопль. Внутренности кромсало на части, трясло изнутри, поэтому он просто обнимал Цзэкая, скользил губами по скуле, по маленькой мягкой мочке уха, по виску — и снова по скуле. И все же спросил:

— А еще… с кем?

Виски раскалывались от страха и боли, желудок сводило, и Сунь Сян задержал дыхание в ожидании ответа. Медленно текли секунды.

— Раньше не хотелось, — ответил Цзэкай, и Сунь Сян с колотящимся сердцем перевел дух. Облегчение, яркое, сильное, опустошающее, накрыло непроницаемым коконом, в который медленно просачивался воздух. — Ты первый.

Мир Сунь Сяна в один миг опрокинулся, разлетелся вдребезги и собрался заново. В груди вибрировала невидимая струна, и Сунь Сян длинно протяжно выдохнул.

Уткнулся носом в теплый висок и неуверенно поцеловал Цзэкая в щеку. Это вроде бы так делают во всяких дорамах?

— Тогда хорошо, — прошептал он, сглатывая подступающую к горлу нежность, — хорошо.

— Хорошо, — сонно согласился Цзэкай и обнял его покрепче.

Значит, первый. Сунь Сян смотрел на темные пряди, закрывающие ухо и думал, что он сделает все, чтобы стать последним.




URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

15.07.2018 в 23:43

суньлэ, pwp, рейтинг, 906 слов, для поднятия настроения одному анону

- Ну и что с тобой делать? - спрашивает Чжэпин. С волос Цзялэ срываются крупные капли, куртка и футболка мокрые, да он весь - насквозь, и под ним в холле “Небесных мечей” уже расплывается лужа, резинка с “хвоста” сползла, капает даже с рюкзака.
Он не смог переждать дождь. Только не тогда, когда до Чжэпина оставалось каких-то пятьсот метров.
Цзялэ улыбается, стирая воду с лица, слыша отдаленный шум бешеного ливня снаружи. И близкое дыхание Чжэпина.
- Сушить и трахать?
Чжэпин ведет его к себе, не переставая короткими емкими выражениями объяснять, что он думает о людях, не знающих слова “зонт”. Оба они знают, что с зонтиками Цзялэ не в ладах - они ломаются или теряются. Так что Цзялэ улыбается и трогает мокрой ладонью руку Чжэпина над ортезом.
Дверь в комнату Чжэпина закрывается с громким хлопком, поворачивается ключ. Цзялэ попадает в бурю. Рюкзак летит в одну сторону, мокрые вещи - в другую, с хлюпаньем приземляясь на пол. Чжэпин вытряхивает Цзялэ из одежды резкими движениями, раздевается сам.
Отстегивает липучки на ортезе и подталкивает Цзялэ в сторону ванной.
- Давай, шевелись. Холодный весь, простудишься.
Душевую кабинку моментально наполняет пар. Вода горячая, почти на грани терпимого, как они оба любят. Чжэпин тянет Цзялэ к себе под шелестящими струями, смотрит в глаза - и целует. Трахает в рот языком, с нажимом ведет ладонями от лопаток до поясницы, мнет ягодицы, разводит. Цзялэ выгибается от удовольствия, жмурясь - в клубах пара и потоках обжигающей воды, от еще более жгучей и нужной близости Чжэпина.
Горячо. Вода хлещет по холодной от дождя коже, моментально согревая. А прикосновения заставляют гореть изнутри. Цзялэ выдыхает, касаясь губами плеча Чжэпина, слизывает капли и вкус его кожи. Трется, подставляясь под руки со всем накопившимся нетерпением. Чувствует, как у Чжэпина стоит, и прижимается ближе, почти распластываясь по нему.
- Тепло, - Цзялэ прижимается щекой к плечу, смотрит из-под ресниц. Чжэпин улыбается, запускает пальцы в мокрые волосы Цзялэ, тянет, стискивает на затылке. Вокруг них клубами поднимается пар, шумит вода - и весь мир растворяется в этом потоке, оставляя их друг другу.
- Ты хоть иногда смотришь прогноз погоды? - Чжэпин проводит губами по лицу Цзялэ, по виску, скуле, мокрым ресницам. Цзялэ умиротворенно вздыхает и приоткрывает губы, прося поцелуя. И получает его - медленную ласку, от которой только все жарче и жарче. Горячая вода плавит, делает тело тягуче-гибким, Цзялэ отвечает на поцелуй, лениво и медленно трется всем телом, переступая с ноги на ногу. Водит ладонями по плечам Чжэпина, спине, вздыхает.
- Нет, а зачем? - Цзялэ смеется. Подставляет ухо, зная, что Чжэпин прикусит мочку - и вздрагивает. - Я не мог там стоять и ждать, зная, что теряю лишние десять минут с тобой. Ну, промок. И что с того?
- То, что… А, черт с тобой. Я бы сделал так же, - Чжэпин смеется тоже. Стоять уже неудобно, потому что от его близости у Цзялэ слабеют ноги. Когда Чжэпин неторопливо ведет ладонью по его члену, дрочит, сжимая то сильнее, то легче - тем более. Цзялэ всегда пропускает момент, когда Чжэпин перестает его дразнить - момент атаки, быстрой и сокрушительной, сразу всеми скиллами, на максимальной мощности. Сейчас - всей силой желания, знаниями о Цзялэ и умением прикоснуться так, чтобы у того стремительно перегорели предохранители, которых и так не шибко много.
Когда Чжэпин целует его за ухо, Цзялэ стонет сквозь зубы. Держится за плечи Чжэпина. Самый надежный, нужный. Бешеный и горячий. Его берсерк, сколько бы времени не прошло, и что бы не менялось во внешнем мире.
Чжэпин тянет Цзялэ вниз, садится и заставляет Цзялэ встать на колени над собой, расставив ноги. Усмехается, глядя, как Цзялэ поджимает губы - и тут же целует.
- Нетерпеливый, - Чжэпин и сам такой же. Трогает всего - грудь, плечи, живот, бедра, - целует быстро, жестко, так, что губы жжет. Цзялэ то закрывает глаза, то открывает, ведет ладонью по рукам Чжэпина, гладит по щеке, и Чжэпин подается навстречу прикосновению, прижимаясь к ладони.
- Соскучился, - Цзялэ тянет пальцы Чжэпина в рот, обхватывает губами, вылизывает, проходясь языком по подушечкам, вбирает глубже. Открывает глаза, смотрит, поймав взгляд Чжэпина - как у того расширяются зрачки, темнеет взгляд. Гортанно стонет, позволяя трахать себя в рот, послушно размыкая губы. От этого жар течет по всему телу, так, что вода кажется почти прохладной.
Терпения у Цзялэ - ни на юань. Он хрипло выдыхает, водя языком по пальцам Чжэпина. Касается его члена, чувствуя напряженную твердость и жар, обводит головку, слегка нажимая.
Наверное, нужно вылезти из душа, чтобы потрахаться нормально. Но это они еще успеют, и Цзялэ прикрывает глаза, когда Чжэпин поднимается на ноги и касается членом его губ, ведет по ним головкой. Расслабленный жар от горячей воды и желание перетекают в Цзялэ, делая его податливым.
- Я догадываюсь, почему ты ненавидишь зонтики, - хмыкает Чжэпин с оттенком ревности, сжимая в кулаке волосы Цзялэ. Спорить не хочется. Ревность обжигает - Чжэпин редко позволяет себе что-то подобное, а Цзялэ это нравится.
Он ведет языком по члену, усмехаясь мысленно короткому отрывистому стону. А потом позволяет толкнуться глубже, в глотку. Слегка запрокидывает голову, чувствуя, как по лицу стекают капли воды. Ощущает каждое движение Чжэпина, медленное скольжение, вкус, ритм. Стонет, поднимая руки, накрывая запястье Чжэпина пальцами - и под подушечками отдается пульс.
Дрочит себе, в такт ударам сердца Чжэпина, его движениям, все более резким и быстрым. Воздух уплотняется, по телу растекается жар, с каждым вдохом - все сильнее, заставляя выгибаться, толкаться в собственный кулак, пропускать член в рот - глубже, откровеннее, бесстыдно.
Цзялэ кончает, выдыхая долгий вибрирующий стон, хриплый - и Чжэпин стискивает его волосы, кончая следом. Цзялэ сглатывает, вздрагивает, плывет - в их общем удовольствии, в горячей воде, в океане из дождей, зонтиков, любви и перелетов.
- Все-таки, сперва трахать, а потом сушить? - спрашивает Цзялэ, когда они сидят под душем спиной к спине. Смеется, а Чжэпин сжимает его ладонь.
- В любом порядке. Сколько угодно раз.




URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

16.07.2018 в 00:52

ханьчжаны, 353 слова, без рейтинга, флафф, давно обещанные и тоже для поднятия настроения

Маленькие традиции - это хорошо. Почти так же, как лето. Синьцзэ ступает босыми ногами на песок, оборачивается. На открытой веранде дома, который они арендуют на три дня, почти темно - только светится экран мобильного Линя, сидящего на ступеньках, и ноутбук Цзялэ, вытянувшегося поперек веранды и уложившего голову Линю на колени. Кошачьи манеры Цзялэ забавляют, кажется, всех.
Три дня раз в году, в самую жаркую пору, когда Циндао плавится от горячего солнца и не спасает даже ветер с моря - тогда они арендуют этот дом, берут ноутбуки и всей командой уезжают от раскаленных зданий и белого городского неба сюда, где до моря - два десятка шагов.
Когда-то и Синьцзэ был впервые здесь - где расписание не играет никакой роли, а вместо времени шумят волны.
- Пойдешь в воду? - Хань останавливается у него за спиной, и Синьцзэ закрывает глаза. Вдыхает запах морской соли и самого Ханя - солнца, жара, прогретого камня. Они оба знают ответ, потому что это - их собственная маленькая традиция.
- Пойду, - Синьцзэ улыбается, чуть подается назад. С веранды не видно, из окон - тем более, в темноте никто не заметит, что расстояния нет, и спиной Синьцзэ касается груди Ханя.
Вода теплее воздуха. Соленая, чуть светящаяся от луны и от жары. После самых горячих дней так бывает, и хотя Синьцзэ прекрасно знает все научные причины, сейчас это не имеет никакого значения. Слишком красиво.
Плыть рядом - одно из редких удовольствий. Хань быстрее, но тяжелее, и они подстраиваются друг под друга так же легко, как в “Славе”, чтобы касаться в воде - руками, всем телом, подныривая, приближаясь и удаляясь. Игра без слов, летняя прелюдия - только для них. Только их традиция.
В дальней части бухты нет ничего, кроме больших камней и крохотного участка песка. Хань выходит из воды первым, протягивает руку - Синьцзэ даже не пытается сфокусировать взгляд после соленой воды и без очков, доверяясь, позволяя провести себя между меняющих рельеф камней. И ни разу не ударяется.
Прижимается, опуская ладони Ханю на грудь. Целует сам, слизывая соль с губ, выгибается в спине. Льнет ближе, ловя перемену в дыхании. И шепчет, глядя в глаза в лунном свете:
- Я люблю тебя.
Хань улыбается. Ведет тыльной стороной ладони по щеке Синьцзэ. И отвечает:
- Люблю.
И это лучшая в мире традиция.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

16.07.2018 в 01:43

продолжение 113
Суньлэ, 1200 слов, преканон, все еще юст, низкий рейтинг, драма

***

Чжэпин осторожно скосил глаза вбок – Цзялэ играл сосредоточенно, прикусив нижнюю губу. Острые мелкие зубы впивались в кожу так сильно, что еще немного – и прокусят.

Откинувшись на стуле. Чжэпин запрокинул голову и позвал:

- Лэлэ.

- А в глаз?

- Лэ-лэ.

Экран монитора с лязгом грохнул заставкой Славы, а Цзялэ встал со своего места, зашел Чжэпину за спину и начал душить. Сильные пальцы давили под челюстью, и Чжэпин мелко сглатывал, надеясь, что стол и широкие штаны скроют стояк.

- Чего тебе, - Цзялэ еще раз надавил на ямочку между ключиц и ослабил хватку, - Большой Сунь.

- О, да ты не представляешь, насколько большой, - Чжэпин подвигал бровями, но Цзялэ только расхохотался.

- Померяемся?

- Ну уж нет, жалко тебя, - ухмыльнулся Чжэпин.

- Придурок, - в голосе Цзялэ плескалась улыбка, а Чжэпин с сожалением развернул видео на экране, которое просматривал битые два часа, пока Цзялэ задрачивал спарринг с их ведьмой.

- Ладно, ты это видел? - Цзялэ посмотрел на видео последнего командного матча Тирании с таким отвращением, что без слов стало понятно – видел, и еще как. – Что скажешь?

Обычно Чжэпин предпочитал не говорить, а делать. В конце концов, какая разница, что там происходит у соперников? Их задача выйти и победить. Особенно сейчас, когда ушел Сюэфэн, и игра Великолепной эры, все еще блистательная, сладко щекотала нервы надрывом и близкой катастрофой. Их новичок, Су Мучэн, была хороша. Глядя на ее игру, Чжэпин мог с уверенность сказать, кто ставил ей стиль и кто ее учил. Но все же этого было недостаточно. Су Мучэн никогда не смогла бы заменить Сюэфэна. Она и не пыталась.

Опасные мысли. Чжэпин чуть поморщился и потер запястье. Сначала нужно обыграть Тиранию. Которую, твою мать, весь сезон лихорадило из-за глобальной перекройки состава, в регулярном чемпионате они чудом зацепились за восьмое место, с грохотом и треском разнеся в последнем матче Синий дождь, и сейчас перли по плэй-офф, вынося соперников одного за другим.

Последними, кому не повезло, была Маленькая трава.

- Чжан Синьцзэ, - проговорил Цзялэ, постукивая Чжэпина по плечу быстрыми тонкими пальцами. - Где они его откопали.

Чжэпин согласно кивнул. Чжан Синьцзэ оказался настоящим геморроем и занозой в заднице. Окружающие могли сколько угодно болтать, что успехи Тирании случайны, они не изменили своему стилю, но Чжэпин-то видел. Стилю они, может, не изменили, но глобальная перестройка командной игры, из-за которой тирания проводила сезон очень неровно, наконец-то дала свои плоды. И к плэй-офф они вышли на пике формы.

- Ладно, - Чжэпин встал – ему надо было размяться, - через пару часов собираемся в тренировочном зале. Будем думать над тактикой.

И блядь о том, какого хера так болит рука. Когда он садится за клавиатуру, боль уходит, но еще немного – и эта херня будет мешать игре.

***

Из сна Чжэпина выдернул собственный стон. Руку пронзила адская боль, и Чжэпин заскрипел зубами, уткнувшись в подушку. Блядь, да что за херня. Хотелось выть в голос, аж до вспышек в глазах. И только через секунду Чжэпин понял, что дело не во вспышках и не в боли. Цзялэ включил свет и сейчас нависал над ним, с беспокойством заглядывая в лицо. Волосы рассыпались по плечам, из-за этого жесткие угловаты черты лица смягчились.

- Ты стонал. Что болит?

- Эй, некоторые стонут не только из-за боли, - Чжэпин нес херню и сам понимал это. Цзялэ точно не заслуживал вранья. Но сказать, что впереди маячит несколько месяцев лечения, а потом, скорее всего, операция – он не мог.

Им осталось протянуть всего-ничего – два или три матча с Тиранией, полуфинал, потом финал с Великолепной эрой. Максимум – девять игр. Всего. Девять. Сраных. Игр. Он протянет. Да и девять Сотне цветов вполне по силам превратить в шесть.

- Не хочешь говорить? – спросил Цзялэ каким-то чужим голосом, и Чжэпин посмотрел ему в лицо: вертикальная морщинка над переносицей стала глубже, губы плотно сжаты. - Ладно, я тебя понял, - сказал Цзялэ с горечью, - я все понимаю. Обезболивающее покупал?

Да блядь.

Когда Цзялэ отстранился, Чжэпин не выдержал, поймал за руку – боль пронзила от локтя до запястья, а пальцы онемели и бессильно соскользнули с теплой ладони.

- Понятно, - бесцветным голосом сказал Цзялэ, стоя вполоборота. – Понятно, - повторил он, взял Чжэпина за руку и бережно сжал пальцы. Пульсирующая боль уползла выше и как будто притихла.

А потом развернулся и коротко, без замаха врезал Чжэпину по лицу. Щека взорвалась болью, голова откинулась назад, и Чжэпин ошалело моргнул. В ушах звенело, Цзялэ тяжело дышал, а лицо у него было такое, что Чжэпин не выдержал, дернул на себя, сгреб в охапку и обнял, слушая, как он дрожит.

- Так бы и молчал? – глухо спросил Цзялэ.

Чжэпину нечего ответить. Да. Он бы молчал. Потому что всего девять игр, он бы справился, а там дальше лето, почти три месяца, хватит на нормальную терапию… Ладно. Врать себе – это хуево. Врать Цзялэ – еще хуже. Наверное, дело в том, в глазах старого опытного хирурга он сразу прочел приговор. И у него был выбор – уйти сразу и навсегда, и уйти, попробовав дотянуть свой максимум – и тоже навсегда.

Чжэпин хотел тянуть, и хер с ней с рукой.

- Прости, - просто сказал он. Никто не имел права требовать у него отчета, никто не имел спрашивать, никто, кроме Цзялэ.

- Все плохо, да?

Цзялэ слишком хорошо его знал.

Чжэпин молчал, а потом ответил:

- В нижнем ящике белый блистер. Две штуки.

Боль, до того вроде бы успокоившаяся, сейчас дергала руку, выкручивая суставы. Почему-то эта хуйня происходила по ночам. Цзялэ молча выпустил ладонь, и стало хуже. Задвигал ящиками, потом Чжэпин слушал, как он шуршит блистером, вытряхивая таблетку. На висках выступил холодный пот, горло пересохло. Блядь, там нечему болеть настолько сильно – хотелось выгрызть проклятый нерв зубами.

- Держи, - к лицу приблизилась ладонь, и Чжэпин взял с нее губами две таблетки.

Запивая водой из бутылки, он задерживал дыхание, старался успокоить колотящееся сердце. Пятнадцать минут – и тогда можно будет уснуть, а днем рука практически не болит. Чжэпин подозревал, что все дело в изменении погоды.

Допив воду, он рухнул на подушку, дрожа и мучительно стискивая кулак. Да сдохни, блядь, что тебе надо. Щелкнув ночник, отключая свет.

- Двигайся, - сказал Цзялэ сквозь шум крови в ушах, и Чжэпин сглотнул, пытаясь сообразить, чего тот хочет.

Под одеяло скользнуло гладкое теплое тело, и Цзялэ взял его за руку, сжал между ладонями и шепнул:

- Я немножко тут полежу, ладно?

- Не выспишься, - получилось грубо, но Цзялэ его только пнул под одеялом.

- Захлопнись, без тебя разберусь, герой, блядь, - сердито прошептал Цзялэ, и в этот момент острая боль пронзила руку снова – и Чжэпин захлопнулся.

Боль как будто стирала все барьеры, хотелось честно прижаться к Цзялэ и так остаться; он уткнулся холодным и мокрым от пота лбом Цзялэ в плечо и закрыл глаза. Еще немного, и обезболивающее подействует, он уснет, а утром будет видно.

Уплывая в сон, Чжэпин подумал, что даже хорошо, что чертову руку сейчас так дергает – не до возбуждения. А то был бы совсем пиздец.

***

Тирания в полном составе выстроилась на сцене для финального рукопожатия, а Чжэпин не мог заставить себя подняться со своего места. Поднял голову. Перевел взгляд на Цзялэ.

Тот был бледным и решительным.

- В этом всем есть один плюс, - проговорил он, глядя поверх голов куда-то в сторону переговаривающихся Ханя и того самого новичка, Чжана Синьцзэ, - ты, упрямый черт, не убьешь себе руку окончательно, и будет больше времени на восстановление.

Чжэпин кивнул и пошел на сцену.

Цзялэ говорил верно. Только времени больше не осталось. Точнее, его теперь было вагон. Новый врач, найденный через проверенных людей, озвучил вердикт: операция и год на восстановление минимум. Игры? Какие игры? Вы, юноша, должны будете радоваться, если не останетесь инвалидом.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

16.07.2018 в 23:12

ехань (в перспективе), без рейтинга, условно ужасы/мистика/детектив, оос, 1091 слово, незакончено

Е Сю находит конверт, выходя из “Счастья” поздним летним утром. Поддевает носком видавшего виды черного кеда, не сразу понимая, что это с шелестом сдвигается от его шага, и только потом опускает взгляд. Простой белый конверт лежит прямо перед ним на влажных от дождя ступенях, почти пустой на вид, только в середине бумага слегка приподнимается.
Он подхватывает находку, осматривает со всех сторон. Ни адреса, ни получателя или отправителя, ровным счетом ничего. Только белая бумага, отчетливо пахнущая сыростью дождливого утра и чем-то неприятным, то ли травяным, то ли лекарственным, горчащим.
Когда Е Сю открывает конверт, ему на ладонь выпадает карта аккаунта.
Он озадаченно смотрит на карту, потом зачем-то - на здание “Счастья”. Лезет в карман за сигаретами, тут же вспоминая, что за ними и шел.
Погода - хуже некуда. Жарко, душно и липко, собирается гроза, воздух наполнен влагой уже с самого утра, но у Е Сю возникает неприятное ощущение холодка между лопаток. Как будто кто-то смотрит ему в спину прямо сейчас.
Или попросту нужно больше спать. Впрочем, даже двенадцатичасовой сон никак не объяснит появления конверта. Почта и предложения от спонсоров точно выглядят не так, спам? Да нет, бред: рассылка карт аккаунтов - это слишком дорого, к тому же, к ней бы в этом случае прилагался как минимум буклет.
В любом случае, сперва сигареты. Е Сю сует карту в карман, а конверт - в мусорку, и идет к ближайшему магазину. По пути меняет маршрут: возле дальнего, более крупного маркета есть какое-то интернет-кафе. Совать подозрительную карту в считывающие устройства в “Счастье” - нет, спасибо.
Любопытство заставляет докурить первую сигарету быстро, против обыкновения. Е Сю вообще терпеть не может, когда сигареты кончаются с самого утра, но в прогулке по сонному, придавленному будущей грозой Ханчжоу есть какая-то странная прелесть. Даже несмотря на обнаглевших ворон, расхаживающих по асфальту прямо перед Е Сю и не торопящихся сдвинуться с места.
В городе вообще много птиц. Обычно Е Сю не придает живности никакого значения, если вокруг не “Слава” и ее нельзя использовать, но сейчас его взгляд мимолетно цепляется за черные силуэты на проводах, ветвях. Точно спать нужно больше.
Он оплачивает час игры, отдает деньги такому же сонному, помятому кассиру, выхватывая взглядом его экран - призрачный мечник, интересный выбор.
Е Сю закуривает снова, вставляет карту в считывающее устройство. Интерес, искреннее любопытство и нетерпение почти стирают странную тревогу, идущую откуда-то из глубины души.
Персонаж 31 уровня, принадлежащий десятому серверу, с ником “Хочешь поиграть” и классом “боевой маг” выглядит предельно банально. Одна из набора типовых внешностей под модификацию - белокожая брюнетка с каре и выдающимися достоинствами.
Е Сю открывает инвентарь, но там ничего интересного. В списке друзей ровно один ник, ничего ему не говорящий. Даже стоит персонаж на одной из самых популярных локаций, тут может быть кто угодно и что угодно.
Прежде, чем Е Сю успевает просмотреть очки навыков в поисках зацепки, контакт “Перо, летящее с ветром”, пишет ему. Личное сообщение состоит из координат, даты и времени, а контакт тут же выходит из игры.
Интересный ход. Е Сю сохраняет скриншот, сбрасывает на флэшку, а потом на всякий случай переписывает сообщение на стикер. За следующие полчаса он успевает лениво обшарить персонажа “Хочешь поиграть” с ног до головы, но не обнаруживает ровным счетом ничего необычного.
Координаты, если верить картам, принадлежат памятнику в парке в старом квартале Ханчжоу, не так уж далеко от “Счастья” - минут тридцать пешком или десять на автобусе. Время - 21:21.
И, черт возьми, Е Сю разбирает любопытство.
Птицы сопровождают его обратно в “Счастье”. Во всяком случае, у Е Сю возникает устойчивое впечатление, что это так и есть.

Когда днем в его QQ появляется сообщение от Ханя Вэньцина, любопытство только возрастает.
Вместо вопроса или вступления: скриншот. Примерно такой же, какой мог бы сбросить кому-то сам Е Сю. Огнеметчик 31 уровня, со стандартной внешностью и ником “Поиграем, хочешь”. В чате - личное сообщение с координатами, Е Сю готов спорить, в Циндао.
Стоп, почему огнеметчик?
“У Цзялэ отобрал?” - спрашивает Е Сю, после того, как отправляет свой скриншот.
“Да. Есть идеи?”
Е Сю откидывается в кресле, закуривая. Хань представляется ему очень ясно: хмурый, крайне неодобрительно глядящий на карту аккаунта, как будто та может рассыпаться в пластиково-металлическую труху только от его взгляда.
Если есть неизменные вещи, то это - одна из них.
“На форумах ничего. Пойдешь?”
“Да. Хочу убедиться, что это не очередная фанатская выходка. А ты?”
“Да, любопытно”.
Хань молчит так долго, что Е Сю успевает решить - разговор закончен.
“Пусть ваш хулиган с тобой сходит”.
Е Сю давится дымом. Оригинальные методы проявления заботы имени Ханя Вэньцина удивляют едва ли не больше, чем все, происходящее с картами аккаунтов. Он бы напомнил Ханю, что Е Сю не входит в состав “Тирании” и командовать из Циндао не особо удобно.
Но Хань прав.
“Окей”, - неохотно отвечает Е Сю.
“Напишу вечером. Тебе привет от Цзялэ”.
“И ему привет. Скажи ему, что даже конверт он нашел вторым, хехе”.
Е Сю хмыкает себе под нос. Смотрит на часы - времени еще море, - и погружается в “Славу” с головой.
Только после двух следующих сигарет он вспоминает, что хотел спросить у Ханя про птиц. Впрочем, вопрос сам по себе - идиотский. Какие птицы, от взгляда Ханя Вэньцина они, небось, с проводов падают кверху лапами.
Без двадцати девять вечера ему приходит новое сообщение от Ханя.
“Ты идешь не один”, - без знака вопроса. Е Сю закатывает глаза и тихо хмыкает себе под нос. А потом идет за Булочкой, которого действительно не хотел отвлекать от тренировок.
Снаружи сумрачно и туманно. Влажный тяжелый воздух хлопьями проталкивается в легкие: гроза так и не случилась, тучи висят над городом, низкие - кажется, протяни руку и утонешь в сырой темной вате. Туман клубится, тянется по улицам, тащит за собой запах сырости, воды, призраков еды с лотков уличных торговцев, городского смога.
Е Сю закуривает, оборачивается на Булочку и поддается здоровому чувству паранойи, покалывающей холодком в затылке.
Достает из кармана стикер, возвращается к стойке в “Счастье” и приписывает: “Ушли сюда. Вернемся через час. Е Сю”.
Клеит стикер на стойку, придавливает журналом и выходит.
Ханчжоу, привычный, разношенный, как кеды, сегодня вечером кажется незнакомым. Булочка шагает рядом, и когда Е сю заканчивает рассказ о том, куда и зачем они идут, задумчиво пожимает плечами.
- Любопытный ты, старшой. Как лиса. Может, это псих какой.
Е Сю молчит, гоняя эту мысль в голове. Но поводов обращаться к полиции пока нет никаких. А не сделать ответный шаг он - может, конечно, но бросить начатую игру? Уже нет.
Тот, кто это придумал, неплохо знает игроков.
В парке тихо и сумрачно. Поросший мхом памятник в виде мрачной жабы они находят далеко не сразу. Булочка достает телефон, подсвечивая им - бледное желтое мерцание фонарей в тумане не помогает сориентироваться. И все же, на коробку с дропом - а именно так и написано на крышке простой почтовой картонной коробки, - натыкается именно Е Сю.
Он поднимает крышку и невольно отдергивает руку.

TBC.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

17.07.2018 в 00:39

елань, без рейтинга, ER, флафф, пост-канон, 978 слов в подарок для анона, который хотел елань с ER

Ноябрь - любимый месяц Боюаня. В это время ему достаточно одного вдоха, чтобы захлебнуться ощущением острой любви ко всему миру: прозрачный воздух, первое тонкое золото по краю листьев, изменившийся солнечный свет, горьковатый запах хризантем отовсюду.
В этом году ноябрь особенно хорош, даже несмотря на то, что будильник звенит на час раньше привычного. Боюань учится отключать будильник раньше, чем тот разбудит Е Сю, и все еще не до конца верит, что так будет каждый день. Что у него действительно есть возможность просыпаться на самом краю кровати, потому что Е Сю сперва раскинулся во сне, а потом замерз и сгреб на себя все одеяла, завернувшись в них с головой. Что Боюань может поцеловать выглядывающую из этого импровизированного кокона расслабленную кисть с тонким ободком кольца, теплые пальцы, темные пряди - прежде, чем вставать и собираться в “Синий Дождь”.
На первом этаже дома - небольшая кофейня, работающая с семи утра: к тому времени, когда Боюань выходит, застегивая накинутую поверх гильдейской футболки рубашку, в воздухе плывет аромат свежей выпечки. С момента их въезда в эту квартиру так начинается каждое рабочее утро. Боюань выбирает что-то, что они с Е Сю еще не пробовали, покупает двойную порцию и два кофе, относит половину заказа наверх и оставляет на столе.
С запиской. Записки каждый день разные, хотя Боюань не может похвастаться богатой фантазией. Просто:
“Доброе утро, бог Е. Люблю тебя”.
“Замерз за ночь. Буду мстить. Люблю тебя”
“Один круассан с клубникой, второй с лимоном. Вернусь поздно. Люблю”.
“Доброе утро. Штормовое предупреждение. Все чашки переехали на твой стол, имей совесть. Люблю”.
“Забыл, что тебе завтра в Пекин. Вспомнил сейчас. Не смей заглядывать во внутренний карман чемодана до посадки. Люблю тебя”.
Куда деваются записки потом, Боюань не задумывается. Ему просто приятно, что Е Сю их читает.
Е Сю третий день в Пекине, и Боюань зависает у стола со своим кофе и выпечкой. Вздыхает и сует выпечку в холодильник, а кофе переливает в большой стакан: туда как раз влезают две порции, после бессонной ночи они Боюаню не повредят.
Заснуть без Е Сю теперь оказывается не так уж просто. Точнее, просто никак.

Рабочий день тянется бесконечно долго. Боюань, никогда не отличавшийся особенной нетерпеливостью, изводится, отсчитывая время. Посматривает на экран телефона, чувствуя себя, в некотором роде, придурком. Потому что последнее сообщение от Е Сю - “уже дома”. И если раньше две, три недели вдалеке переносились не то, чтобы легко, но привычно, то сейчас Боюаню нестерпимо хочется оказаться дома.
Он задумчиво крутит кольцо на пальце, дожидаясь, пока все выгрузятся из данжа. Распределяет лут, заполняет таблицы. Смотрит на стрелку часов, мысленно подталкивая ее взглядом. Последние пять минут вежливости - после окончания смены, - кажутся самыми длинными в жизни Боюаня.
Снаружи уже темно. Боюань вдыхает воздух с мягким осенним холодком и направляется к остановке, когда наперерез ему из кустов вылетает мелкий черный клубок. Врезается в ногу Боюаня и моментально влезает по джинсам наверх, цепляется за рубашку, чуть не шлепается - Боюань автоматически подхватывает, ощущая под пальцами шелковистый мех, даже скорее пух, как у совсем маленьких котят.
Наглецы его, определенно, любят. Дальше черный клубок сосредоточенно лезет по руке Боаюня. Вдалеке стихает собачий лай.
Боюань аккуратно отцепляет от рубашки мелкие когти, прищуривается, рассматривая кота в свете фонарей и реклам. Вид у животного гордый и независимый, черный мех торчит во все стороны, зеленый взгляд кажется вполне осмысленным и очень наглым. Лапы крупные, толстые - вырастет большим.
- Ты, конечно, не пропадешь. Но жалко тебя, придурка, - Боюань еще раз осматривает кота. И смеется, поймав нить ассоциаций.
Кажется, его действительно любят наглецы. Не в последнюю очередь потому, что Боюань и сам питает к ним слабость.

Возвращение домой затягивается: приходится завернуть в круглосуточный супермаркет за минимальным приданым к тому черному комку меха, который возится под рубашкой Боюаня, то и дело высовывая круглую голову и интересуясь окружающим миром. Боюань тихо открывает дверь своим ключом.
Несмотря на хорошую вытяжку, воздух все равно слабо пахнет сигаретным дымом. А еще - парфюмом Е Сю, аэропортом, подогретой выпечкой и пиццей с морепродуктами, кофе. Домом. Боюань беззвучно разувается, опускает на пол пакеты с покупками и проходит в спальню. Ноутбук, планшет и телефон разбросаны вокруг кровати на полу, шнуры зарядных устройств тянутся к розетке, причудливо переплетаясь. Рядом черный пухлый ежедневник, из которого торчат - Боюань приглядывается внимательнее - желтые и красные, зеленые, фиолетовые стикеры, на которых Боюань оставляет записки по утрам.
Внутри становится так тепло, что почти больно. Казалось бы, влюбиться сильнее в человека, с которым встречаешься не первый год, а теперь живешь вместе и носишь одинаковые кольца - невозможно, но у Боюаня получается все равно. Это какой-то бесконечный данж.
Е Сю спит, раскинув руки, одеяло сползло к ногам, и на животе - так забавно, - виден след от резинки трусов. Боюань садится рядом на край кровати, ведет ладонью по расслабленной теплой руке, от запястья выше - и Е Сю вздыхает во сне, разворачиваясь, накрывая его ладонь своей. Тянется к Боюаню, придвигается ближе, и только потом открывает глаза.
- Привет, - говорит Е Сю. Усмехается, сжимает пальцы Боюаня, скользит взглядом и удивленно приподнимает бровь, глядя на комок под рубашкой, который Боюань придерживает второй рукой. - Это что?
- Это нуб, - Боюань улыбается и сажает кота на кровать. Кот - предатель! - моментально тычется в ладонь Е Сю, и начинает громко мурчать. Даже странно, как такое маленькое существо может издавать такие звуки. Не иначе, наглость помогает. Е Сю моргает, не находя слов, ведет пальцами по черной шерсти, начиная почесывать точными движениями за ушами - кот мурчит громче. Боюань вдруг представляет себе, как это будет выглядеть, когда Нуб вырастет и рядом с Е Сю на кровати будет лениво вытягиваться черное здоровенное чудовище, подставляя уши и тяжелую башку под пальцы хозяина. И от того, что он это увидит, будет видеть каждый день - где-то внутри становится так тепло, что почти нечем дышать.
- Ты завел нам кота? - спрашивает Е Сю, усмехаясь. Боюань улыбается в ответ, прижимая к губам его ладонь.
- Это кот нас завел. Коты и наглые боги заводятся сами собой.
- Говоришь, как крупный специалист, - Е Сю смеется. А Боюань подается к нему, целует мягкие, горькие от сигарет и кофе губы.
Крупный специалист по богу Е и его коту - звучит неплохо. Не только в ноябре. Всегда.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

17.07.2018 в 15:46

суньлэ, бессюжетное порно, pwp, nc-17, ООС, плавающий таймлайн, 1485 слов

Конец матчей All Stars Цзялэ не запоминает. Перед глазами темнота и вспышки – то, другое лето, широкие плечи под ладонями, горячая кожа, темные пряди, смех, хриплые стоны. Снаружи – блики, гул, голоса. Когда все начинают подниматься, Цзялэ подбрасывает с места. Темная, опасная волна несет его вперед, к единственной точке, спине, которую он видит, как в прицел. Он чуть не врезается в капитана и тот мгновение медлит, будто решает, пропустить Цзялэ или нет, потом кивает и отходит. Цзялэ проталкивается вперед, а затем переходит на бег.

Внутри все горит. Боль переплавляется в злость, злость – в что-то иное, бешеное, не знающее рамок, правил, ограничений. Не имеющее представления о том, как правильно.
— Чжэпин! – Цзялэ догоняет его внизу, в холле. Наверное, вокруг есть люди. Он видит только одного. Только свою цель.
Чжэпин вздрагивает, оборачиваясь, собирается что-то сказать. Цзялэ бьет без замаха, коротко и жестко, кулак впечатывается в скулу Чжэпина. Как он учил. Боец в реале из Цзялэ хреновый, зато злости ему хватает.
Ему плевать, смотрит кто-то или нет. Слышит кто-то или нет. Он смотрит Чжэпину в глаза, и гнев поднимается внутри Цзялэ, новыми и новыми волнами разбивая его об этот взгляд.
— Мне нужен ты. Мне всегда нужен был ты, понимаешь? – он бьет снова, слышит болезненный выдох, хотя, как можно что-то расслышать в гуле вокруг, не понимает сам. Цзялэ слышит.
— Цзялэ, прекрати, — рычит Чжэпин, делая шаг к нему. – Не здесь!
— Не твоя рука. Не твой аватар. Мне нужен ты, — под третий удар Чжэпин автоматически подставляет руку в бинтах, и Цзялэ успевает отдернуть свою. Гнев внутри гаснет в одно мгновение, уступая место плеснувшему страху – он мог сделать больно. Мог повредить еще больше.

На ладони и запястье Чжэпина бинты. Как тогда. Сменил ортез на них перед игрой, наверное, чтобы не мешал.
Ноги подкашиваются сами собой. Цзялэ опускается на колени, и Чжэпин протягивает руку к нему. Цзялэ хватается за его ладонь, утыкаясь в запястье лбом, касаясь губами пальцев. Целует, снова и снова, ощущая, как из-под ресниц, обжигая, льются колкие капли, впитываясь в бинты.

Шум вокруг давит на уши, сердце в груди колотится, как сумасшедшее. Чжэпин опускается рядом с ним, тянет к себе и Цзялэ утыкается ему в плечо. Вцепляется намертво, в спину, в руку, сжимая пальцы на куртке так, что самому больно – и касается осторожно влажных бинтов.
— Цзялэ, — шепчет Чжэпин. – Пойдем.
Вокруг действительно много людей. Матчи только закончились, а теперь – такое роскошное представление. Но Цзялэ плевать. Он цепляется за Чжэпина, не позволяя тому отстраниться, смотрит в лицо.


— Забирай его, — Линь Цзинъянь касается плеча Чжэпина, привлекая внимание. – Обратный рейс завтра вечером.
Чжэпин поднимает голову, оценивая обстановку. Цзялэ рвано и тяжело дышит ему в плечо, намертво стиснув пальцы на куртке. Гладит руку Чжэпина, мелкие нежные движения по коже чувствуются даже через бинты.
— Пойдем, — Чжэпин тянет Цзялэ вверх, Цзялэ послушно поднимается, но отказывается отпускать Чжэпина хоть на секунду.
Болит челюсть, ребро тоже отдает болью при каждом шаге, Цзялэ бил от души. Но хуже всего то, что Чжэпина затапливает душное, горячее, темное возбуждение. Цзялэ горячий, будто у него жар, податливый, дышит со всхлипами, цепляясь за Чжэпина. Чжэпин не уверен, что это нормально, но, когда Цзялэ такой, ему хочется только одного – разложить его на ближайшей поверхности и трахнуть так, чтобы сорвал голос, до отключки, до полуобморочного состояния. В их жизни было всего несколько таких моментов, когда Цзялэ слетал с нарезки, а следом – Чжэпин. Каждый раз это был лучший в жизни секс. Словно Цзялэ открывался полностью и тащил Чжэпина за собой.
В коридоре Чжэпин прижимает Цзялэ к стене. Легко тянет за «хвост», заставляя поднять лицо от своего плеча, ведет ладонью по щекам, стирая влагу. На скулах Цзялэ полыхает лихорадочный, бешеный румянец, глаза блестят, ресницы слиплись влажными стрелками, губы горят тоже. Надо дотерпеть до такси, нет, до отеля, но Чжэпин не может.
— Не рука, не партнер, только я? – спрашивает он, хотя прекрасно знает, что разговаривать сейчас не с кем. Цзялэ вложил все, что у него было. Чжэпин сипло выдыхает и целует его, ощущая, как со всхлипом подается навстречу Цзялэ, открывает губы, стонет – тихо-тихо, жадно. На губах солоно от слез, во рту стоит привкус крови, это лучший в мире поцелуй. Цзялэ трется о Чжэпина, забрасывает руку ему на шею. У обоих стоит, Чжэпин случайно задевает рукой гладкую кожу под краем задравшейся футболки Цзялэ, и тот стонет снова.
— Такси. Отель, — Чжэпин стягивает с волос Цзялэ резинку, наматывая ее себе на запястье. Обхватывает ладонью лицо Цзялэ, ведет по приоткрытым губам большим пальцем, ощущая на коже частое неровное дыхание. – И все, что ты хочешь. Договорились?
— Да, — Цзялэ прикрывает глаза и, качнувшись, утыкается на миг лицом в грудь Чжэпину, горячее дыхание согревает ткань прямо напротив сердца. А потом Цзялэ выпрямляется, смотрит почти нормально, только снова находит руку Чжэпина своей, касаясь кончиками пальцев. Да, Чжэпин его понимает. Не касаться вообще смерти подобно. Чжэпин знает, что эта здравость и нормальность Цзялэ сейчас – уже на последних пределах ресурсов, только потому, что он обещал.
В такси Цзялэ приваливается к Чжэпину, почти сворачивается вокруг него, обхватывает пальцами ладонь, и Чжэпин стискивает зубы, отсчитывая минуты, слушая неровное дыхание, чувствуя, как желание затапливает с головой, звериное, жадное.
Может, потому он и ушел. Мог остаться, мог быть рядом, но ушел – чтобы не сгрести, не забрать себе до конца, не встать на пути у карьеры. Или просто испугался того, каким зверем делается рядом с ним?
В номере Чжэпин больше не может сдерживаться. Сдирает с Цзялэ его куртку, футболку, толкает на кровать, стягивая узкие джинсы и следом белье, быстро раздевается сам, глядя на раскинувшегося на кровати Цзялэ. Тот дышит через раз, губы приоткрыты, на щеках яркий румянец, он же пятнами под ключицами, по груди, даже на светлой коже плечей. Волосы растрепаны. Цзялэ весь дрожит, не отводя взгляда от Чжэпина, судорожно облизывает губы, тянется к себе, обхватывая пальцами стоящий член. Чжэпин перехватывает его запястье, отводит в сторону, целуя нежную кожу там, где быстро и неровно бьется пульс. А потом срывается к чертям. Кусает, оставляя след на запястье; сжимает зубы на шее, заставляя Цзялэ вскрикнуть и вцепиться в его плечи. Стискивает пальцы на ягодицах, приподнимая, мнет, жестко и сильно. Прикусывает сосок, рассыпает по коже все новые и новые следы, вслушиваясь с острым наслаждением во вскрики и стоны. Цзялэ мечется под ним, выгибается, сам подставляет шею, трогает и гладит, водит пальцами по коже Чжэпина, повторяет его имя – раз за разом, между стонами. Трется бедрами, задевая членом почти болезненно напряженный член, всхлипывает.
Нашарив смазку, Чжэпин широко разводит ноги Цзялэ, вталкивает сразу два пальца – узко, Цзялэ вскрикивает и раздвигает ноги еще шире, сам насаживается, подаваясь навстречу. Чжэпин смотрит на него, вспоминая – как Цзялэ закусывает губу, как стонет, когда Чжэпин разводит пальцы, как хватается за покрывало. Цзялэ стонет почти без остановки, дрожит, подхватывает себя под коленями, открываясь полностью, и Чжэпина обжигает. Но он только начал.

Чжэпин наклоняется ближе и кусает мягкую кожу на внутренней стороне бедра, одновременно проталкивая третий палец внутрь, начиная двигать ими – сильно, жестко, с удовольствием слыша вибрирующий долгий стон. Каждый раз, когда Цзялэ замолкает, Чжэпин останавливается тоже. Он знает Цзялэ. Всего, до последнего вздоха, стона. Цзялэ его – каждой напряженной мышцей, мыслью, до конца. Чжэпин знает, что перед оргазмом он затихает, знает каждую реакцию его тела. Знает, что если погладить, нажать под мошонкой, Цзялэ выгнется еще сильнее, захлебываясь новым стоном.
Сейчас нет правил, границ, рамок. Чжэпин оставляет все новые укусы на бедрах Цзялэ, добавляет четвертый палец, наслаждаясь криком, уже откровенно громким, который срывается с губ Цзялэ. Чжэпин чуть отстраняется, любуясь. У Цзялэ мокрые ресницы, щеки, виски. Губы искусаны. Он весь блестящий от пота, руки подрагивают, дрожат и ноги до поджатых кончиков пальцев. В следах укусов Чжэпина, это даже следами поцелуев не назвать. Напряженный член пульсирует в такт рваному дыханию. Цзялэ дрожит, снова и снова сокращаются мышцы пресса. Он сжимает пальцы Чжэпина внутри, снова заходится криком, когда Чжэпин поворачивает запястье, меняя угол.
Ладно. Чжэпин не может больше терпеть. Он перехватывает ноги Цзялэ под коленями, притягивая его к себе, и засаживает сразу полностью, проталкивая член в тугое горячее тело по самые яйца. Цзялэ и правда срывает голос. Он кричит и кричит, повторяет имя Чжэпина, срывается на хрип. Не отрывает глаз – огромных, бездонных, Чжэпин проваливается в его взгляд ко всем чертям. Удовольствие жжет изнутри, дышать нечем. Чжэпин задает такой темп, что воздух в легких горит, а Цзялэ от каждого толчка проезжается спиной по простыням, пока не запрокидывает голову, замирая. Из его горла вырывается только едва слышный вздох, мышцы тесно сжимаются вокруг члена Чжэпина раз за разом, и Цзялэ кончает, выплескиваясь себе на живот. Чжэпин догоняет его через несколько сильных толчков. Глохнет и слепнет на бесконечно долгое мгновение, в котором только наслаждение и Цзялэ.
Цзялэ дрожит под ним, ловя губами воздух, взгляд у него дурной, нездешний, и Чжэпин гладит его по щеке. Целует, ощущая, как вздрагивают губы, пытаясь ответить. Все-таки найдя в себе остатки сил, Чжэпин сдвигается – Цзялэ тут же тянется за ним.
Чжэпин целует его в висок, глядя, как медленно опускаются темные ресницы.
— А мне нужен ты. Весь ты.
И Цзялэ улыбается.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

17.07.2018 в 17:54

елэ, бессюжетное порно, pwp и почти флафф, nc-17, невычитано, 1614 слов

Жарко. Светлое, словно выбеленное небо, слепит глаза через стекла очков, солнце обжигает кожу, несмотря на крем с самой высокой степенью защиты, который Цзялэ так старательно втирал Е Сю в спину. И радовался, засранец, тому, что на бутылке написано “для детей”. Е Сю обязательно ему это припомнит потом, вечером, когда можно будет дышать. В голове крутится “ну хоть состарился ты первым, старина Цзялэ”, и Е Сю усмехается, поудобнее укладываясь на локти и закрывая глаза.
Мысленно он проходит все снежные данжи в “Славе”, заканчивая Ледяными пиками. В воображении на мониторе белым вихрем кружатся снежинки и оседает на кончике зонта иней. Ненадолго это помогает. “Слава” вообще идеальный способ отвлечься, в том числе и от плавящего кости зноя.
— Напомни, — медленно говорит Е Сю, заслышав шаги, — кому в голову пришла идея поездки к морю в самую жару?
Над головой раздается смех, на локти падают прохладные капли, а затем Цзялэ накрывает Е Сю всем собой, укладываясь сверху. Мокрый, холодный до дрожи, тяжелый.
— Тебе, — усмехается он на ухо Е Сю и легко прикусывает мочку.
Хорошо, что в этой бухте они скрыты от любопытных глаз. Шоссе, по которому время от времени с громким шорохом проносятся машины, значительно выше, и увидеть, чем занимается парочка под зонтом на узкой полоске песка, можно только по пояс высунувшись из окна. Стратегическое место, Е Сю заприметил его еще на карте, когда они планировали, куда поехать, и потом наслаждался тем, как Цзялэ материл его, маневрируя по узкой дороге к пляжу.
— Тогда в этой идее определенно есть что-то хорошее, — отвечает Е Сю, наслаждаясь прохладой кожи Цзялэ, легкими поцелуями, которыми тот касается его шеи.
— Боюсь себе представить, — отзывается Цзялэ ему в макушку.
— Тебе понравится, это же я придумал, — по рукам бегут мурашки, хочется прогнуться в спине, прижаться ближе, но лень шевелиться. Е Сю так и лежит, подставляясь под холодные губы и пальцы Цзялэ. Наслаждается прикосновениями и лаской. Тем, что не надо никуда торопиться, главное — не сгореть под ярким солнцем. Но сейчас Цзялэ закрывает Е Сю от лучей, и можно расслабиться полностью.
Е Сю так и делает, и слышит, как дыхание Цзялэ самую малость сбивается. Твердеющий член упирается в задницу, Цзялэ вжимается бедрами сильнее, и Е Сю улыбается.
— Пользуешься тем, что у меня нет сил подняться? Как нехорошо.
— Иди нахрен, — отвечает Цзялэ, не прерывая движение. Ведет губами по затылку, спускается ниже, обводит языком позвонок, и Е Сю вздрагивает. Цзялэ знает все его самые чувствительные места и нагло этим знанием распоряжается. Еще и не отвечает как следует.
— Ну что за реакция, как-то без огонька, — интересуется Е Сю. — Устал?
— И это спрашивает у меня человек, который первым распластался на пледе и объявил, что не будет шевелиться до завтра?
— Зато я и здесь был первым.
— Зато, — Цзялэ наклоняется над самым ухом, сжимает ладони на руках Е Сю, — я первым тебя выебу сегодня. Прямо здесь и сейчас.
От этих слов по позвоночнику прокатывается жар и стекает в член. Е Сю все-таки ерзает, укладываясь поудобнее. Не получается: Цзялэ и правда тяжелый, прижимает собой к пледу и теплому песку под ним.
— Секс в общественном месте среди дня? Когда ты успел так обнаглеть?
— Кто бы говорил про наглость, охуевший бог “Славы номер один”. — Цзялэ уже откровенно трется членом о задницу Е Сю, в голове остается все меньше мыслей. — И если ты сейчас скажешь “зато я первый”, я тебе врежу.
Не врежет. Е Сю столько раз проверял. Но не провоцировать невозможно.
— Ну я же первый, — Е Сю пожимает плечами.
Цзялэ больно кусает его за загривок.
Е Сю думает возмутиться, но с губ срывается стон.
— Вот так-то лучше, — говорит Цзялэ. — Заткнись уже наконец.
— Совсем заткнуться? — спрашивает Е Сю. Он знает, что Цзялэ нравится его слышать, и это ужасно заводит.
— Я сейчас засуну тебе твой трэш-толк тебе в задницу!
Е Сю смеется: с этого у них все и началось, и тут Цзялэ был все-таки первым. Хотя догадался — вторым, о чем Е Сю не устает ему напоминать, когда выдается случай.
Сейчас — не он. Сейчас, по этой адской жаре, на пустынном отрезке пляжа под белым небом, хочется Цзялэ — всего. Хочется, чтобы он взял — все, как умеет только он, со всей силой своего сумасшедшего темперамента. Так, как Е Сю никому больше не позволял и вряд ли позволит.
— Предпочитаю тебя, — серьезно говорит Е Сю и ловит ладонь Цзялэ в свою. Накрывает пальцами, гладит легко, но чувствительно. Он тоже знает все нужные точки и тоже любит пользоваться этим знанием.
Теперь дыхание Цзялэ сбивается совсем откровенно. Е Сю готов поспорить, он специально выдыхает ему на ухо вот так: прерывисто, сладко, а затем прикусывает мочку и легонько тянет.
— Какой же ты мудак все-таки, — шепчет Цзялэ. Тон его обжигает сильнее солнца.
Е Сю поворачивает голову, приподнимается чуть-чуть, и Цзялэ накрывает его губы своими. Скользит языком в приоткрытый рот, оставляя вкус морской соли. Он весь пахнет морем, и Е Сю теперь тоже. Морем и Цзялэ. Его гелем для душа и шампунем — свои брать было лень, и Цзялэ нравится, когда Е Сю так делает. Нравится настолько горячо и откровенно, что Е Сю даже не подъебнул его этим, когда Цзялэ ругался, обнаружив, что Е Сю собрался в отпуск с парой сменных маек, пачкой сигарет и несколькими картами твинков в карманах. Только посмотрел ему в глаза и сказал, что взял самое главное. И даже не соврал, хотя Цзялэ только хмыкнул себе под нос в ответ на это.
Цзялэ стонет в поцелуй, разрывает его и привстает на секунду. Стаскивает с себя мокрые плавки, нагревшиеся уже от солнца и их тел, отшвыривает их в сторону и повторяет то же самое с шортами Е Сю, заставляя того приподнять бедра. Ложится снова, прижимаясь уже голой кожей. Член трется о ягодицы, Е Сю выгибается, стремясь продлить прикосновение.
— Не терпится? — в голосе Цзялэ такая откровенная ухмылка, что Е Сю едва не срывается на стон, а в голове проносится тысяча и один вариант, как бы его сейчас подколоть. И все — тут же забываются, когда Цзялэ разводит его ноги в стороны, открывая, ведет пальцем от поясницы вниз.
— Да, — только и отвечает Е Сю. В конце концов честность всегда действовала на Цзялэ еще лучше, чем трэш-толк. — А тебе?
Вот и сейчас он ощутимо вздрагивает и резко сжимает ладонь на заднице. А потом наклоняется в сторону, выуживая из рюкзака тюбик смазки.
— Мне тоже, — он все еще улыбается, и Е Сю думает о том, что можно бы перевернуться, чтобы смотреть на его лицо, на румянец на щеках, на растрепанные мокрые волосы, с которых капает сейчас на спину. Но жарко и лень, и так хорошо. И Цзялэ обводит пальцем вход и толкается внутрь. Настойчиво, горячо, без лишней осторожности. Контроль рук у Цзялэ намного выше, чем контроль темперамента, и это Е Сю особенно в нем нравится. И отчасти из-за этого он и продолжает подкалывать Цзялэ даже когда все предупреждающие знаки о том, что пора остановиться, уже пройдены.
Цзялэ не торопится. Кружит внутри двумя пальцами, разводит их в стороны, гладит стенки. Слегка сгибает, подается назад и снова толкается глубже. Возбуждение затуманивает мозг, Е Сю снова ерзает, член трется о влажный плед.
— Если будешь так долго тянуть, снова придешь к финишу вторым, — приходится сосредоточиться, чтобы произнести все предложение целиком: горячий воздух застревает в горле.
Цзялэ резко вынимает пальцы, и Е Сю мимоходом думает, что, кажется, опять пропустил стоп-сигнал, и от этого желание возрастает в несколько раз. Цзялэ приставляет головку ко входу, толкается и, не давая времени привыкнуть, начинает двигаться. Опускается ниже, ложится сверху, накрывая Е Сю собой. Окружает жаром еще большим, чем от палящего солнца и раскаленного песка. Держит так, что не пошевелиться. Е Сю и не хочет, но все равно подается назад, насаживаясь сильнее — и Цзялэ останавливает его, хрипло шепчет на ухо:
— Сейчас я решаю, кто и как придет к финишу, чертов чемпион. Как же ты меня заебал.
Дышать получается с трудом. Цзялэ вбивается в Е Сю, с каждым движением перед глазами вспыхивают яркие искры.
— Решай быстрее, — усмешка перетекает в стон, и Цзялэ стонет в ответ. — И ты теперь тоже чертов чемпион, не забывай.
— Да блядь, — только и отвечает Цзялэ, прижимается губами к плечу Е Сю и резко втягивает кожу в рот, оставляя след. — Если бы я так тебя не хотел, точно бы убил.
— Мне… повезло, — выдыхает Е Сю.
— Очень, — соглашается Цзялэ.
— Тебе тоже.
— Не уверен.
— Ты слишком плохо умеешь врать, — Е Сю стонет на каждом слове, растягивает слоги, едва не теряет мысль.
— А ты слишком много болтаешь, — Цзялэ оставляет еще один след на шее, двигается резче. Е Сю дрожит, вслепую нашаривает руку Цзялэ и обхватывает запястье пальцами. Пульс бьется сильно и быстро, ритм собственного сердцебиения оглушает.
— Только потому, что ты отвечаешь, — честно говорит Е Сю, и Цзялэ снова стонет.
— Как же ты меня заебал.
— Повторяешься.
— Я люблю тебя.
Е Сю вдыхает жар, плывет в мареве и кончает, так и не прикоснувшись к себе. Первым. Цзялэ срывает следом, через секунду, он кричит и содрогается, а затем без сил опускается на Е Сю. Утыкается носом в затылок, мокрые волосы скользят по щеке и приятно холодят.
Плечо жжет, кожу на спине пощипывает от пота, соли и солнца. Клонит в сон и ужасно хочется курить.
— Я тоже, — говорит Е Сю, едва возвращается голос.
— Я знаю, — Цзялэ шевелится, тянется куда-то в сторону, вкладывает в ладонь Е Сю сигаретную пачку и ложится рядом.
— Я тоже, — отвечает Е Сю, переворачиваясь на спину и закуривая. Обнимает Цзялэ одной рукой и смотрит на слепяще-яркое небо — секунду, прежде чем Цзялэ заслоняет его собой.
Хорошая была идея. Солнце, пляж и Цзялэ. Первые два пункта не так уж и важны, третий — самое главное.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

17.07.2018 в 23:49

елань, 418 слов без рейтинга, сюжета и смысла, просто странные подкаты имени бога Е.

"Мне не так нужен аккаунт лидера гильдии, как возможность тебя увидеть. Если дашь свой QQ, обещаю не поднимать эту тему. Сегодня".
Боюань смотрит на экран так, как будто тот может взорваться. Исчезнуть. Или сам Боюань - разлететься на молекулы от противоречивых эмоций. Не самое выгодное предложение - или нет?
Он еще успевает подумать о том, что всегда сможет забанить Е Сю, пока печатает номер. И честно признается сам себе - не сможет, не заблокирует контакт, будет смотреть, отмечать время появления в сети. Может быть, даже напишет сам.
И Е Сю, кажется, тоже это знает.
Боюань принимает запрос, вздыхает и откладывает телефон. А потом раздается звонок.
- Я подумал, раз ты не спишь, мы можем поговорить прямо сейчас, малыш Поток, - голос у Е Сю немного другой. Или это просто телефонная связь иначе искажает интонации. Или самый неуемный бог богов Славы тоже иногда устает.
- Два часа ночи, действительно, бог Е. Почему бы не поговорить? - это должно звучать с сарказмом. Выходит неубедительно. Боюань встает, открывает балконную дверь, выходит на свежий воздух.
- О чем ты хочешь поговорить?
Е Сю молчит, и Боюань опирается спиной на перила, запрокидывает голову, смотрит в небо. Там луна. Огромная, летняя, желтая. И звезды.
- Не знаю, - это звучит так забавно. Следом слышится щелчок зажигалки, выдох. Боюань улыбается, дожидается продолжения. - Я не ожидал, что ты согласишься.
- Неужели это не был продуманный план Бога Е? - скептически интересуется Боюань. Только почему-то знает ответ сам. Но все равно не готов к интонации - открытой, честной, тихой.
- Я не все продумываю. Тебя - не могу.
Боюань молчит. Что-то подобное мог бы сказать он сам. Что ломать голову, пытаясь предугадать действия Мрачного Лорда - одно, а гадать, почему дрожат руки при виде набора пикселей, озвученных голосом, от которого что-то сжимается внутри - другое. Что предугадать появление в своей жизни человека, который вдруг становится важен даже без личной встречи - другое.
- Я тоже, - негромко отвечает Боюань. - Куришь?
- Да. Смотрю на звезды, - Е Сю хмыкает. Боюань моргает. Он что, тоже вышел наружу? - При последнем обновлении поменялись созвездия, ты видел?
Вот теперь все на своих местах.
- Сейчас посмотрю, - наверное, это странно. Или нет. Боюань возвращается к компьютеру, садится в кресло и крутит камеру персонажа. И правда, звезды - их звезды, нарисованные, оцифрованные созвездия, - мерцают иначе.
- Хочешь, пришлю тебе скриншоты? Они меняют карту примерно раз в год, - Е Сю выдыхает. Боюань улыбается, глядя на экран. И отвечает:
- Хочу.
Он действительно хочет: скриншоты, гайд по звездному небу "Славы" - и того, может быть, единственного, кому хватило любви и любопытства год за годом смотреть в нарисованное небо.
- Найдешь созвездие мечников, получишь ценный лут. В реале, малыш Поток.
И, кажется, это взаимно.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

19.07.2018 в 01:20

Лян Ичунь/Сюй Боюань, бессмысленный и беспощадный порнодраббл, ER
~700 слов

Ичунь проснулся от тягучего, словно патока, возбуждения. Яйца сладко ныли, в шею дышал Боюань и упирался коленом прямо между ног. Ичунь зарылся носом в мягкие пряди, пахнущие его, Ичуневым, шампунем, поцеловал в шею, губами чувствуя неглубокое биение пульса. Боюань еще спал.

Ичунь провел рукой по расслабленной спине, спустился ниже, сжал ладонью ягодицу, наслаждаясь ощущением упругих мышц. Возбуждение стало острее и сильнее, Ичунь нащупал задний проход – палец легко проскользнул внутрь по оставшейся смазке, и Боюань прерывисто вздохнул, подаваясь назад.

Ичунь начал неторопливо двигать пальцем, погружая его все глубже. Нежные стенки терлись о кожу, Боюань вздрагивал плечами с россыпью мелких родинок, тихо, сонно постанывал. Ичунь вытащил палец, приподнялся, подхватил Боюаня под бедра – и тот послушно подобрал ноги под себя, лег ягодицами кверху, раскрываясь.

Ичунь провел большим пальцем вдоль расщелины, густо заросшей черными волосками – от самого верха, до яиц. Сейчас они казались влажными от смазки. Задний проход был все еще приоткрытым с прошлого раза, края припухли и потемнели от прилившей крови, и Ичунь погладил по правой ягодице, покрытый черным пушком.

Положив вторую руку на другую ягодицу, сжал ладони и, устроившись позади Боюаня, начал медленно массировать мышцы, то разводя ягодицы в разные стороны, то сжимая. Через несколько движений дыхание Боюаня стало чаще и быстрее, он начал постанывать, низко и коротко, приподнимать бедра, и Ичунь не выдержал.

Запрокинув голову, глубоко вдохнул и приставил головку к растянутому заднему проходу. Боюань коротко всхлипнул, расслабляясь, а Ичунь зажмурился, пережидая полоснувшее по нервам возбуждение. Член погружался легко, но бархатистые мышцы крепко стискивали его, и от этих ощущений Ичуня коротило.

Он вставил Боюаню до конца, до самого упора, пока бедра не прижались к ягодицам, а мышцы стиснули член до судорожного вздоха. Боюань начал дрочить себе, и от вида быстро двигающегося локтя в глазах потемнело, возбуждение взметнулось огненной спиралью, и Ичунь задвигал бедами, вбиваясь в растянутую задницу Боюаня резкими грубыми рывками.

Короткие стоны, почти скулеж, ударили по ушам, Ичунь зарычал, ухватывая Боюаня за бедра – и начал вбиваться с оглушительными шлепками, всем телом чувствуя, как вздрагивает Боюань , как скользят мокрые потные руки по таким же потным ягодицам, как тяжело дышит Боюань, то сжимаясь вокруг члена. То расслабляя мышцы. Его рука у паха задвигалась быстрее, Ичунь навалился на спину, поймал пальцами соски – мелкие и твердые. Когда он сжал их, Боюань под ним выгнулся дугой, и Ичунь снова сжал пальцы: Боюаня затрясло, и Ичунь начало потряхивать вместе с ним. Ритм стал рваный и неровный, Ичунь тяжело дышал, врубаясь в Боюаня с огромной амплитудой, терзая его зад. Шлепки яиц о горячую влажную кожу выкручивали и ломали, Боюань уже то ли всхлипывал, то ли коротко сухо рыдал… Ичунь глотнул горячего воздуха, собирающегося вокруг горла, смахнул с лица пот – возбуждение накрыло плотным колпаком. В котором остался толь ко Боюань и собственный оргазм, подкатывающий приступами.

Ичунь застонал, бедра ходили ходуном, мелко вбиваясь в Боюаня – все быстрее и быстрее, еще быстрее, еще! Ичунь кончил, выворачиваясь наизнанку, а растянутую дырку Боюаня – и от ощущения скользящего по сперме члена кончил еще одной волной, выжавшей его досуха.

Боюань сжался, вскинул бедра, рука задвигалась быстро-быстро – и он кончил с протяжным слоном, стискивая мышцами обмякающий член.

Ичунь рухнул сверху, переводя дыхание, все целуя и целуя Боюаня в соленый от пота затылок.

- Мой хороший, - прошептал Ичунь, и Боюань рвано, с горловым стоном выдохнул.

Член выскользнул и заднего прохода, и Боюань со стоном выпрямил ноги.

Струйка спермы потекла по промежности, наверняка щиплется… Ичунь приподнялся на локтя и начал целовать Боюаня – от затылка вниз по спине, к пояснице, потом губы коснулись ягодиц… Задний проход был раскрыт, покраснел и ярко-алого цвета, и Ичунь коснулся губами воспаленных мышц.

Боюань крупно болезненно вздрогнул, а Ичунь шепнул, снова и снова целуя растянутый задний проход.

За эти сутки Ичунь брал Боюаня уже четвертый раз, и ему все еще было мало.

Пиздец.

- Пиздец, - словно вторя ему, проговорил Боюань. Ичунь тронул пальцами мышцы, осторожно вставил палец, чувствуя, как вздрагивает Боюань…

Он убрал палец, когда Боюань, коротко постанывая, стиснул бедра и крупно содрогнулся в сухом оргазме, хватая ртом воздух и обессиленно обмякая на постели.

- С добрым утром, - сказал Ичунь, вытягиваясь рядом с Боюанем, сгребая его в объятья и целуя в нос.

- С добрым, - Боюань смешно наморщил нос и потянулся к Ичуню. Кольцо теплых рук сомкнулось вокруг талии, и Ичунь ощутил прикосновение губ к своей коже.

Они лежали, трогая друг друга, водя пальцами по плечам и рукам, и дышали друг другом.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

19.07.2018 в 16:57

небыстрый анон принес продолжение вэйчуня 95 про Первое Весеннее Мороженое, порно, невычитано, 1285 слов

Весна смотрит из-под ресниц. Моргает. А потом усмехается и произносит тихо, будто бы себе под нос, но на самом деле для Вэй Чэня. Он точно знает, все, что Весна — Лян Ичунь — сейчас делает — для него.
— Какой ты все-таки мудак.
— На себя посмотри, этот старший — самых честных правил, — такой хуйней Вэй Чэня не пронять. Под настроение он еще и рассказать может, почему и как он — самый благородный игрок во всей «Славе». Сейчас — как раз подходящий момент. Только покурить бы сначала, но сигареты валяются в комнате, а они так и стоят в коридоре. Ну и хуй с ними. Этот старший не закончил еще с сексом, так что до постели они еще доберутся. Он открывает рот, чтобы начать монолог, но Весна успевает первым.
— Хочу тебя трахнуть, — в его тоне так и слышно: «этого босса заберет Ручей».
«Счастье» всегда рады показать «Ручью», как они неправы.
— Это мы еще посмотрим. После того, как доберемся до кровати.
Глаза Весны снова темнеют. Он ничего не отвечает, и в воображении Вэй Чэня мелькает чат со строками пустых сообщений, когда Весна не считает нужным отвечать ему. Это бесит, хочется вытрахать из него всю тишину в чате, все ребусы и загадки. Оставить только хриплые стоны и побольше — Вэй Чэнь еще не наслушался. Никогда, наверное, не наслушается, но сейчас об этом думать не хочется.
— Опять молчишь? Знаешь, как это меня выводит?
— Знаю. Это выводит всех, — отвечает Весна. — Мне плевать.
— Я — не все, — выходит жестче, чем хотелось бы, но сложно с собой совладать.
— Ты — не все, — отвечает Весна, а потом вдруг подается вперед, хватает Вэй Чэня за ворот, комкая ткань в кулаке, тянет к себе, нависает над ним — и снова целует. Жестко, нагло, откровенно трахая рот языком. Только улегшееся возбуждение снова начинает разноситься по венам, согревая кровь. Вэй Чэнь отвечает — столь же напористо. Разница в росте бесит, и то, что надо слегка поднимать голову, когда Весна стоит вот так — тоже бесит. От раздражения поцелуй становится только глубже. Весна обхватывает второй рукой затылок Вэй Чэня, тянет за волосы, заставляя запрокинуть голову сильнее. Засранец. Этот старший ему еще отомстит.
Вэй Чэнь целует Весну еще раз, смыкает пальцы на его запястье, а затем с силой отталкивается от стены и тащит за собой в спальню, крепко держа за руку. Разворачивается в полушаге от кровати и снова целует, теперь уже на своих условиях. Обводит языком губы, резко скользит в рот, задевая зубы. Весна вздрагивает — всем телом. Вздыхает и отвечает на поцелуй совсем в другом ритме. Если бы в лексиконе Вэй Чэня применительно к Весне было бы это слово, то он бы подумал «в нежном». В медленном. В заземляющем.
Хер знает как, но ему удается за секунду переключить Вэй Чэня от раздражения к желанию, настолько сильному, что дышать сложно. Это бафф, не иначе.
Чертов Весна.
Он сам напросился.
Вэй Чэнь стаскивает с него свитер, дергает вверх резко, Весна только и успевает поднять руки, помогая. И смотрит потом чуть удивленно, когда Вэй Чэнь буквально вытряхивает его из ворота. Растрепанный, бледнокожий, с горящими губами. Вэй Чэня пронизывает желанием.
— Чего удивляешься? Не ожидал такого от девочки-клерика? Поверь опыту этого старшего, девочки-клерики...
— Я ничего не говорил, — у Весны сел голос и дыхание сбилось, а он все равно перебивает Вэй Чэня. Пиздец, как это заводит.
— А мне и не нужно, чтобы ты говорил, — Вэй Чэнь оставляет у него на шее еще один след, совсем рядом с предыдущим, уже потемневшим. — Я к тебе, блядь, привык.
Весна давится воздухом, выдыхает со стоном и срывается. Толкает Вэй Чэня на кровать, усаживается сверху и целует, затыкая, не в силах больше слушать. Вэй Чэнь понимает это так же ясно, как все его знаки и числа, и ухмыляется в губы.
— Я уже говорил, заткнуть этого старшего у тебя нихуя не выйдет.
— Это мы еще посмотрим, — у Весны хватает наглости повторить его собственные слова. Истинный дух «Синего Ручья», Вэй Чэнь непременно бы возгордился в другое время. Сейчас, когда Весна накрывает его член ладонью, дрочит медленно, с оттяжкой, Вэй Чэню впервые в жизни не до игры.
Весна дует на головку, и Вэй Чэня разрывает желаниями: трахнуть Весну в рот, взять в рот самому, вылизать его, блядь, всего, и вставить ему — растянутому, горячему, охреневшему от долгой прелюдии. Эта ночь будет очень долгой. Очень-очень долгой.
— Хочу выебать тебя так, чтобы не мог отвечать мне даже знаками.
— Так и будешь обещать? — Весна обводит языком головку, насаживается на член ртом. Вэй Чэня подбрасывает, он длинно стонет. Приподнимается на локтях и смотрит в глаза Весне — сверху вниз, ему нравится.
— Этот старший всегда выполняет свои обещания, — говорит Вэй Чэнь и дергает Весну на себя, а затем переворачивает их обоих, оказываясь сверху.
Целует Весну, слизывая с его губ свой вкус. Ему, блядь, и это идет. И от того, как Весна смотрит, как отвечает на поцелуи и подается бедрами, когда Вэй Чэнь стягивает с него брюки вместе с трусами, накрывает каким-то сраным первобытным желанием. Подмять под себя, отметить всеми возможными способами. Сделать, блядь, своим.
Вэй Чэнь нихуя не девочка-клерик. Он хуже, гораздо хуже. И чем дальше, тем больше проваливается, кажется, в свою личную дверь в преисподнюю.
Смазка кажется прохладной — так горят пальцы. Так он весь горит, целиком, изнутри и снаружи. Весна тяжело дышит, разводит ноги, раскрываясь. Вэй Чэнь смотрит — и не может отвести взгляд. На плечах и груди у Весны россыпь родинок, от возбуждения по коже расползается румянец. На шее темнеет два пятнышка засосов. Весна кривит губы, красные, припухшие. Выдыхает:
— Давай, — и разводит ноги еще шире, подхватывая себя под колени.
Вэй Чэня коротит на нем — на всем целиком. Так сильно, что он уже и не удивляется. Он толкается внутрь — узко, жарко — раскачивается, пока не входит полностью. Весна смотрит на него, дрожит едва заметно. Пытается расслабиться, привыкнуть, раздраженно ведет плечами и приказывает:
— Двигайся.
— Охренел мной командовать? — спрашивает Вэй Чэнь, подаваясь назад — и снова вбиваясь по самые яйца.
— Нет, — говорит Весна.
— Не охренел, — добавляет он, насаживаясь на член и хрипло стонет.
— А по-моему, охренел. Вконец, — Вэй Чэнь начинает двигаться быстро и резко, трахая Весну так, как обещал. Выбивая стон на каждом толчке.
И сам стонет, задыхается от того, как Весна — Ичунь — сжимается вокруг него. От стонов, жара, от пота, текущего по вискам и спине.
Дрочит Ичуню в ритме своих движений, наслаждаясь тем, как его выгибает каждый раз, как Вэй Чэнь проходится пальцем по уздечке.
Кажется, он хотел что-то сказать. Подъебнуть, вывести из себя, напомнить о том, кто здесь — а хер знает, мысли не складываются в слова. Только в имя — Ичунь. Или в ник — чертова Весна. Вэй Чэнь сипло шепчет и то, и другое, меняя местами, забывая обо всем, кроме того, как хорошо.
Ичунь замирает, выгибается, насаживаясь на член еще сильнее. Сжимается сильно, дрожит. На пальцы и живот брызгает сперма, и Вэй Чэнь кончает следом. Проваливается нахрен, забывая, как проталкивать воздух в легкие. Он нахуй сейчас не нужен, когда Ичунь притягивает его к себе и целует, со стоном выдыхая в рот.
Вэй Чэнь закрывает глаза и отвечает. К черту дыхание.

Приходит в себя он от того, что Ичунь тянется куда-то ему через плечо, щелкает зажигалкой и прикуривает, а потом вставляет сигарету в зубы Вэй Чэню.
Вэй Чэнь моргает, затягивается. Усмехается:
— Этот старший не так плох, чтобы не суметь закурить самостоятельно.
— Я знаю, — Ичунь отбирает у него сигарету и тоже затягивается. Вэй Чэнь почему-то не думал о том, что он курит. Ему пиздец как идет. Возбуждает, хоть сейчас жрать хочется больше, чем трахаться.
— Я с тобой не закончил, — Вэй Чэнь вынимает сигарету из пальцев Ичуня.
— Я с тобой тоже, — в голосе Ичуня обещание.
Вэй Чэню нравится.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

19.07.2018 в 21:12

продолжение елани в аватарах. 1370 слов. НЦ-17, добрались до заявленного кинка, беспощадный флафф

— Где мы? — Мрачный Лорд повернулся на пятке, осматривая местность. Тварь, теперь уже дохлая, занесла их неведомо куда.
— Похоже на Скалистые горы, — показал на юг Лазурный Поток. — Это же Двойная вершина?
Мрачный Лорд прищурился на два белеющих вдалеке пика. Так и есть. Они оказались за хребтом, через который еще не забирались гильдейские отряды.
Сколько же отсюда возвращаться? Не меньше трех дней, если бы он был один. С Лазурным Потоком? Он оглянулся. Тот только стер с лица крови и слизь, и уже внимательно оценивал обстановку. Да, наверное, столько же.

Все-таки гильдлидами становятся только практичные люди с очень крепкими нервами, — думал Мрачный Лорд наблюдая, как Лазурный Поток разделывает виверну. Однако редко они бывают настолько честными: части чудовища равномерно распределялись между двумя кучками безо всякого торга.
Вырезав все, что могло сгодиться для колдовства, Поток откромсал от хвоста два куска плоти — на ужин. Потом они распределили ингредиенты по рюкзакам и тронулись в путь.
Двигались быстро, чередуя бег с шагом. Молча менялись друг с другом — кому идти первым. С момента возрождения в Десятой крепости Мрачному Лорду то и дело приходилось наставлять новичков, да и Лазурному Потоку, наверняка, тоже, и оттого нынешнее молчание ощущалось особенно комфортным: приятно было знать, что на спутника можно положиться.
К сумеркам отмахали по меньшей мере восемь лиг, но Двойная вершина, казалось, ничуть не приблизилась.
— Туда, — Мрачный Лорд показал на кусты в небольшом овраге.
Лазурный Поток всматривался в темную зелень всего секунду.
— Вода?
Мрачный Лорд кивнул.
Осторожно перепрыгивая с камня на камень, они спустились к кустам. Густые ветки, оказалось, скрывали выдолбленную водой каменную чашу с вытекающим из нее ручьем.
И снова, не сговариваясь, словно тысячу раз это делали вместе, они начали разбивать лагерь. Собрать ветки, сложить незаметный со стороны костер, повесить над углями мясо, разложить постель из плащей, помочь друг другу выбраться из доспехов — каждое движение привычное, отточенное еще в те времена, когда они были простыми солдатами. Ну правда, Мрачный Лорд перестал быть простым солдатом существенно раньше.
И только когда со всем было покончено, Поток устало сел на большой плоский камень над ручьем и потер лицо.
— Посторожишь, пока я моюсь?
Его голос звучал настолько измученно, что шутливо напомнить про то, как только вчера он отбивался от компании, показалось слишком жестоко. Впрочем, на что-то действительно остроумное у Мрачного Лорда тоже не нашлось бы сил.
— Хорошо, — просто сказал он. — Если надо подлечить, скажи.
— По этим слоем грязи пока не разобрать.
Лазурный Поток принялся раздеваться, и Мрачный Лорд сначала честно старался не подглядывать. Повесил несколько сторожевых заклинаний — и не утерпел. Бросил взгляд в сторону каменной чаши.
Грязная одежда отмокала в ручье ниже, а Поток сидел у воды обнаженный, распутывая узел на голове. Светлые, свалявшиеся за день пряди, одна за другой падали на плечи, закрывая рисунок из шрамов.
Длинный у него был путь от простого солдата до главы гильдии в Десятой крепости.
Вид шрамов снова вызвал у Мрачного Лорда прилив непрошенной нежности. Очевидно, Поток был крепким парнем, который мог вынести очень многое и не сломаться — и вопреки этому, хотелось касаться давно побелевших рубцов бережно, словно трещин на разбитой и склеенной нефритовой чашке.
Лазурный Поток потрогал воду ногой, словно надеялся, что с того момента, как он наливал ее во фляги, она успела нагреться. Разочарованно вздохнул и, набрав полную грудь воздуха, погрузился в нее по макушку.
По поверхности воды побежали пузыри и волны — и через несколько секунд Поток вынырнул, отплевываясь и мотая головой из стороны в сторону. Брызги долетели даже до Мрачного Лорда.
Бррр.
Он поежился и, решив, что врать себе бесполезно, уже без зазрения совести уставился на Потока. На то, как длинные светлые волосы расстилаются по поверхности воды, как капли стекают вниз, и Поток поводит плечами и растирает кожу до красноты скомканной тряпицей.
Мрачный Лорд поднялся с разложенных плащей и подошел ближе.
— Даже не думай, — сказал Лазурный Поток, не оборачиваясь.
— Я и не думаю, — усмехнулся Мрачный Лорд совершенно честно. Мыслей и правда в голове не было. Он потянул из воды одну из мокрых прядей. Перевернул ладонь, рассматривая, как она блестит в свете поднимающейся луны. Тяжелая. Под собственным весом, прядь соскользнула обратно.
Поток покосился на него.
— Ненавижу, когда ты так улыбаешься.
— Как?
— Как будто знаешь все наперед.
Мрачный Лорд вздохнул.
— Никто не может ничего знать наперед.
— Иногда кажется, что ты — знаешь. И от этого тебе очень грустно.
— Просто солнце встает на востоке.
Лазурный Поток нахмурился, не понимая, и Мрачный Лорд добавил:
— Люди и гильдии слишком предсказуемы.
— Гильдии… — покачал головой Поток и выбрался на край каменной чаши. — Это да. Иногда заранее знаешь, кто что скажет.
Мрачный Лорд провел пальцем по толстому шраму, идущему от округлого плеча до лопатки. Кожа после купания была прохладной.
— Значит, я вношу в твою жизнь приятное разнообразие?
— Иногда и неприятное тоже, — фыркнул Поток.
Он собрал волосы и пропустил их сквозь сжатый кулак, отжимая воду. В отблесках лунного света сложно было разобрать выражение его глаз, но он не отстранялся и не спешил одеться, как будто давал Мрачному Лорду рассмотреть себя. Не посылал подальше.
Устал, наверное. Трудный выдался день.
— Ты все?
Поток кивнул.
— Не та вода, чтобы долго купаться. Если только у тебя нет заклинания, чтобы ее согреть.
— Увы.
После мытья они устроились у костра, долго жевали безвкусное и жесткое мясо виверны. Молчали — говорить не хотелось, чтобы не спугнуть настроение. И только когда Поток начал расчесывать подсохшие волосы, Мрачный Лорд попросил:
— Давай помогу? — И, не дожидаясь ответа, перехватил руку с гребнем.
Поток растерянно посмотрел на него и, пожав плечами, разжал пальцы.
— Только не дергай.
Мрачный Лорд устроился за его спиной, скрестив ноги. Сначала просто провел ладонью по волосам от макушки до кончиков. Разделил пополам, перебрасывая часть на грудь. Взял в горсть оставшиеся и осторожно тронул гребнем.
Узелки неохотно расступались под частыми зубьями. Мрачный Лорд распутывал их один за другим, и Поток, немного напряженный поначалу, начал расслабляться, поворачивая голову так, чтобы Мрачному Лорду было удобнее.
Расчесанные волосы рассыпались по спине тяжелым шелком. Мрачный Лорд отложил гребень, собрал их в хвост и выпустил из руки, наблюдая, как они скользят по белой коже.
Будто северный ветер колышет белый ковыль в снежных степях.
Мрачный Лорд собрал их заново, наматывая на запястье. Потянул вниз, заставляя Потока откинуться себе на грудь.
— Пошли меня подальше.
Поток посмотрел на него снизу вверх. Поднял руку, положил ее Мрачному Лорду на затылок и надавил, притягивая к себе.
Губы встретились. Поток ощутимо укусил его за нижнюю и тут же лизнул, ткнулся языком между зубами, прося впустить.
Мрачный Лорд приоткрыл рот, и язык заскользил по небу, по его языку, по зубам и деснам, а потом Поток вывернулся, повалил Мрачного Лорда на плащи и навис над ним. Замер, будто не зная, что делать дальше.
— Мы и так уже забрались сегодня — дальше некуда, — сказал он.
Повел головой, высвобождая волосы, и они соскользнули с запястья, легко и немного щекотно хлестнули по груди.
Мрачный Лорд легко провел пальцами по спине, нащупывая шрамы. Идеально круглый справа на два пальца ниже ребер, видимо, от копья боевого мага; под правой лопаткой — четыре пулевых россыпью; небольшой, где-то с ладонь, ожог лавой; толстым зигзагом вдоль позвоночника — явно двуручник.
Поток тихо вздохнул, прогибаясь в спине, потерся о бедро пахом. Снова прикоснулся губами к губам, нежно и осторожно, словно тоже боялся спугнуть ту недосказанность, что позволяла этой ночью делать то, в чем они обычно себе отказывали.
Языки сплетались, руки скользили по обнаженной коже. Тяжелый и горячий член Лазурного Потока обжигал прикосновением. Мрачный Лорд сжал его ладонью, и Поток тихо, едва слышно, застонал ему в рот.
— Хочу тебя. Так давно хочу тебя.
От лихорадочного шепота зашлось сердце.
Поток чуть сместился, обхватил ладонью член Мрачного Лорда и начал двигать ею в том же темпе, медленно, от самого основания до головки, чуть царапая щель большим пальцем. Светлые волосы колыхались тяжелой занавесью, отгораживая от остального мира
Хотелось растянуть эти минуты, вряд ли они повторятся, когда закончится путешествие, но было слишком хорошо, удовольствие накатывало волнами, и вскоре тело свело оргазмом. Мрачный Лорд выгнулся, чувствуя, как горячие капли пачкают живот, и Поток крупно вздрагивает и тихо ругается сквозь зубы, и утыкается носом в шею. Затихает, тяжело дыша.
Дыхание понемногу выровнялось, и Поток пробормотал в шею:
— Надо обтереться, пока не засохло.
— Ммм, — согласился Мрачный Лорд.
Но до края каменной чаши, где Поток оставил тряпицу, которой они мылись, было слишком далеко — целых три шага. И прежде чем их пройти, требовалось сдвинуть Потока с себя, а на это у Мрачного Лорда не хватило бы сил даже, когда он был в зените своей славы.
— Меня устроит, если ты приклеишься, — сказал он, едва разбирая собственные слова.
— Мы пожалеем об этом утром.
Но до утра — целая вечность.


tbc

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

21.07.2018 в 19:45

продолжение постканонного еланя №134, рейтинга все еще нет, 1,3к

Е Сю с заинтересованным видом изучал доску объявлений, висящую на стене в холле, но, услышав шаги, обернулся — и мгновенно нахмурился. Кивнул на фиксатор.
— Проблемы?
— Вы с Весной что, сговорились? — Боюань махнул рукой. — Просто отлежал, пройдет.
Сырой ветер на улице гнал по лужам рябь и раздувал полы курток, непросохший асфальт блестел, как зеркало. Солнце за туманом и облаками растекалось тусклой желтой кляксой.
Весна в этом году выдалась холодная; уже шла вторая неделя марта, а казалось, что мир застрял еще где-то в начале февраля.
На улице Е Сю тут же закурил, запрокинул голову, щурясь на небо. Он выглядел очень невыспавшимся — и в то же время очень довольным. В душу Боюаня закрался червячок сомнения, уж не заключил ли тот с клубом какую-нибудь сделку на ужасных условиях, пока он сам проходил данж. Хоть Е Сю официально так и не вернулся в «Счастье», он все равно время от времени помогал своим по мелочам.
— Бог Е, ты ведь за сегодня не успел сделать ничего такого?
— Ммм? — Е Сю покосился на него, не опуская головы. — О чем это ты? Хочешь узнать, не продал ли я «Синему Дождю» какой-нибудь гайд за пару миллионов?
— Например. — Боюань пожал плечами. — Ты какой-то слишком довольный.
Е Сю поперхнулся дымом.
— Еще немного, и я начну думать, что ты врезал мне специально, — откашлявшись, со смехом сказал он. — Нельзя быть все время таким подозрительным, малыш Поток. У меня просто хорошее настроение! И бесплатный обед.
Фраза про обед заставила Боюаня вспомнить, зачем они, собственно, встретились. В животе опять заурчало.
В лапшичной в обеденное время обычно толклось полно народа, но так рано почти все места пустовали. Запах мяса и специй обволакивал уже с порога.
Боюаня тут хорошо знали. Молоденькая девушка за стойкой лучезарно улыбнулась, уточнила, что ему «как обычно» и участливо спросила про руку. Е Сю, уже сделавший свой заказ, наблюдал за их разговором молча, с отстраненным дружелюбием на лице, но Боюань чувствовал себя уязвимым, слишком открытым. Снова вернулось ощущение, захватившее его вчера — точно он музейный экспонат, — а потом он задумался, не смотрит ли на Е Сю точно так же. Вспомнил, с каким интересом разглядывал утром брошенные в ванной комнате вещи.
Наверное, Е Сю делал то же самое, что и он: сопоставлял новые кусочки реальности с образом, уже сложившимся в голове, выстраивал картинку детальнее.
— Я думал, ты обычно ешь в клубной столовой, — заметил Е Сю, когда они сели за стол у окна.
— Туда я тоже хожу, — дипломатично ответил Боюань. — Но в новом году капитан слишком озаботился здоровым питанием.
— А! — развеселился Е Сю. — Точно, Шаотянь уже ныл из-за этого.
Боюань кивнул. Повара клубной столовой очень внимательно прислушивались к вкусам и просьбам Юя Вэньчжоу и в последний месяц готовили что-то исключительно полезное и здоровое — но сплошь пресное, печеное и вареное. Во всяком случае, на вкус Боюаня, а приходить в столовую с собственной бутылкой острого соуса, как демонстративно делал Хуан Шаотянь, он не мог — пускай и уверен был, что Юй Вэньчжоу не станет из-за этого сердиться.
Впрочем, и жаловаться на все это, особенно Е Сю, лишний раз не хотелось.
— Как подготовка к международным? — сменил он тему. — Изучил тот раунд до конца?
— Ага, — Е Сю неторопливо вытирал руки влажной салфеткой. — Хочешь, пришлю и тебе анализ? Очень интересный бой, но ты, наверное, мало что понял в конце.
Е Сю так спокойно говорил о слабостях и недостатке профессионального опыта, просто констатировал факт без эмоций и попыток подколоть, что на него не получалось даже сердиться, — хотя, услышав подобное от кого-нибудь вроде Арисаемы, Боюань бы мгновенно отреагировал парой ласковых. У Е Сю же на короткий миг даже захотелось попросить совета. Делать этого, конечно, он не стал.
— Не думаю, что федерация так просто разрешает давать эксклюзивные материалы кому попало.
— Кому попало я и не предлагаю.
— Кхм, — кашлянул Боюань, не нашедшись с ответом. Он уже и забыл, что честность Е Сю не заканчивается на перечислении слабостей, как и о том, насколько выбивающей почву из-под ног она бывает. Он попытался спрятать смущение за шуткой: — А вдруг я на самом деле настолько тайный шпион, что просто выжидал момента и втирался в доверие? Теоретически, — но вышло как-то совсем неуклюже.
Черт. Общение с Е Сю напоминало качели: в одно мгновение Боюань чувствовал себя так комфортно, точно они уже давно были старыми друзьями, а в следующее — не знал, что сказать и как заставить онемевший язык шевелиться. Раньше, когда они постоянно сталкивались в игре, еще частенько хотелось открутить Е Сю голову, — но с тех пор, как тот практически перестал появляться на игровых серверах, былое раздражение основательно улеглось и рассосалось. По крайней мере, на какое-то время.
— Теоретически в следующую секунду сюда может упасть метеорит, — хмыкнул Е Сю. — Побежим скорее, чтобы спастись?
— Пока не поем, даже с места не сдвинусь, — со смешком отрезал Боюань.
Он снял с руки надоевший фиксатор. Покрутил кистью, потер запястье, чуть поморщился: все еще ныло, и одеревеневшие мышцы никак не хотели расслабляться.
Не помешала бы горячая ванна или хотя бы хороший расслабляющий душ. Массаж, может быть. Если до завтра не пройдет, стоит, пожалуй, сходить к клубному физиотерапевту. Для гильдейского отдела это было не бесплатно, в отличие от игроков клуба, но все же гораздо дешевле, чем в любой клинике со специалистами такого же уровня.
Е Сю озабоченно посмотрел на него, сдвинул брови, покусал незажженную сигарету, которую парой секунд назад сунул в рот.
— Дай-ка сюда руку. Болит?
— Не особо. Говорю же, просто затекла, — Боюань чуть замешкался, но руку все-таки протянул. Е Сю осторожно пробежался пальцами по ладони и запястью. — Ну что, какой диагноз?
— Не перелом, — серьезно ответил Е Сю, поглаживая и растирая кожу легкими движениями — все предплечье, от запястья до самого локтя. — Расслабься и не дергайся, я просто немного разомну.
— Прямо здесь?
— Тебя что-то смущает?
Под кожей расходилось покалывающее тепло, рассыпалось мурашками. Было так приятно, что от удовольствия хотелось жмуриться.
— Не знаю, — Боюань поежился. По спине протянуло холодком, как от сквозняка, хотя в кафе было даже душновато. И казалось, будто все смотрят только на них — хотя никто даже внимания не обращал. Влюбленная пара за соседним столом была увлечена друг другом и картой, разложенной на столешнице, одинокий мужчина в углу зала читал газету, девушка за стойкой болтала по телефону.
— Ну вот и расслабься.
Боюань вздохнул и ненадолго прикрыл веки. Колкое тепло распространялось по всему телу, стекало по груди и копилось в солнечном сплетении, между ключиц бился пульс. В голове немного шумело, будто он немного выпил — наверное, от недосыпа и усталости, накопившейся еще со вчерашнего дня, — но в целом было хорошо. Боюань покачивался на волнах мягкой, убаюкивающей эйфории.
— Малыш Поток, не засыпай, — голос Е Сю доносился словно через слой ваты. — Еще один крит я не переживу.
— Ты сам сказал мне расслабиться, — Боюань открыл глаза.
— Расслабиться, а не вырубиться, — Е Сю посмотрел на часы и сменил положение рук; уперся тыльной стороной одной ладони о столешницу, а второй принялся разминать мышцы, будто тесто.
Боюань с любопытством следил за его отточенными, выверенными движениями.
— Специально учился?
— Еще давно, — Е Сю снова глянул на часы. — Друг, с которым мы играли в «Славу», часто засыпал прямо за компьютером, а денег на массажистов у нас тогда не было. Все, — он в последний раз провел пальцами по коже, слегка сжал их на мгновение и убрал, потянулся к влажной салфетке, которой недавно вытирал руки. — Должно было стать полегче.
— Спасибо, — Боюань пошевелил рукой, кажущейся сейчас необычно легкой. Нытье утихло, из разогретых мышц наконец-то ушло ощущение, будто их сковывает тугая повязка. — И правда легче. Это было… круто.
— Хех.
Принесли напитки, и Боюань только сейчас понял, как у него пересохло в горле.
Он с удовольствием смочил губы своим холодным соком, покатал во рту, пока язык не начало щипать.
Е Сю наконец-то закурил и теперь задумчиво смотрел в окно, прихлебывая чай и выпуская изо рта дым. Светлая кожа едва розовела на скулах, кадык крупно дергался на шее, когда он сглатывал. Кажется, кое-кому следовало чуть больше двигаться, чтобы не уставать от минимальной физической нагрузки. Сам Боюань, например, уже полгода ежедневно бегал — утром или вечером, как получалось — и старался не пропускать ни одного дня.
Еду вскоре принесли тоже. Боюань потянул носом, вдыхая пряный запах своей лапши, и нетерпеливо схватился за палочки.

tbc
URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

21.07.2018 в 23:02

чуньлань, безрейтингово, очень флаффно, просто зарисовка. 275 слов.

Боюань не любит интриги, холодный чай с ягодами и АоЕ-атаки, которые нужно перепрыгивать. Этот хаотический список иногда пополняется другими пунктами, но они вскоре исчезают – Боюань слишком хорошо настроен к миру в целом, чтобы подолгу что-то не любить. Кроме интриг.
Зато список того, что он любит, очень стабилен: «Славу», мороженое с зеленым чаем и орехами, летние дожди и улыбки Ичуня. А еще сны. Два последних пункта связаны.
Наяву Ичунь улыбается очень редко. Боюань коллекционирует его улыбки – одобрительную, задумчивую, саркастическую. Сны бывают еще реже, и в них Боюань видит старые храмы, горы, снега, темные ветви на фоне неба – и улыбающегося Ичуня.
Эти сны никогда не снятся, когда его голова касается подушки. Зато в игровой – пожалуйста. Правда, Боюань старается все-таки не засыпать за столом.
Когда Ичунь касается его плеча, Боюань вздрагивает, выныривая из сна с ощущением холодного ветра с гор, шума бурлящего потока неподалеку и ранней весны в воздухе. В реальности осень, ивент и так хочется спать.
- Ты мне снился, Ичунь, - спросонок говорит Боюань, поднимая на Ичуня взгляд, и спохватывается – забыл добавить «старший».
В коллекцию улыбок добавляется еще одна – и с этого, наверное, все начинается. Или со снов? Боюань не знает. Просто ловит взгляд снова и снова. Теперь он знает, что у Ичуня улыбаются глаза. Гораздо чаще, чем губы.
Дождь шумит за окном всю ночь напролет. Боюань приходит в игровую раньше всех, и – буквально на минуту, - опускает лоб на сложенные на столе руки. В его сне слышны шаги по деревянному полу храма, ветер играет с лентами на ветвях, и кто-то близкий – совсем рядом.
Когда Боюань просыпается от прикосновения ладони к волосам, это чувство становится только сильней. И перед поцелуем Ичунь улыбается снова - ему в губы.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

23.07.2018 в 23:36

елань, 1057 слов, nc-17, ООС, невычитано и небечено, в подарок для анона и по его заявке

- Ты так смотришь, как будто увидел что-то новое, малыш Поток, - в голосе Е Сю не только привычная наглая ухмылка, но и едва заметный оттенок смущения. Боюань с трудом отводит глаза. В контровом свете, на фоне окна, за которым слепящий летний день, силуэт Е Сю кажется предельно четким. Хочется сфотографировать, но тогда держать себя в руках станет еще сложнее.
У них и без того странные отношения. У Боюаня и так все плохо с головой. Нельзя - так.
От одного воспоминания о сухих губах с постоянными мелкими ранками от ободранной о сигареты кожи не должно вставать намертво. Нельзя дрочить на темные круги под глазами от недосыпа. Ладно, дрочить.
Нельзя кончить от одного только вида худой бледной поясницы с красным следом от пояса джинсов - потому что кое-кто завалился спать прямо в них.
А вот у Боюаня получилось. С порога. Да так, что до сих пор потряхивает и пришлось привалиться к косяку.
- Дрочишь, что ли? - Е Сю оборачивается к нему, опирается ладонями о подоконник. Боюань ведет взглядом и насухо сглатывает. Голод, который душит его каждый раз при встрече с Е Сю, не поддается никакому разумному описанию, идентификации и попыткам воззвать к здравому смыслу.
- Да. Мысленно, - в джинсах мокро и горячо, и самый пиздец в том, что у Боюаня снова встает.
Если смотреть объективно, ничего такого в Е Сю нет. Он худой - видно все ребра. Бледный, как мел, кожа тонкая, под ней просвечивают голубым вены. Черные волосы на груди выделяются ярче, как и линия, спускающаяся под ремень джинсов.
- Ну-ну, - Е Сю усмехается шире, затягивается. Боюань горит. Как будто он упал в лаву на одном из самых ненавистных данжей. Только сейчас ему от этого хорошо.
- Никогда не дрочил на мужиков, - внезапно для самого себя говорит Боюань, глядя Е Сю в глаза. - И тем более не думал, что моя ориентация - это ты. И твоя задротская манера спать поверх покрывала в одежде, не снимая даже наушников.
Е Сю приподнимает бровь. Смотрит серьезно, уже не улыбаясь, и Боюань видит, как расширяется зрачок в его глазах. Как учащается дыхание.
- Очень спать хочется. Переодеться и утром можно, - хмыкает Е Сю. - Продолжай?
Боюань смотрит. И чем дольше смотрит, тем ему хуже. Или лучше. Е Сю весь, от мокрых после душа кое-как расчесанных волос, до влажной кожи, более темной на локтях, до следов на руках там, где они постоянно касаются стола - заставляет возбуждение нарастать. До такой степени, что Боюаня это почти пугает.
- Эта твоя манера взъерошивать волосы так, что на затылке они к ночи встают дыбом. И потягиваться так, что видно, какой ты тощий, как пиздец, как будто тебя вообще не кормят. И даже долбаные старые кеды, которые весь Альянс в лицо знает. Я на все это дрочу. На всего тебя.
Наверное, Боюаню должно быть стыдно. Вместо этого ему попросту нечем дышать. Е Сю машинально выбивает сигарету из пачки, закуривает. Затягивается глубоко и жадно. Член натягивает джинсовую ткань, Боюань скользит взглядом и вздрагивает. Возбуждение слепит.
- На то, как ты мерзнешь, тоже. Я все думаю, что зимой приеду как-нибудь, а ты превратился в сосульку. Вечно холодный, прокуренный, и хочется завалить тебя на любую поверхность. И лечь сверху на спину, чувствовать, как ты прогреваешься.
Е Сю коротко, хрипло выдыхает сквозь зубы. Облизывает губы - в углу рта опять трещинка, кожа покраснела. И брился он давно и неровно, задумавшись о чем-то. Боюань это наблюдал пару раз и с тех пор у него появилось еще больше поводов для яростной дрочки.
Не то, чтобы он не проводил эксперименты, пытаясь представить себе кого-то другого. Хотя бы абстрактно. И его все равно сносило в Е Сю - и в оргазм. И в новую волну злого и горячего удивления. Потому что их странные отношения длятся второй месяц и Боюань все еще не может перестать удивляться силе собственной реакции на Е Сю. Тем бешеным по накалу эмоциям, которые Е Сю у него вызывает. Тому желанию взять и забрать себе, всего целиком, которое жжет Боюаня в пепел. Нелогичному и слепящему чувству.
Боюань сбрасывает прямо на пол рюкзак. Тянет через голову футболку, а потом снова смотрит на Е Сю в упор. Тот сглатывает и расстегивает ремень на джинсах, зажав в зубах сигарету.
- И то, что ты можешь вообще забыть про секс, кроме ебли на Арене, и не заметишь интереса, пока тебя не зажмешь в углу и не сунешь руку в штаны… На это я тоже дрочу, - Боюаня несет. Слова сами слетают с губ, они физически ощутимы - и физически же действуют, Е Сю дышит неровно, чертыхается, расстегивая джинсы. Дрожит. Смотрит на Боюаня в упор.
- Я думал, что твой интерес другого характера, малыш Поток. Многие мечтают оторвать мне голову, - Е Сю стягивает джинсы вместе с трусами, переступает, оставаясь голым под взглядом Боюаня. И с сигаретой.
- Я тоже хочу. Но после этого я всегда хочу тебя трахнуть. Или чтобы ты трахнул меня, - Боюань колеблется пару секунд, а потом избавляется от собственных джинсов. - Ты настолько у меня в голове, что мне достаточно тебя увидеть, чтобы кончить.
Е Сю резко вытягивает руку назад, удерживаясь за подоконник. Сильно вздрагивает всем телом, зажимает зубами сигарету. Боюаню кажется, что эта картинка выжжена у него на сетчатке: голый Е Сю в солнечном свете, возбужденный, с синяком под коленом, следами от резинок носков на ногах, худой.
Боюаня кроет от этого зрелища так, как никогда в жизни. Вновь. Он вздыхает, коротко, пытаясь продышаться от горячего кома в солнечном сплетении и сумасшедшего возбуждения. Делает шаг к Е Сю, еще один. А потом их просто бросает друг к другу, притягивает как магнитом этим бешеным взаимным сердцебиением, желанием коснуться. Сигарета летит за окно.
- Ты давно у меня в голове. В каждой мысли, - выдыхает Е Сю между неловкими, жадными поцелуями. В постели под коленом у Боюаня что-то хрустит. Е Сю может попрощаться с запасными наушниками, но сейчас, когда они целуются, переворачиваясь, прижимаясь, он не возмущается. Скорее всего, и не замечает.
Боюань точно не замечает ничего. Только Е Сю. Все внимание Боюаня сфокусировано на нем, весь агр - только ему, все желание - тоже. Все, из чего состоит Боюань.
Боюань обхватывает пальцами оба члена, вздрагивает сам - и чувствует, как дрожит Е Сю, накрывая ладонь Боаюня своей. Огонь растекается по телу с каждым быстрым движением, а Боюань смотрит и смотрит - в глаза. А Е Сю не отводит взгляд.
На коже дробятся солнечные пятна, Е Сю дергает Боюаня на себя, целует, стонет в губы. На пальцы плещет горячим. Падая в темный взгляд, поцелуй и удовольствие, выкручивающее все тело яркими вспышками, Боюань успевает подумать, что удивляться нечему.
Каждый для кого-то идеален в своем несовершенстве. Е Сю для него. Боюань - для Е Сю.
И все логично.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

26.07.2018 в 02:22

продолжение 113
Суньлэ, драма, рейтинга нет, прим.1700 слов

часть 1

- Да, все схема, угу, я еще потом проверю… - Чжэпин выслушал ворчливое «я понял» и посмотрел в окно: в ухоженном парке клиники прогуливался его сосед из соседней палаты.

Они изредка играли в шахматы, и не сказать, чтобы Чжэпин часто его уделывал – хотя считался неплохим игроком.

Чжэпин посмотрел на погасший экран телефона, вспоминая завершившийся разговор. Новые кресла и столы, подставки для ног, комплекс упражнений для рук, шеи, спины и плечевого пояса – все, чем обогатился мировой киберспорт, пошло в дело. Чжэпин приедет и проверит. Он потер руку – кожа под ортезом зудела, а кончики пальцев чесались от желания прикоснуться к клавиатуре и мыши. Но все эти два месяца, что Чжэпин лечился, он исправно выполнял предписания врачей - никаких нагрузок.

«Раскомандовался», - прилетело сообщение от Цзялэ.

«Пхахаха, собрался спорить?», - Чжэпин присобачил угрожающую рожу.

«Шутишь? Босс раскошелился на новые мониторы, даже для тренировочного лагеря, думал, умру от такой красоты».

«Чего это он?»

«Проникся твоей травмой. Теперь у него навязчивая идея, что мы все ослепнем. Как рука?»

Чжэпин сжал пальцы в кулак, прислушиваясь к ощущениям.

«Как новая, приеду, подмету тобой пол».

«Ах-ха-ха, насмешил».

***

Если бы Чжэпин уже не был влюблен в Цзялэ, он влюбился бы в Куньмин.

Опрокинутое пронзительно-голубое небо, расписанное завитками облаков и подсвеченное блеском солнечных лучей кружило голову. Было так жарко, что воздух плыл над крышами машин и багажников, выстроившихся на огромной стоянке перед аэропортом. А потом от одной из машин отделилась знакомая фигура – Цзялэ, в солнечных очках, футболке без рукавов и обрезанных чуть ниже колен джинсах, зашагал навстречу.

Ветер трепал пряди, выбившиеся из хвоста, и снова пах лотосами.

Цзялэ все ускорял и ускорял шаги, пока не побежал, и Чжэпин приготовился с честью выдержать это испытание, он даже думал, что подготовился ко встрече. Цзялэ налетел, сшиб и затормошил, а Чжэпин от такого напора даже чуть отступил, впитывая голос, запах, резковатые движения, ощущения сильных пальцев… Нет, блядь, подготовиться к этому невозможно. Чжэпин решительно сгреб Цзялэ в объятьях, дергая за хвостик.

- Оу! – вскрикнул Цзялэ, смеясь и, наконец-то, отстранился.

- Совсем тут без меня от рук отбились, - проворчал Чжэпин.

- С возвращением, Большой Сунь.

- Угу.

Они зашагали к припаркованной в дальнем конце стоянки машине. Чжэпин щурился на солнце, оглядываясь по сторонам, косился на Цзялэ – тот шел рядом притихший и довольный.

- Ну давай уже, - Чжэпин пихнул его локтем, - спрашивай.

Цзялэ покосился и открыл заднюю дверь такси. А потом послушно спросил:

- Как рука?

- Чемпионство наше.

Цзялэ хмыкнул и уселся на переднее сиденье. Чжэпин положил сумку рядом с собой, закрыл глаза и откинул голову. Такси мягко тронулось и плавно покатило по дороге, кондиционированный воздух холодил кожу, а солнце слепило через опущенные веки.

***


Е Цю вынырнул откуда-то из-за поворота так резко, что Чжэпин не успел притормозить, врезался в него, а в спину Чжэпину врезался Цзялэ.

- А, это вы, - сказал Е Цю, закуривая, его взгляд скользнул по руке, затянутой в ортез. – Проблемы?

Из-за плеча Чжэпина высунулся Цзялэ. Даже не глядя на него, Чжэпин мог сказать, что тот ощетинился:

- У Эры – да.

- Ну-ну, - хмыкнул Е Цю, приваливаясь плечом к стене и затягиваясь.

- Почему ты здесь? – любопытство победило, и Чжэпин начал рассматривать Е Цю в ожидании ответа.

- В зале теперь курить нельзя, - с таким негодованием сказал Е Цю, что Цзялэ зафыркал.

- Ладно, - Чжэпин усмехнулся – Альянс рос, нынешние стадионы, вроде этого, были совсем непохожи на арендованные для игр игровые клубы, где проходило сразу по несколько игр, а зрители рассаживались вокруг, и до каждого можно было дотянутся. – Ты на сцену?

- Угу, - Е Цю докурил, еще раз глянул на руку, и у Чжэпина появилось неприятное ощущение, что его самого, его прошлые и будущие игры разложили на составляющие, проанализировали и сунули в картотеку – исходя из новых данных.

Эти мысли не отпускали, когда он вышел против Одного осеннего листа. Порядок и состав участников был определен заранее, но Чжэпина не покидало чувство, что уже тогда Е Цю прикидывал, как сыграть, если в первом одиночном придется сражаться против Чжэпина.

У Е Цю была очень характерная манера – которая импонировала Чжэпину, позволяла отдаться бою до полного в него провала: Е Цю просто заряжал навстречу противнику, шел в лобовую, ввязываясь в обмен ударами. Почему так происходило, Чжэпин, в принципе, понимал – Е Цю был приверженцем эффективности, а не эффектности. А при его способностях и при уровне Листа прямая атака была максимально эффективным способом разобраться с противником. И быстрым, что Чжэпин ценил в последнее время отдельно. Рука слушалась, но мелко, противно ныла, а после шести минут интенсивной игры начинали неметь пальцы. Но хуже было то, что этот интервал постоянно сокращался. В начале сезона было десять минут.

Сейчас же Е Цю не торопился, Осенний лист сближался с Расцветающим хаосом концентрическими кругами, и это бесило.

«Плакать у меня сейчас будешь», - кинул Чжэпин в чат. – «Шевели задницей».

И получил в ответ улыбающийся смайлик. Вот же сукин сын. И в этот же момент Осенний лист ринулся вперед, начиная анимацию. Столкновение!

Играть было некомфортно, и Чжэпину понадобился добрый десяток секунд, чтобы понять, в чем тут дело. Е Цю полностью сломал привычный для них обоих ритм боя. Не увеличил скорость рук, а навязал совершенно непривычный темп, который не позволял Чжэпину поймать собственный ритм. Через пять минут такой игры запястье начало дергать кровавой болью, пальцы перестали поспевать за мыслью, а еще через минуту перед глазами грохнула заставка.

Слава!

Ну заебись теперь. Чжэпин бессмысленно смотрел на экран, потирая запястье. Перед боем ортез пришлось снять, без него Чжэпин чувствовал себя голым и беззащитным. Руку больше не дергало, она монотонно ныла тупой, иссушающей болью, такой сильной, что по вискам катился холодный пот.

С отчетливой ясностью Чжэпин медленно осознавал – на групповой и командный бой он сегодня не выйдет. Когда судья заглянул в кабинку, Чжэпин поднял руку, давая понять, что все в порядке, он выходит. От боли подташнивало.

На скамейке запасных Цзялэ молчал – просто смотрел, испуганно и отчаянно. Чжэпин отвернулся. Поражение горчило на языке, а еще надо было собраться и заявить судьям замену.

- Чэньхао, - позвал он, и их новичок-элементалист встрепенулся, - заменишь меня на групповом и командном. Я пока оформлю замену.

Чжэпин поднял руку, призывая судью. На Чэньхао он не смотрел – Цзялэ сделает все как надо, к тому же они отрабатывали такой вариант. Только вот Чжэпин надеялся, что понадобится он им не раньше, чем в следующем сезоне. Сраный Е Цю со своим «что будет, если мы сделаем так». Чжэпин на миг прикрыл глаза, скрипнул зубами и подсел к судье. Это будет долгий разговор.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

26.07.2018 в 02:22

часть 2

***
Финал Чжэпин смотрел из зрительного зала. Откровенно говоря, он не собирался приходить – решение уйти, единожды принятое, как отрезало интерес к чемпионату. Но в какой-то момент обнаружил, что стоит в очереди за билетом. До мельчайших подробностей знакомый зал с этого ракурса казался чужим и непривычным, два ряда кабинок с игроками были плотно закрыты, а огромный монитор, нависающий над головами, давал отличный вид.

Чжэпин ушел, когда Цзялэ остался один против Цзэси и Шицяня. Пробился сквозь орущую толпу, вывалился на свежий воздух и вдохнул полной грудью. Ему было нечего сказать своей команде. И ему нечего было сказать Цзялэ. Потому что он сейчас гордился им – ими всеми – так, что перехватывало горло. Но это точно не то, что захотят услышать проигравшие. Именно в этот момент Чжэпин понял, что уже не с ними.

В общежитии было тихо, и Чжэпин прошел в свою комнату. Включил свет, оглядывая аккуратно заправленные постели, на покрывале Цзялэ валялся старый плэер, краска на поверхности стерлась. Хорошо, что вещей немного. Все поместилось в одну сумку.

Чжэпин распахнул окно, вдохнул прохладный сладкий воздух и прислонился лбом к стеклу.

Можно начинать считать. Пожалуй, до десяти.

На счете девять из коридора за дверью донеслись быстрые шаги. Цзялэ ворвался в комнату, распахнул дверь, грохнул створкой о стену, и стекло задрожало от удара.

- Почему? – Цзялэ тяжело дышал. – Какого хера? – Ресницы у него были слипшиеся от влаги, красные глаза. – Блядь, как я ненавижу эту твою манеру - все или ничего, - Цзялэ выдохнул и зашел внутрь, закрыл собой дверь.

Чжэпин повернулся, рассматривая его всего – от макушки до остроносых мокасин из мягкой замши. Обнять его хотелось так сильно, что ломило виски.

- Ты ведь можешь остаться, - сейчас голос Цзялэ не дрожал. Он был рассудительным и размеренным, к такому поневоле будешь прислушиваться. Из Цзялэ вышел отличный капитан. – Твой опыт и твое понимание игры нужны нам, - он всматривался Чжэпину в лицо, словно искал там ответ. – Но почему нет, Чжэпин? – его голос дрогнул и упал, а звук собственного имени полоснул по внутренностям.

- Запрещенный прием, Лэлэ, - Чжэпин оттолкнулся от окна, подошел к стоящей у входа сумке.

- Я хочу, чтобы ты остался. Пожалуйста. Или объясни, почему нет. Только не неси херню вроде той, что я слышал на общем собрании – команде нужно опираться на свои силы, я буду тянуть ее назад, - Цзялэ так точно передразнил Чжэпина, что во рту стало кисло. – Тебе все равно нечем заняться, лечиться ты можешь здесь, так какого хера?! – Цзялэ сорвался на крик, а Чжэпин в один шаг оказался рядом.

Это оказалось так просто – обнять и прижать к себе. Цзялэ дрожал, задыхаясь, упирался руками в грудь – упрямо и одновременно доверчиво. Сколько раз они сидели вот так – внутри личного пространства друг друга, Цзялэ привык к Чжэпину, к его присутствию в своей жизни. Но сейчас все будет по-другому.

Чжэпин откинулся спиной на стену, потянул Цзялэ на себя, вдыхая его запах и слушая тяжелое дыхание.

Слишком близко.

Губы у Цзялэ оказались мягкие и влажные, они дрожали, и Чжэпин прихватил нижнюю губу, слизывая с нее солоноватый вкус слез. Собственное дыхание зачастило, пульс рванул под сто пятьдесят, отдаваясь в висках бешеным «тудум-тудум», и Чжэпин отключился от мира, целуя-целуя, зарываясь пальцами здоровой руки в растрепавшийся хвост, пропуская сквозь них мягкие пряди. Когда дыхание закончилось, Чжэпин скользнул губами по шее Цзялэ, собирая мелкую холодную испарину. Ткнулся губами в висок, прижался, всем телом ощущая, как бьется венка.

И отстранился.

Цзялэ смотрел, широко распахнув глаза – застывшим ореховым взглядом. Ресницы дрожали, а пальцы сжимались и разжимались.

- Если ты сейчас скажешь, - хрипло заговорил Чжэпин – слова отчаянно не хотели складываться в предложения, - что все взаимно, я останусь. Я смогу тренировать команду, заниматься гильдией и помогать боссу.

Цзялэ молчал, только взгляд из застывшего превратился в больной и усталый.

- Я даже не догадывался, - глухо сказал он.

- Знаю, - Чжэпин закинул за плечо сумку. Во рту все еще чувствовался вкус поцелуя, от него стекленел воздух и перекручивало внутренности.

Чжэпин сжал руку в кулак – отрез мешал, и пришлось приложить усилие, - и протянул Цзялэ. Они стукнулись кулаками, Чжэпин развернулся и открыл дверь. Цзялэ мог бы соврать – и Чжэпин точно знал, что такая мысль у него промелькнула. Но он бы никогда так не сделал. И за это тоже Чжэпин любил Цзялэ.

И почему он раньше считал, что рука – это больно?

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

27.07.2018 в 00:28

елань, pwp, nc-17, ooc, флафф, er, 1268 слов, невычитано/небечено, в подарок для анона, который хотел сайз-кинк и по его заявке

Смазка с запахом персиков - это почему-то забавно. Воздух в комнате пропитался ими насквозь вместе с горячим полуденным солнцем, заливающим комнату Боюаня. Косые прямоугольники света ложатся на кровать, и Е Сю кажется, что даже от этого возбуждение нарастает еще сильнее.
Или что сильнее некуда.
Когда Боюань целует его в затылок, Е Сю опускает потяжелевшие веки, хрипло выдыхает. Здесь и сейчас, за запертой дверью, он отпускает себя. Доверяется рукам Боюаня, его прикосновениям, его ритму. Растворяется в прикосновениях, отдается полностью - их общему дыханию, их желанию.
И своим собственным желаниям. Потому что идея принадлежит именно Е Сю. В качестве моральной компенсации за долгую разлуку, хотя виноват в ней был как раз не Боюань.

- Хочу тебя сверху, - сказал Е Сю, глядя в стремительно темнеющие глаза Боюаня, и ощущая, как тягучая горячая волна прокатывается по всему телу от поясницы вверх и вниз.
- Больно будет, - то, как у Боюаня сел голос, компенсировало в принципе всё на пять лет вперед.
Шутки на тему “у кого больше” с Боюанем никуда не годились. Еще с того момента, когда Е Сю впервые увидел его в обтягивающих джинсах и устал дрочить, представляя себе, каким окажется член Боюаня, когда Боюань будет хотеть Е Сю. А в том, что он будет хотеть, сомнений не было. Е Сю умел добиваться поставленной задачи.
Как оказалось, фантазии терялись по сравнению с реальностью. Не только в плане размеров, хотя когда Е Сю впервые обхватил член Боюаня пальцами, он ощутил нечто среднее между сумасшедшим, выжигающим мозги желанием, и опасением.
Просто полгода пролетели и растворились в какой-то незнакомой нежности. В том, что называлось “отношениями” и чего Е Сю избегал раньше. Когда Боюань отдавался ему, жмурясь, прикусывая губу, или наоборот, глядя прямо в глаза - Е Сю чувствовал всем собой, как охуенно ему повезло.
И все-таки, хотел еще. Большего. Всего.

Е Сю чувствует солнце сквозь закрытые веки. Оно просвечивает красным, обжигает. И прикосновения Боюаня - тоже. Е Сю прогибается в спине, стонет коротко, на выдохе, сам подается назад. Расслабляется, дышит глубоко и медленно, как перед сложным и интересным матчем.
Только сейчас все еще лучше. Еще интереснее. Еще более возбуждающе. Каждый выдох Боюаня откликается в Е Сю волной горячих мурашек. Каждое движение медленно скользящих внутрь и наружу пальцев, растягивающих, раскрывающих с какой-то охуенной чуткой нежностью, расплавляет изнутри. Е Сю стонет нетерпеливо, вздрагивает.
- Еще. Ты заснул, что ли?
- Я никуда не спешу, - врет же. Голос у Боюаня хрипнет все сильнее. Это, а еще само ощущение плавно, по миллиметру скользящих внутрь, раздвигающих мышцы трех пальцев, от которого - выбивает все предохранители, коротит в мозгах. Е Сю задыхается, вдруг остро понимая, что именно возбуждает его так сильно: чувство, тактильное до мучительности, Боюаня внутри себя. Его пальцев, его прикосновений - внутри тела.
- А я спешу, - с трудом выговаривает Е Сю. - Откуда у тебя столько терпения, малыш Поток?
Член стоит так, что почти больно, яйца ноют. Надо как-то отвлечься, но Е Сю не может. Потому что Боюань делает все, чтобы он не отвлекался, концентрировался только на нем, на его прикосновениях.
- Выработалось от долгого общения с тобой, - Боюань хмыкает. Касается губами поясницы Е Сю, коротко лижет кожу. Волоски встают дыбом, Е Сю издает тихий горловой звук и жмурится сильнее. Хорошо настолько, что кажется, будто он расплавится и кончит прямо сейчас.
- Блядь. Да еще, ну же, - Е Сю сжимает руку в кулак, а потом заставляет себя разжать пальцы. Выгибается в спине, бесстыдно подставляясь под ласку. Запрокидывает голову, пытаясь не сгореть в солнечном свете и удовольствии, когда Боюань сгибает пальцы, трет простату, крутит запястьем. И когда с тихим стоном выдыхает, накрывая Е Сю собой сверху.
Боюань горячее солнечных лучей. Тяжелый, возбужденный до предела. Е Сю ощущает его всем собой - затылком, спиной, задницей, бедрами. Чувствовать его - хорошо. Правильно. Так, как будто он - вторая картинка на голографической открытке: покачай ее в руках, и увидишь. Каждый из них целое, но вместе они - еще больше.

- Если ты не трахнешь меня прямо сейчас, я свяжу тебя и трахну себя тобой сам, - Е Сю откидывает голову, прижимается. И чувствует улыбку.
- Иногда, когда ты меня очень бесишь, я вдруг понимаю, что сейчас сдохну от нежности, - Боюань целует его в висок. Приподнимается, гладит по спине, касается губами между лопаток. Опять тянется за смазкой и к запаху возбуждения примешивается новая порция персиков. Когда Боюань приставляет головку ко входу и безумно медленно толкается внутрь, Е Сю цепляется за запах персиков, его голос и дурацкую мысль о том, что нормальные люди зубы заговаривают, а в их случае что - задницу, выходит?
Потому что больно. Даже растянутые, мышцы расступаются медленно, пропуская внутрь на пределе.
- Хочется огреть тебя по голове клавиатурой. И одновременно - оказаться рядом с тобой, черт с ней, с клавиатурой, обнять, запустить пальцы в волосы, увидеть твою эту наглую усмешку… - у Боюаня голос сбивается почти после каждого слова. Он гладит ладонью поясницу Е Сю, ягодицы. Замирает, дышит с присвистом, сквозь зубы, и Е Сю держится за этот звук, расслабляясь, насколько может.
- Я бы пошутил про меч, который ты с чем-то перепутал, но повторяться неохота, - возбуждение слегка отступает, и одновременно становится еще больше. Иным. Зарождающимся где-то в голове, в мыслях, в отчетливом осознании того, что Боюань берет его.
- И это я тоже в тебе люблю, - Боюань выходит снова. Е Сю чертыхается, ругается сквозь зубы. Смазка прохладными каплями сбегает по внутренней стороне бедер.
- Продолжай, - требует Е Сю. Во второй раз легче. Все равно больно, и одновременно нестерпимо хорошо даже от этого тянущего дискомфорта, от жгучих спазмов, когда Боюань толкается глубже, от ощущения, что Е Сю, кажется, больше не может.

- Люблю твое чувство юмора, - Боюань дышит рывками. Входит по миллиметру, медленно, то и дело замирая, и Е Сю бы удивился его терпению. Но вместо этого он задыхается от грохота крови в ушах, от зашкаливающе телесных, острых ощущений - наполненности, распирающего изнутри члена, болезненных попыток тела зажаться, и какого-то извращенного удовольствия от всего этого, от того, что Боюань с ним, в нем, его.
- Наглость, - Боюань упрямый, и это то, что в нем любит сам Е Сю. Стоит Е Сю дернуться навстречу, как ему на бедра ложатся руки, удерживая на месте. - Честность. Искренность. Любопытство твое люблю.
Ресницы мокрые, солнце жжет кожу. Е Сю тонет в красном свете сквозь веки, в этом “люблю”, в перепутывающихся, шкалящих сигналах от тела, в плавных движениях Боюаня внутри, когда тот все-таки начинает двигаться. Стоны не получаются, вместо них - сиплые рваные выдохи. Он упирается сильнее одной рукой, заводя вторую за спину, и Боюань как-то понимает, чего Е Сю хочет: перехватывает, направляет ладонь. Е Сю обводит пальцами растянутый вокруг члена вход, и мотает головой - в мыслях пусто, только короткие вспышки.
- Тебя люблю. Всего, - Е Сю не может точно сказать, от чего боль окончательно уходит на задний план, а возбуждение накрывает новой острой волной: от того, как Боюань двигается внутри короткими мелкими толчками, проезжаясь по простате, от его слов или его стонов. Как под пальцами раздвигаются мышцы и скользит внутрь член. Как отзываются во всем теле движения. От того, что Боюань трахает его. От того, что Боюань - его.

Боюань наклоняется, целует плечи, спину. Дышит неровно, обжигая выдохами кожу. Дрочит Е Сю, медленно и сильно, обводит головку, трет щель, размазывая смазку, нажимает. Е Сю содрогается, вцепляясь в простыню. Руки дрожат.
Боюань коротко стонет, толкается сильнее - и солнце вспыхивает перед глазами Е Сю белым, острым удовольствием пополам с болью, заставляя сжиматься, выгибать спину, судорожно насаживаться, с криком кончая. Судорога за судорогой оргазм прокатывается по телу, оставляя бешеное сердцебиение и жар.
От резкого тихого стона Боюаня Е Сю, кажется, кончает еще раз - от того, как горячо становится внутри, как саднят мышцы, как сжимает Боюань ладонь на его бедре. Потому, что он получил, что хотел. Боюаня - себе и всего.
- Могу тоже самое сказать о себе, - Е Сю просто падает лицом в подушку. Ноги разъезжаются, поясницу тянет, задница ноет. И ему хорошо.
Когда Боюань касается губами его плеча и улыбается - особенно. Потому что если каждый из них целое, то вместе они - целый мир.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

27.07.2018 в 19:57

ецест, пре-канон, один из самых шаблонных тропов, оос Е Цю, R

- Эй, задрот! - Сю даже не вздрагивает, когда Цю стаскивает с него наушники. - Бросай всё, ты мне нужен!
- Я в данже, подожди.
- А если штепсель из розетки?
- А если клавой в ухо? Наушники верни, так быстрее пройду.
Цю ругается себе под нос, но слушается, а Сю, прищурившись, повышает темп, быстрее отстукивая по клавишам. Младший редко ведёт себя так нетерпеливо, видя, что Сю проходит данж - значит, что-то и правда важное случилось.
Добив финального босса, Сю выходит из игры и разворачивается в кресле к брату, который всё это время пыхтел у него над плечом.
- Что стряслось? - спрашивает Сю.
- У меня завтра свидание!
- Поздравляю. И причём тут я?
- Давай учиться целоваться!
Сю в изумлении вскидывает брови, а в следующую секунду уже сгибается пополам от смеха.
- Ну ты даёшь! У тебя, что, девчонок знакомых нет?
Цю пихает его кулаком в плечо - вроде и без замаха, но больно. Сю морщится и прекращает ржать.
- С девчонками стрёмно, - без тени стеснения отвечает Цю. - А с тобой и облажаться нестрашно.
- Хм, резонно, - поразмыслив, кивает Сю. - Ладно, должен будешь.
- Ага-ага, сюда иди, - резво соглашается Цю и тянет брата за руку.
Усаживает его на пол рядом с кроватью, сам плюхается напротив и хватает Сю за плечи.
- Значит, так. Ты типа девчонка, а я типа тебя целую. Понял?
Сю не успевает ответить, как Цю резко подаётся вперёд, зажмурив глаза - но лишь упирается лицом в подставленную ладонь.
- С ума сошёл? - едва сдерживая смех, спрашивает Сю. - Ты ей так лоб или нос расшибёшь. Медленнее надо, аккуратнее.
- Мм?
- Вот так, иди сюда.
Сю берёт брата за подбородок и привлекает к себе, склонив голову набок - в этот раз Цю не закрывает глаза, глядя в точно такие же напротив.
- Приоткрой рот. Немного, - шепчет Сю в самые губы.
Когда Цю его слушается, язык старшего скользит внутрь, мягко и тепло. Цю всё-таки закрывает глаза, чуть подаётся вперёд, и их губы соединяются полностью, но Сю тут же отстраняется - лишь для того, чтобы обвести своим языком его язык и снова прижаться вплотную, вылизывая рот.
Так приятно... Только воздуха не хватает.
- Дурак, носом дыши, - усмехнувшись, говорит Сю.
- Сам дурак! - пытаясь отдышаться, отзывается младший. - Ты умеешь! Чего сразу не сказал? И вообще, ты ж задрот, когда и с кем успел?!
- Не скажу, - лукаво улыбается Сю. - Ну как, запомнил?
- Мм, да. Но надо попробовать ещё с техникой дыхания через нос, - серьёзно кивает Цю.
Сю снова смеётся, но затыкается, когда брат забирается к нему на колени, вжимая спиной в край кровати, и теперь сам целует его. Вцепляется в плечи, жмётся ближе всем телом, а Сю обнимает его талию, случайно задирая футболку. Поцелуй долгий, нежный и томительный, а кожа Цю горячая и мягкая. Сю водит ладонями по его спине, неосознанно касаясь чувствительных мест, и когда Цю стонет ему в рот - вздрагивают оба. Но не отстраняются, сейчас слишком хорошо.
- Кажется, я... - Цю не может договорить, просто притирается бёдрами, чтобы брат почувствовал.
- И я, - выдыхает Сю, приподнимаясь навстречу.
Два возбуждённых члена плотно прижимаются через ткань, это ощущение настолько умопомрачительное, что невозможно не повторить его. Сю обнимает брата за спину, крепче вжимая в себя всем телом, а тот разводит ноги шире и двигается навстречу, стирая колени о ковёр и совсем не замечая этого. Сил на поцелуи не остаётся, все они уходят на то, чтобы чувствовать друг друга, притираясь вплотную, как две переплетенные ленты.
Испарина с горячих тел впитывается в одежду, и оттого обоим безумно жарко, а ощущения кажутся ещё острее. Цю отчаянно комкает футболку на спине брата, шумно дышит ему на ухо, а Сю вжимается лицом ему в плечо, чувствуя, как младший дрожит от напряжения и удовольствия в его руках, и подаётся ему навстречу, всё сильнее стискивая объятия. До тех пор, пока сорванное дыхание не выливается в тихие стоны, пока не кончает сам, пока Цю не расслабляется в его руках, уставший и обессилевший.
Они так и сидят, обнимая друг друга, мокрые от пота и спермы, потихоньку остывающие от этого безумия. Пока Цю не поднимает голову, заглядывая Сю в глаза.
- Я первым в ванную, - говорит он.
Улыбается как-то по-дурацки, глядя шальными глазами, пытается подняться, но ноги не слушаются, и он падает обратно к Сю на колени.
- Ай! Ну ты и тяжёлый, - жалуется тот, мгновенно приходя в себя. - Не выпендривайся, вместе сходим.
- Как в детстве? - усмехается Цю, и со второй попытки с помощью Сю всё же встаёт.
- Ага, - кивает тот.

***

Цю возвращается рано, даже родители ещё не пришли с работы. Сю, впрочем, лишь бросает короткий взгляд на распахнувшуюся дверь их комнаты и снова отворачивается к монитору.
- Ну, как свидание? Пригодились полученные знания? - спрашивает он, расстреливая выпрыгнувшего из-за угла монстра.
- Вот ещё! Девчонки такие скучные, ну их, - разочарованно вздыхает Цю, скидывает куртку прямо на пол и падает на свою кровать спиной. - Ты уже поужинал?
- Нет.
- Вот же задрот! Тебя не кормить - так ты и сдохнешь за компом, - бурчит младший.
Переодевается в домашнее и выходит из комнаты. Сю успевает пройти локацию до конца, когда Цю возвращается в комнату с подносом.
- Вернись в реальность, потерянный сын, у нас сегодня карри! - извещает Цю, грохая подносом об стол. - Чего гоняешь?
- Дахуэй дал новый сингл, шутер - инопланетяне и прочая фантастика.
- Вот это прикольно, не то что твои эльфийки в бронелифчиках, - с умным видом кивает Цю, в то время как Сю уже работает палочками, уплетая ужин.
- Тебе какое дело, ты же не играешь, - говорит он с набитым ртом, отставляя пустую тарелку, и тут же выпивает чашку чая залпом.
- Ну ты жрать... И куда всё девается? - по привычке причитает Цю. - А я буду смотреть, как играешь ты.
- Космические монстры тебе милее эльфиек? - смеётся Сю, отсоединяя наушники и прибавляя громкости.
Цю молчит долго - жуёт, наверное, - а потом тихо соглашается:
- Типа того.
Сю кивает и снимает игру с паузы.

URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

30.07.2018 в 03:12

продолжение 113
суньлэ, все еще джен, ПЖ-13, воль канона, все очень скучно, не вычитано
1050 слов
продолжение следует

Этой ночью Чжэпину снился Цзялэ. Долго, выматывающе; в этом сне Чжэпин несся по длинному коридору, у которого не было видно ни конца, ни края, а Цзялэ маячил где-то рядом, на периферии зрения. Но сколько Чжэпин не оборачивался, никак не мог увидеть его лица, только мимолетное мелькание рыжего хвостика. Цзялэ при этом что-то спрашивал, и Чжэпин злился – пусть хоть секунду постоит на месте, невозможно же так - не видеть и не слышать.

Проснулся Чжэпин с ощущением, как будто он пробежал пять километров в полной выкладке, но сержант Чэнь сдох где-то за сараем, поэтому наконец-то можно отдохнуть. Сержант Чэнь был тем еще долбоебом, но сделал то, что не выходило у Чжэпина долгое время – заставил забыть Цзялэ и Славу. Ладно, не то чтобы забыть. Заставил не думать.

Потому что когда ты вползаешь в казарму из последних сил, и последнее, что тебя беспокоит, как бы не уснуть стоя, это хорошо прочищает мозги. Ах, рука травмирована? Какая, левая? Ничего, солдат, отжимайся на правой.

Отец иногда звонил, спрашивал, не перевести ли куда-нибудь «поближе». Чжэпину было все равно. А через два месяца строевой его забрали в штаб, прогнали через пять кругов допусков и посадили за компьютер – на электронный архив. Быстрая скорость рук пригодилась, Чжэпин справлялся за пару часов – даже при том, что печатать зачастую приходилось только правой. Зато все оставшееся время он мог играть в Славу. Сначала осторожно, словно трогал ногой воду прибоя, потом все глубже. Новости он старался не смотреть, в групповых чатах по большей части молчал. И большую часть времени проводил на Арене, прислушиваясь к себе и к своим ощущениям.

Раз в месяц в его жизни появлялся сержант Чэнь и забирал на учения. На неделю Чжэпин забывал о Славе и о кондиционированных офисах административного управления.

Уже перед демобилизацией они с сержантом Чэнем сидели за караульной. Сержант курил, глядя вдаль, Чжэпин тупил в стену.

- Слушай, - спросил сержант, затягиваясь – сигарета истлела до фильтра, но он все пытался что-то из нее выжать, - а ты чего в армию-то?

Вспомнился разговор с отцом сразу после завершения реабилитации. Чем заниматься, Чжэпин не представлял, ехать в другую страну учиться, как предлагала мать, он не хотел. И тогда отец больше в шутку предложил в сердцах – ну тогда иди в армию, там будет время подумать. Чжэпину идея показалась здравой.

Все это пересказывать было лень, поэтому Чжэпин просто ответил правду, продемонстрировав руку в ортезе:

- Пизда карьере и несчастная любовь.

- Любовь, хммм, - сержант прикурил от замусоленного бычка, - любовь или проходит, или нет.

Возразить было нечего. Перед отбытием Чжэпин подарил сержанту Чэню три блока сигарет и сборник китайской поэзии девятого века.


Чжэпин долго лежал, вспоминая, как во сне звучал голос Цзялэ, а потом встал. Цзялэ не снился ему давно, даже после того, как Чжэпин, сорвавшись, просматривал всю информацию о Сотне цветов. И о Цзялэ. С фотографий на него смотрел повзрослевший, улыбающийся Хвостик – даже с тех фотографий, которые были после финала седьмого сезона. Чжэпин никак не мог понять, что он чувствует. Где-то между ребер то ли ныло, то ли щекотало, и хотелось делать глупости.

Горячий душ разогнал остатки сна, кончики пальцев предвкушающе зудели. Вчера он познакомился со смешным парнем, тот обещал свести его с настоящими профи. Клялся, что скучно не будет. Чжэпин знал таких – не имея никаких навыков, такие люди почти все свободное время проводили за изучением игры, в итоге становясь неплохими экспертами и аналитиками.

Большую часть времени Чжэпин сражался на Арене. В последнее время к нему подходили специально – бросить вызов, махнуть в данж. На данжи Чжэпин соглашался редко, а вот подраться на Арене – это он всегда готов. Из ста желающих помериться силами дай бог если один обладал хоть какими-то навыками. Если Чжэпину везло, то бой затягивался до двух-трех минут. Но обычно все происходило намного быстрее.

День выдался скучным – большинство игроков смотрели матчи Всех звезд, а Чжэпин от нечего делать листал новости о Челлендж-лиге – похоже, скоро там начнется веселье. Не сказать, что он не думал сколотить команду и поучаствовать, но когда он всерьез начал рассматривать такой вариант, в горле запершило. В его жизни будет только одна команда – и только один партнер. Хреново, но пережить можно.

Интернет-кафе встретило его гулом голосов и бесконечным шелестом клавиатур – привычный звук. Чжэпин усмехнулся, проходя к «своему» месту – вчерашний смешной парень его уже ждал. Ехать оказалось недалеко, и Чжэпин с интересом рассматривал эмблему команды – Небесные мечи. Надо иметь здоровую долю наглости, чтобы расположиться там же, где находится Маленькая трава. Чжэпин искренне одобрял такой подход. Парень бесконечно трещал о том, как Чжэпин размажет его дружка, старину Лу.

- Как стал про-игроком, так возомнил себя большим экспертом, понимаешь? – говорил парень, поглядывая по сторонам. – Кто-то же должен держать его в тонусе? А твои навыки на уровне бога. Я уверен, что в этот раз он получит свое…

«В этот раз?» Чжэпин хмыкнул. Интересно, кто те бедолаги, кого парень сюда таскал. Парень и его друг – тот самый Лу, - переругивались, но Чжэпин отключился от их голосов, загружаясь в игру.

«Рубака Лаолянь», - кинул он взгляд на аккаунт.

Чжэпин зарядил вперед. Что, посмотрим, что ты такое, Рубака Ляолянь. Посмотрим, насколько сильны стали про-игроки.

И вес бой не мог отделаться от чувства дежа вю – он совершенно точно не встречался с этим берсерком, более того, лицо казалось незнакомым. И все же. Все же… Ритм боя, неуловимый рисунок комбо казался знакомым, но Чжэпин никак не мог уловить, в чем тут дело. Когда его противник рухнул, Чжэпин вскочил. Рука немного ныла, но к черту, с таким соперником он бы еще поиграл…

Из-за стола поднялся еще один парень. Чжэпин смотрел и не верил своим глазам – на него смотрел Е Цю. Изменившийся, немного усталый и, кажется, чуть смущенный.

- Сунь Чжэпин, - сказал Е Цю, глядя на затянутую в ортез руку. И суховатый звук его голоса наотмашь опрокинул в тот самый матч почти четыре года назад.

Блядь. Чжэпина охватило веселое бешенство. Да чтоб ты провалился. Ностальгия, удушающая тоска, радость от встречи – блядь, да он рад видеть этого мудака, - беспокойное предвкушение накрыли с головой, с размаху бросили в прошлое, и словно наяву услышал лукавый голос: «Проблемы?», и выдох Цзялэ позади: «У Эры – да».

Чжэпин сжал руку в кулак, пропуская через себя усталость в мышцах и их слабость. Призрачный голос Цзялэ все еще щекотал затылок. И Чжэпину нестерпимо захотелось его услышать. Все то спокойствие, что он собирал по крупицам, крупицы памяти, которые он старательно заталкивал поглубже – все это разом слетело, оставив понимание, что нихрена-то у него не прошло.

Только вот теперь он совершенно точно знал, что делать.


URL комментария

[Аватар Анона]

Пишет Гость:

31.07.2018 в 08:19

еханьлэ, бессмысленное и беспощадное порно, омегаверс, альфа/альфа, дп, оос, ~3300

часть 1

Е Сю еще надеялся успеть покурить перед интервью. Ноги сами собой несли по знакомым безлюдным коридорам, как в те времена, когда он просто сбегал сразу после игры, ускользая от любопытных репортеров. А может его вело не желание курить, а первобытный инстинкт альфы, учуявшего омегу на грани течки.
Он знал этот запах. Запомнил со вчерашнего дня, когда четверо Богов Тирании наведались в Счастье как в гости к старым друзьям. Цзялэ едва не залез к нему на колени — вчера запах был тонким, почти незаметным, но его и без того всегда дерзкий флирт переходил все границы. Вэньцин смотрел на них тяжелым взглядом, и только ради этого Е Сю позволил Цзялэ чуть больше чем обычно.
А сейчас тот прятался ото всех в темном коридоре, освещенном лишь бледным светом торгового автомата, и жадно пил из бутылки, прижавшись спиной к стене и запрокинув голову. Стоило же Е Сю подойти чуть ближе — Цзялэ даже не глядя почуял его, закашлялся, обливаясь холодной водой.
— Чего подкрадываешься? — недовольно спросил он, вытирая лицо рукавом форменной ветровки.
— Я просто мимо шел, — усмехнулся Е Сю в ответ, но взгляд Цзялэ будто приковал его, заставляя свернуть и подойти вплотную. — Опасно в твоем состоянии ходить одному по безлюдным местам.
Е Сю и правда беспокоился, но собственные слова прозвучали скорее как угроза. Цзялэ рассмеялся.
— Тебя, что ли, бояться?..
Цзялэ заткнулся, стоило Е Сю сделать последний шаг, разделявший их. Он уперся коленом в стену между ног Цзялэ, обхватил руками за талию под распахнутой ветровкой, едва заметно потянул на себя — и Цзялэ поплыл, сам подаваясь навстречу. Губы скользнули по щеке — Е Сю увернулся от поцелуя, крепче вжал Цзялэ в стену всем телом и шепнул на ухо:
— Страшно?
Цзялэ вздрогнул в его руках, и Е Сю окутало его запахом — сильным, резким, интимным. Такой больше подошел бы альфе, и от этого Е Сю рвало крышу напрочь. Он забрался ладонями под футболку Цзялэ, огладил влажную горячую поясницу, провел кончиком носа вдоль шеи — по самой коже тонким шлейфом стелился еще более яркий и вкусный аромат, его можно было бы собирать губами, слизывать вместе с потом, а может, в постели Цзялэ пах именно так...
Е Сю даже не заметил чужого присутствия, пока сзади не придавило тяжелой аурой другого альфы. Он неосознанно подался вперед, сильнее вжимаясь в Цзялэ — от его стона волоски на руках встали дыбом, — и фыркнул ему в шею, быстро поняв, кто к ним подкрался.
— Что вы тут устроили? — строго спросил Вэньцин.
Цзялэ вмиг распахнул дурные глаза, глядя на своего капитана поверх плеча Е Сю. Снова застонал, когда Вэньцин прижался к Е Сю сзади, провел ладонями по его рукам и тоже коснулся Цзялэ под футболкой, а сам прикусил Е Сю за хрящик уха — дрожь пробила все тело, как давно он этого не чувствовал.
— Привет, старина Хань, — хрипло отозвался Е Сю. — А мы тут разговариваем.
Вэньцин шумно выдохнул, взял его за руки и отцепил от Цзялэ. Не разжимая зубов, отступил назад, заставляя и Е Сю отойти, и лишь после этого отпустил его ухо.
— Иди разговаривать с репортерами, тебя команда обыскалась, — сказал он. — И тебя тоже, — это уже было к Цзялэ, который, кажется, едва держался на ногах, опираясь спиной на стену.
Вэньцин подошел к нему, похлопал по щеке почти нежно, а когда Цзялэ поднял на него глаза, спросил глядя на Е Сю:
— Хочешь его?
— Да, — ответили Е Сю и Цзялэ в голос.
Взгляд Вэньцина казался совсем черным в свете торгового автомата, терпкий горько-сладкий аромат заполнил весь коридор — Е Сю даже собственный перестал чувствовать, не то что Цзялэ. Колени на миг ослабли, и он с трудом удержался на ногах, а Цзялэ и правда сполз бы на пол, если б Вэньцин не подхватил его.
— Через два часа, номер 484, — сказал он, протягивая Е Сю визитку отеля.
Тот молча взял ее и поспешил уйти, совсем забыв, что чертовски хотел курить.

URL комментария